Какой смешной Лем!
«Какой смешной Лем!» (польск. Jaki śmieszny Lem!) — рецензия Станислава Гроховяка 1965 года на «Кибериаду» Станислава Лема.
Цитаты
правитьЛем попробовал всед за Мрожеком, который придерживается стилизаций как непревзойдённый юморист, сделать то же. Лем использовал старопольские языковые источники для наиболее удивительных стилизаций. Шок, который с языково-стилистической точки зрения вызывает «Кибериада», достаточно резкий, если не сказать: брутальный, и в первый момент вызывает сомнения, вплоть до определения уровня этой прозы. Читателя долгое время не покидает ощущение, что он имеет дело с не требующей размышлений художественной демагогией. <…> | |
Lem spróbował, po Mrożku, który hołduje pastiszowi jako wytrawny humorysta. Lem sięgnął do językowych źródeł staropolszczyzny w celu najbardziej zaskakującym. Szok, jaki pod względem językowo-stylistycznym wywołuje "Cyberiada", jest na tyle gwałtowny, aby nie rzec: brutalny, że w pierwszej chwili budzi wątpliwości, co do rangi samego zabiegu. Przez długi czas nie opuszcza czytelnika wrażenie, iż ma do czynienia z łatwizną, z artystyczną demagogią. <…> |
В один прекрасный день (а это был роковой день для тех критиков, которые уже приняли Лема, как своего) [его] космические корабли <…> запустили далеко, кто знает, не слишком ли далеко, потому что пока там, где заканчиваются Большой Ужас или Надежда, над хаосом парит только дух вопросов и сомнений. <…> | |
Pewnego dnia (a był to dzień fatalny dla tych krytyków, którzy ułapili już Lema jak swego) |
А разве погони Трурля и Клапауция за драконами (совершенно научно) — не доведение до ума озорных апокрифов Франса? | |
A czyż gonitwy Trurla i Klapaucjusza za smokami (uzasadnionymi naukowo) nie przywodzą na myśl złośliwych apokryfów France'a? |
В технологическом раю роботов остались вечные распри человеческого рода — тирания и преступления, суеверия и выдумки, низкие инстинкты и высокие сублимации. Чтобы определить этот будущий мир, нужно было намножить тысячи гротескных неологизмов, но для того, чтобы раскрыть всю его нищету и беспомощность, достаточно обратиться к языку благородных разговоров семнадцатого века. Язык авантюры Яна Хризостома Пасека оказался достаточным также для описания превратностей роботов, которые сочинили сказки о существовании бледнотика-человека. | |
W technicystycznym raju robotów pozostały odwieczne waśnie ludzkiego rodzaju — tyranie i zbrodnie, przesądy i banialuki, niskie instynkty i wysokie sublimacje. Aby określić ten przyszłościowy świat, trzeba było namnożyć tysiące groteskowych neologizmów, ale aby opowiedzieć całą jego nędzę i bezradność wystarczyło sięgnąć do języka siedemnastowiecznej szlacheckiej gawędy. Język hałaburdy Jana Chryzostoma Paska okazał adekwatny również do perypetii robotów, którzy istnienie bladawca-człowieka włożyli między bajki. |
Источник
правитьJaki śmieszny Lem! на официальном сайте Лема