Жюль Верн. Жизнь и творчество

«Жюль Верн» — биография Евгения Брандиса, впервые изданная в 1956 году с подзаголовком «Очерк жизни и творчества», а в 1963 — исправленная, дополненная и с подзаголовком «Жизнь и творчество» (цитируется здесь).

Цитаты

Научные идеи Жюля Верна устарели, но его герои продолжают жить и действовать, по-прежнему будоражат воображение, будят творческие мечты, заставляют спорить и восхищаться, увлекают оптимизмом, ясной верой в торжество разума и науки, в их окончательную победу над суевериями и невежеством. <…> Автора «Необыкновенных путешествий» никогда не переставали восхвалять как превосходного научного фантаста и одного из лучших детских писателей. В то же время серьёзные общественные идеи и довольно сложная социальная проблематика его романов обычно ne принимались во внимание. <…> Традиционный Жюль Верн — этакий благодушный либерал, далёкий от действительной жизни, с её противоречиями, наивный чудак и безудержный мечтатель, который тем-то, собственно, и хорош, что уводит юных читателей в иллюзорный мир фантастики, — не имеет ничего общего с подлинным, невыдуманным Жюлем Верном. <…> На Западе о Жюле Верне написано около двух десятков книг — на французском, английском, итальянском и немецком языках. Основное внимание биографы уделяют бытовым подробностям его жизни и частным вопросам его литературной деятельности. Идеалы Жюля Верна — «религия, родина, семья, наука», — сказано о нём в одной французской монографии. Это не случайно брошенная фраза. В интерпретации многих исследователей он прежде всего — правоверный католик, идеальный семьянин, а потом уже — научный фантаст. Биографов Жюля Верна нимало не смущает тот очевидный факт, что все его творчество, проникнутое живым материалистическим восприятием природы, вступает в противоречие с любыми религиозными представлениями. С удовлетворением отмечая, что амьенский муниципальный советник Жюль Верн, отдавая дань традициям, по воскресным дням ходил со своей супругой в церковь, биографы упорно не замечают, что всё его творчество, по существу, исходит из атеистического принципа, сформулированного им самим: «Все чудеса природы, как бы необыкновенны они ни были, всегда объяснялись физическими законами» («Путешествие к центру Земли»). <…> Идейное и художественное своеобразие творчества Жюля Верна, в общем и целом, выпадает из поля зрении буржуазных литературоведов. — Введение

Если декаденты делали всё возможное, чтобы принизить человека, выявить в нём слепые животные инстинкты, то братья Рони, обратившись к истокам человеческой истории, стремились показать зачатки культуры… — Глава вторая: Ученики и подражатели

«Научный роман», обязанный автору «Необыкновенных путешествий» не только своим рождением, но и расцветом, захирел и зачах у него на глазах. Отчасти повинны были в этом его незадачливые ученики и подражатели, сделавшие всё, чтобы дискредитировать этот своеобразный жанр, вобравший в себя и науку, и приключения, и фантастику. Главная же причина вырождения «классического» приключенческого романа была обусловлена объективными закономерностями литературного развития. — там же

При всей неправдоподобности сказочного сюжета автору удалось создать обаятельный образ благородного и мужественного Михаила Строгова, который с первых же страниц завоёвывает расположение читателей. — Глава пятая: Россия в творчестве Жюля Верна

Одна из первых попыток научно осмыслить творческий опыт Жюля Верна — вступительная статья Кирилла Андреева к новому собранию сочинений и <…> [его] художественная биография <…>. В частности, Андрееву впервые удалось убедительно показать несомненную близость взглядов писателя к идеям утопического социализма. — Глава пятая: Жюль Верн в Россия и в Советском Союзе

Глава третья. Поэзия науки

Эдгар По и привлекал и отталкивал Жюля Верна. <…> Эдгар По описал фантастические произведения о науке, а Жюль Верн создал научную фантастичку. Эдгар По воспользовался наукой как литературным приёмом, а Жюль Верн взял её за первооснову. Эдгар По нашёл литературную форму рассказа о науке, а Жюль Верн наполнил его конкретным научным содержанием. — Наука и фантазия

Книги Жюля Верна были порождены достижениями науки и, в свою очередь, приобщали к науке сотни пытливых умов. Новому типу романа соответствовал и новый герой; неутомимый исследователь, инженер, изобретатель, учёный. Его стремления определяются не узко эгоистическими расчётами, как у большинства героев буржуазной литературы, а интересами куда более возвышенными и общественно-значимыми. — Рождение нового жанра

Бальзак и Золя создали социальный эпос. Жюль Верн создал научный эпос, придав [ему] гигантский размах <…>. «Необыкновенные путешествия» Жюля Верна — один из притоков той же самой полноводной реки, которая вынесла в океан мировой литературы «Человеческаю комедию» Бальзака и «Ругон-Маккары» Золя. — Замысел эпопеи

Великолепные качества механизма «Наутилуса» и «Альбатроса» обнаруживаются в борьбе со стихиями природы. Поэтому явления природы становятся таким же необходимым элементом действия, как и сама машина. Это резко отличает роман Жюля Верна от обычных в его время образцов авантюрного романа, в котором борьба героя с препятствиями внешней среды демонстрирует только его личную отвагу и физическую выносливость. Географическая обстановка в таких романах служит для действия фоном, но не является необходимым элементом внутренней структуры произведения. — Место действия — планета Земля

… реальные и мнимые путешествия изображаются как одинаково достоверные, а герои романов перестают казаться вымышленными лицами. — там же

Когда мы, несколько отступив, смотрим на величественное здание, оно нам кажется совершенным и прекрасным. Но стоит только приблизиться к нему вплотную, как на стенах будут видны изъяны и шероховатости. То же самое можно сказать о «Необыкновенных путешествиях». Но что значат частные недостатки по сравнению с величественным целым? — там же

Некоторые критики, забывая о том, что Жюль Верн был романистом, а не учёным-исследователем, и писал не научные трактаты, а научно-фантастические романы, упрекали писателя за фактические ошибки и неточности, а иногда даже обвиняли его в вопиющем невежестве. Такие эрудированные критики как раз и обнаруживали полное непонимание творчества Жюля Верна и специфики научно-фантастического романа. <…> многие ошибки <…> были им допущены сознательно, ради свободного развития научно-фантастического сюжета, в основе своей всегда реалистического <…>. Перечень всех отраслей знания, которых Жюль Верн касался в своих романах, превратился бы в каталог важнейших научных дисциплин XIX века. «Необыкновенные путешествия» — это не только географическая, но и научно-техническая энциклопедия, говорящая о том, что уже было сделано, но ещё больше — о том, что́ предстояло сделать… — На крыльях фантазии

Жюль Верн хотел показать в романе «Деревня в воздухе», что язык — существенный фактор в утверждении организованного общества. В то же время творческая фантазия писателя придала полуживотиым предкам человека черты, до некоторой степени подтвердившиеся также позднейшими научными исследованиями палеонтологов и антропологов. — Научность и занимательность

Жюль Верн обладает секретом увлекать читателей даже такими, на первый взгляд малопоэтичными, сухими предметами, как описание устройства и взаимодействия частей машины или технологии обработки химического продукта. Секрет состоит в умении связывать в один сюжетный узел успех или неудачу любого предприятия героя с творением его рук — работой машины или получением того же самого химического продукта. — там же

Глава четвёртая. Люди, их дела и намерения

… заурядным героям буржуазного романа нечего делать на страницах его книг, <…>потому что ни в ком из них Жюль Верн не нашёл бы тех человеческих качеств и устремлений, которые были необходимы героям «Необыкновенных путешествий». <…> Жюль Верн верит в силу разума, в великое будущее науки и цивилизации. Потому все его положительные герои <…> провозглашают могущество разума и опыта, бескорыстно служат науке. Служить науке — и значит для них служить добру и справедливости. До Жюля Верна такого героя в литературе не было. Жюль Верн впервые показал в литературе доблесть ученого, подвиги которого не уступают по значению и последствиям подвигам полководца на поле битвы. <…> Герои Жюля Верна не знают декадентской раздвоенности, «кружения сердца», противоречий, сомнений, колебаний. Это всегда простые и цельные натуры, все желания и помыслы которых устремлены к одной цели. На пути к этой цели, в борьбе с многочисленными опасностями, препятствиями и трудностями они проявляют все свои интеллектуальные и нравственные возможности, и читателю вовсе не кажется, что чувствам и переживаниям этих мужественных людей не хватает каких-то необходимых оттенков. Напротив, герои Жюля Верна наделены душевной щедростью даже с избытком. Быстрое чередование событий всякий раз заставляет их заново приспосабливаться к изменившейся обстановке и принимать неожиданные решения. И это помогает автору показывать своих изобретателей и путешественников с самой выгодной стороны. <…> Отношения между хозяином и слугой основаны на взаимном уважении и доверии. Слуга здесь фактически уже не слуга, а верный друг и незаменимый помощник учёного или путешественника, в равной степени заинтересованный в успехе его предприятия. Образам «слуг» отводится не служебная, а первостепенная роль в развитии действия. Они же вносят в романы Жюля Верна атмосферу непринуждённого веселья и жизнерадостный народный юмор. Его героев не покидает способность шутить даже в часы решительных испытаний, когда дело идёт о жизни и смерти. Величайший оптимизм, находящий своё выражение в бодром юморе, — вообще одна из привлекательных особенностей Жюля Верна как писателя. <…> Автору достаточно иногда двух—трёх броских штрихов, чтобы создать запоминающийся образ, полный жизни и движения. — Герои «Необыкновенных путешествий»

Люди разделяющие с Немо одиночество и опасности, беспредельно преданы своему капитану<…>. Но экипаж «Наутилуса» обезличен. <…> Этим ещё больше подчёркивается таинственность и величие личности Немо. — там же

В поздних произведениях Жюля Верна заметно нарастает политическая и социальная острота. Мысль писателя делается более зрелой и глубокой. Он становится ещё более нетерпимым к тому злу, которое принесло народам всего мира господство реакционных сил. Свойственная ему добродушная усмешка нередко переходит в горькую иронию, беззлобный юмор — в гротеск и сатиру. В некоторых романах преобладает мрачная трагическая атмосфера. Писатель уже окончательно разуверился в возможности мирного прогресса в существующих условиях… — Поздние романы

После смерти Жюля Верна биографы пренебрежительно отмахивались от его поздних романов или походя объявляли их слабыми и неинтересными. Случайно или не случайно, но поздние произведения Жюля Верна не лучили той популярности, на какую они вправе были бы претендовать. Серьёзные общественные проблемы, намеченные в этих романах в форме прозрачной аллегории, и тогда уже могли наталкивать читателей на далеко идущие воды, до которых не всегда доходил сам Жюль Верн. В наше время сатирическая фантазия его поздних чанов приобретает ещё большую политическую остроту. Это объясняется тем, что некоторые социальные явления, существовавшие тогда ещё только в тенденции, Жюль Верн изображал в развившемся и как бы уже завершённом виде. Поэтому аллегоризм его поздних романов не только не утратил с годами своего значения, но в современных исторических условиях наполняется особенно глубоким общественным смыслом. — там же

Вместо заключения

Фантастика Жюля Верна — количественная гипербола тех средств и возможностей, которые инженерная наука открывала в его время перед энергетикой, транспортом и химической технологией. Фантастика Уэллса — гипербола новых качественных возможностей науки и техники <…>. Уэллса интересует не наука сама по себе, а её влияние на развитие общества и человека.

… ведущая тенденция современной, особенно американской, буржуазной фантастики — перенесение в будущее отношений сегодняшнего дня, психологических проблем, событий и конфликтов, отражающих истерию холодной войны и атомный психоз. Все противоречия капитализма наших дней буржуазные фантасты переносят на воображаемые миры, злоупотребляя при этом фрейдистским психоанализом. Самое отвратительное в такой литературе — экстраполяция в космос колониальной политики и зоологической ненависти к социалистическим странам. Авторы подобных произведении решительно порывают с гуманистическим наследием прошлого. Разумеется, это не единственная тенденция западной фантастики наших дней. В лучших своих проявлениях она солидарна идее прогресса и отвечает вере современного человека в могущество разума и науки.

Жюль Верн был и остаётся величайшим мастером приключенческого романа и творческой научной фантастики. <…> Непреходящим остаётся и его гуманистический пафос, его решительное осуждение империалистических войн и политической реакции, его непоколебимая вера в силы разума и справедливости, способные заставить науку служить только прогрессивным созидательным стремлениям.