Путешествие третье, или Вероятностные драконы

«Путешествие третье, или Вероятностные драконы» (польск. Wyprawa trzecia, czyli smoki prawdopodobieństwa ) — сатирико-философская фантастическая притча Станислава Лема 1965 года из цикла «Кибериада» («Семь путешествий Трурля и Клапауция»).

Цитаты

… Цереброн Эмдеэртий сорок лет излагал в Высшей Школе Небытия Общую Теорию Драконов. Как известно, драконов не существует. Эта примитивная констатация может удовлетворить лишь ум простака, но отнюдь не ученого, поскольку Высшая Школа Небытия тем, что существует, вообще не занимается; банальность бытия установлена слишком давно и не заслуживает более ни единого словечка. Тут-то гениальный Цереброн, атаковав проблему методами точных наук, установил, что имеется три типа драконов: нулевые, мнимые и отрицательные. Все они, как было сказано, не существуют, однако каждый тип — на свой особый манер. Мнимые и нулевые драконы, называемые на профессиональном языке мнимоконами и нульконами, не существуют значительно менее интересным способом, чем отрицательные.

Kerebron Emtadraty w Wyższej Szkole Neantycznej wykładał przez czterdzieści siedem lat Ogólną Teorię Smoków. Jak wiadomo, smoków nie ma. Prymitywna ta konstatacja wystarczy może umysłowi prostackiemu, ale nie nauce, ponieważ Wyższa Szkoła Neantyczna tym, co istnieje, wcale się nie zajmuje; banalność istnienia została już udowodniona zbyt dawno, by warto jej poświęcać choćby jedno jeszcze słowo. Tak tedy genialny Kerebron, zaatakowawszy problem metodami ścisłymi, wykrył trzy rodzaje smoków: zerowe, urojone i ujemne. Wszystkie one, jak się rzekło, nie istnieją, ale każdy rodzaj w zupełnie inny sposób. Smoki urojone i zerowe, przez fachowców zwane urojakami i zerowcami, nie istnieją w sposób znacznie mniej ciekawy aniżeli ujemne.

	Из формулы вытекало, что самопроизвольного появления дракона следует ожидать в среднем около шестнадцати квинтоквадриллионов гептиллионов лет.
	Z formuły wynika, że na spontaniczną manifestację przeciętnego smoka należałoby czekać około szesnastu kwintokwadrylionów heptylionów lat.

Тут оба знаменитых драколога погрузились в профессиональный спор, из которого посторонний слушатель не понял бы ни словечка; до него донеслись бы лишь загадочные фразы, такие, как «счетник драконов», «нехвостатое преобразование», «слабые змеевзаимодействия», «дифракция и рассеяние драконов», «жесткий горыныч», «мягкий горыныч», «draco probabilisticus», «полосатый спектр василиска», «змей в возбужденном состоянии», «аннигиляция пары василисков с яростью и антияростью в поле всеобщего безголовья» и т. п.

Tutaj obaj znakomici smokolodzy utonęli w fachowej dyskusji, z której ani słowa nie zrozumiałby postronny słuchacz, gdyż dochodziłyby go tylko zagadkowe słowa, jak „licznik smoków”, „transformacja bezogoniasta”, „słabe oddziaływania smocze”, „dyfrakcja i rozpraszanie smoków”, „smok twardy”, „smok miękki”, „draco probabilisticus”, „widmo nieciągłe bazyliszka”, „smok w stanie wzbudzenia”, „anihilacja pary smoków o przeciwnych amokach w polu ogólnego bezhołowia” itp.

	… подвергать сомнению истинность слов, падающих из монарших уст, затруднительно…
	… trudno było jednak podawać w wątpliwość prawdę słów padających z ust królewskich…

В старых небылицах рассказывается много ложного о драконах. Например, утверждается, что драконы имеют иной раз до семи голов. Этого никогда не бывает. Дракон может иметь только одну голову — наличие двух тут же приводит к бурным спорам и ссорам; вот почему многоглавцы, как их называют учёные, вымерли вследствие внутренних распрей. Упрямые и тупые по своей природе, эти монстры не выносят ни малейшего противоречия; вот почему две головы на одном теле приводят к быстрой смерти, ведь каждая из них, стараясь насолить другой, воздерживается от приёма пищи и даже злонамеренно прекращает дыхание — с вполне однозначным результатом.

Stare bajędy powiadają o smokach mnóstwo rzeczy nieprawdziwych. Tak na przykład głoszą, jakoby smoki miewały po siedem głów. Tak nigdy nie bywa. Smok może mieć tylko jedną głowę, ponieważ obecność dwóch prowadzi natychmiast do gwałtownych kłótni i sporów; dlatego wielogłowce, jak je nazywają uczeni, wyginęły wskutek wewnętrznych niesnasek. Z natury uparte i tępe, potwory te nie znoszą najmniejszego sprzeciwu, więc dwie głowy w jednym ciele przywodzą do szybkiej śmierci, każda bowiem, pragnąc zrobić drugiej na złość, powstrzymuje się od posiłków, a nawet złośliwie wstrzymuje oddech — z wiadomym skutkiem.

Перевод

Ф. В. Широков, 1967

О рассказе

	… здесь была введена парадигматика квантовой механики. Драконы, которые есть, драконы, которых нет, виртуальные драконы — это развлечения на фоне всего понятийного аппарата современной физики, которая считает, что ничего такого, как «ничто» (то есть «пустота»), не существует, поскольку там полно виртуальных частиц. Это произведение, которое всегда с огромной радостью принимали физики-теоретики.
	… wprowadzona została paradygmatyka mechaniki kwantowej. Smoki, które są, smoki, których nie ma, smoki wirtualne — to są zabawy na tle całego aparatu pojęciowego współczesnej fizyki, która uważa, że nic takiego jak "nic" (to znaczy "próżnia") nie istnieje, gdyż jest tam pełno cząstek wirtualnych. Jest to utwór, który zawsze sprawiał ogromną radość fizykom teoretycznym.
	— «Беседы со Станиславом Лемом» (гл. «В паутине книг», 1981-82)

	Разве погони Трурля и Клапауция за драконами (совершенно научно) — не доведение до ума озорных апокрифов Франса?
	Czyż gonitwy Trurla i Klapaucjusza za smokami (uzasadnionymi naukowo) nie przywodzą na myśl złośliwych apokryfów France'a?
	— Станислав Гроховяк, «Какой смешной Лем!», 1965

Рассказ перебрасывает нас в мир статистики, вероятностный мир квантов. Это «Алиса в Зазеркалье» второй половины двадцатого века. <…> тенденции «математической магии» перестают здесь играть служебную роль. Уже не нужны передаточные мостики от чуда физического закона к чуду сказочного воплощения. Сложная функциональная зависимость упрощается почти до тождества. «Магия микромира» сливается с магией фольклора, физическая терминология срастается со сказочной. <…> Внешняя канва известной всем сказки соблюдается. Но это именно канва, на которой вышит причудливый и странный узор уравнений с волновой функцией. Слишком уж поиски дракона напоминают драматические поиски новых элементарных частиц! Лем приводит читателя во «чисто поле» и к пузырьковой камере мощного ускорителя одновременно. Нет, его, конечно, не интересует познавательная сторона! Он не ставит себе задачи популяризировать ядерную физику. Просто для современной сказки нужны свои особые изобразительные средства. Так и получаются всевозможные гибриды, вроде «счётчика драконов», «слабых змеевзаимодействий» <и т.п.> Странные гибриды! Но ведь и само слово «странность» давно стало полноправным физическим параметром.

— Еремей Парнов, «Короли и конструкторы», 1967