Борис Виан

Борис Виан (фр. Boris Vian; 10 марта 1920 — 23 июня 1959) — французский писатель и поэт. Использовал не менее 38 псевдонимов. Наиболее известное произведение — роман «Пена дней».

Борис Виан

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

	Коммунизм <…> превратился в своего рода националистический конформизм. — перевод: М. Л. Аннинская
	— «О пользе эротической литературы» (Utilité d'une littérature érotique), 1948

	Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.
	— письмо, ~1955

	Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом.
	— записная книжка, 1958

Художественные произведения

	— Шесть месяцев всё шло хорошо, но последняя операция кончилась неудачно! <…> Ты не можешь можешь вообразить, как смешно! Он хотел переделать лоб… пересадка кости, не знаю, как там… (Корчится от смеха.) <…> У него рог вырос! Представляешь, огромный рог! Он на единорога похож.
	— «Голова кру́гом» (Tête de méduse), [1970]

	— Вот вам американская цивилизация. Одна пропаганда и ничего кроме пропаганды. Если пастор, то обязательно ему надо присобачить имя кинозвезды.
	C’est bien ça, la civilisation américaine. De la propagande et toujours de la propagande. Ils ont des pasteurs, il faut qu’ils leur collent des noms de vedettes de cinéma.
	— «Живодёрня для всех» (L'équarrissage pour tous), 1950

	Конец (который по счастливой случайности совпадает с концом пьесы)
	Fin (qui, par un heureux hasard, coïncide avec celle de la pièce)
	— там же

	— Никто не умирает добровольно. <…> Нас всегда подталкивает к этому кто-то живой и кто-то мёртвый. Вот почему мы нуждаемся в мёртвых и храним их в ящиках. — перевод: Е. Лившиц, 1983
	— «Зовут» (Le rappel), [1962]

	Короче, когда все сидят, если дышать вполсилы, можно сказать, есть место… Но не более того. Не хочешь ходить в синяках — лучше не двигайся. — перевод: М. Л. Аннинская, 1999
	— «Квартира в напёрстке» (Un appartement dans un dé à coudre…), [1982]

	… они с Клодом образовали вскоре одну из этих очаровательных семей педерастов, что являются, к чести французских традиций, образцом верности и конформизма. <…> Только во Франции, стране с разложившейся моралью, подобные мерзости могут происходить на глазах у всех. — перевод: М. Л. Аннинская, 1998
	— «Материнство» (Maternité), [1981]

— Алло, — сказал я. — Пожарная команда? <…> У нас пожар. — Вам повезло, — ответил пожарник. — На какое число вас записать? — А вы не могли бы приехать прямо сейчас? — спросил я. — Совершенно невозможно, — сказал он. — Мы сейчас страшно перегружены, кругом пожары. Послезавтра в три — больше ничего не могу для вас сделать. — Хорошо, — сказал я. — Спасибо. До свиданья. — До свиданья, — сказал он. — Смотрите, чтоб не погасло. — Виан где-то услышал эту шутку; перевод: Н. Зубков, 1983

— «Пожарники» (Les pompiers), 1948

Опасен ли генерал без солдат? <…> Директор Французских железных дорог не в состоянии своими руками пустить поезд под откос. <…> Но стрелочник! Какой завидный пост. Сам себе Гитлер! Чудесное зрелище. Но восемьдесят пять миллионов стрелочников за его спиной — и шутки в сторону. После смерти Гитлера стрелочники остаются и пытаются прикинуться безобидными <…>. Стрелочники ненавидят друг друга; однако, объединившись, они начинают именоваться народом и становятся неуязвимы. Единственная защита от стрелочника — это индивидуализм народа. Отправить всех адмиралов во флот — вот и конец морским сражениям. — перевод: В. М. Орлов, 2002

— «Стрелочник — истинный виновник» (Le lampiste est le vrai coupable), [1982]

	Дюпон Леон, 49 лет; имеет хорошо прорезавшиеся зубы и элегантно выполненные прививки.
	— «Строители империи, или Шмюрц» (Les bâtisseurs d'Empire ou le Schmürtz), 1959

Хряк иногда моется — он не так грязен, как гласит молва, а когда становится по-настоящему толстой свиньёй, председательствует на языческих церемониях, называемых свиноводческими конкурсами, по завершении которых, после того как его вконец затискают, обласкают, наградят орденом Почётного легиона и провозгласят наитолстейшим и наикрупнейшим, его коварно умерщвляют шпиговальным ножом и в тот же день разделывают на закуску. Кабану тоже случается оканчивать свои дни на мясном прилавке, однако он до последнего момента сопротивляется. К тому же ему иногда выпадает посмертная радость быть выставленным во всей своей красе, вплоть до последней щетинки, в «Шатрио» или другом роскошном заведении: кабан никогда не покидает эмпиреев. У него всегда, вплоть до последней минуты, остаётся возможность покончить жизнь самоубийством, бросившись под колёса автомобиля па какой-нибудь автостраде; а если заблагорассудится, он даже может выбрать для этого мост, который послужит величественной декорацией к акту самоутопления. Наконец, как эго ни странно, кабан пользуется той же доброй славой, что и медведь, и гордо красуется на гербах знаменитых родов — тогда как его розовый собрат может украсить своим изображением разве что витрину какого-нибудь колбасника, такого же жирного, как он сам. — перевод: В. М. Орлов, 2002

— «Хряк и кабан» (Le cochon et le sanglier) или «Заметки натуралиста-любителя» (Note d'un Naturaliste Amateur), [1966]

Париж, 15 декабря 1999…

Paris, le 15 décembre 1999… (1958); перевод: Р. Л. Герман (под псевд. Р. Рыбкин), 1984

Лук-порей на улице Опера так разросся, что представляет опасность для прохожих. Обрезать до высоты 3 метра 25 сантиметров. Не позднее 30.12.99.

Как вам известно, в нарушение моего запрета аж от мая 91 года, по Парижу продолжают ездить машины на жидком топливе, замаскированные под электромобили. Имеющиеся у вас приборы позволяют легко выявить нарушителей. Нет нужды указывать на опасность, которую представляют для всех шестисот тысяч парижан выхлопные газы этих тридцати четырёх — число установлено достоверно — автомобилей с бензиновыми моторами.

ПОЛИЦИЯ Напоминаю вам о необходимости: — на месте применять эвтаназию к тем, в руках у кого (встречаются ещё такие) обнаружат не синтетическую, а натуральную ёлку; <…> — допрашивать, соблюдая меры предосторожности, всех вооруженных автоматами детей в возрасте от трёх до пяти лет, проверять документы взрослых (от семи до пятнадцати) и стариков (старше пятнадцати). Проследите, чтобы владельцы кондиционеров не закладывали туда наркотики в количествах сверх того, что установлено Законом о праздничных днях. Злоупотребления отмечаются каждый Новый год, и я хочу, чтобы это наконец прекратилось. Извольте захотеть того же. ШУМ Разумеется, полиция будет бросать гранаты в любое окно, откуда послышится хотя бы малейший шум. РЕЛИГИЯ Хотя нашей официальной религией остаётся коржибскизм, к католикам проявляется терпимость — если только не будет петь мерзкий отец Дюран. Если он всё-таки будет петь, стреляйте в толпу, и чтобы раненых не оставалось! <…> Ясно, что очень многое я забыл или пропустил. Если до 18 часов завтрашнего дня вы не заполните пробелы, я вас выключу. Запомните, что роботы не спорят.

Поэзия

	Болят мои шарниры Болят маслёнки Болит мой радиатор Болит моя аптечка И виду не подам. — перевод: М. Яснов, 2002
	— «Болит моя отвёртка…»

	Жизнь совсем как ваши зубы Беззаботна вечна сталь Жуёшь, раскатываешь губы И вдруг стирается эмаль <…> Чтобы вылечить вас сразу Надо вырвать жизнь заразу.
	— «Жизнь совсем как ваши зубы…»

	Не хотел бы сдохнуть я Дамы господа Не попробовав на вкус То, что мучает всегда То, чей запах резче прочих То, чей привкус манит нас Верьте иль не верьте Не попробовав хоть раз Вкус пикантной смерти…
	Je voudrais pas crever Non monsieur non madame Avant d'avoir tâté Le goût qui me tourmente Le goût qu'est le plus fort Je voudrais pas crever Avant d'avoir goûté La saveur de la mort…
	— «Не хотел бы сдохнуть я…» (Je voudrais pas crever)

	Они разбивают мир На мелкие куски Но мне хватает его вполне Ещё достаточно мне Того что остался глоточек ветра И жизни легчайший шаг В зрачках осталось немного света Немного ветра в ушах И даже и даже Если меня бросают в тюрьму Мне хватает его вполне Ещё достаточно мне Достаточно что люблю Изъеденный камень камер Прутьев стальных ряды На которых кровь запеклась И даже и даже Истёртый гнилой лежак Набитый трухой тюфяк И солнечную пыль Люблю открытый дверной глазок Людей входящих ко мне И выводящих меня опять Мир обрести на миг Запах его обрести и цвет Люблю эти два столба Этот трёхгранный нож Этот праздник в моей судьбе Эту смертную дрожь И даже и даже Эту корзину куда вот-вот Голова моя упадёт Просто люблю и всё… — перевод: М. Яснов, 2002
	Ils peuvent casser le monde En petits morceaux Il en reste assez pour moi Il en reste assez J'aurais toujours un peu d'air Un petit filet de vie Dans l'œil un peu de lumière Et le vent dans les orties Et même, et même S'ils me mettent en prison Il en reste assez pour moi Il en reste assez Il suffit que j'aime Cette pierre corrodée Ces crochets de fer Où s'attarde un peu de sang Je l'aime, je l'aime La planche usée de mon lit La paillasse et le châlit La poussière de soleil J'aime le judas qui s'ouvre Les hommes qui sont entrés Qui s'avancent, qui m'emmènent Retrouver la vie du monde Et retrouver la couleur J'aime ces deux longs montants Ce couteau triangulaire Ces messieurs vêtus de noir C'est ma fête et je suis fier Je l'aime, je l'aime Ce panier rempli de son Où je vais poser ma tête Oh, je l'aime pour de bon…
	— «Они разбивают мир…» (Ils cassent le monde)

	… очарованье дней, Стираемых из жизней наших Резиночкой ночей. — из сборника «Кантилены в желе» (Cantilènes en gelée), 1949
	— «Очаровательная песенка» (Chansons de charme)

О Виане

	Стиль Виана, дрейфующий, как соло Чарли Пракера, отсылает нас к богатой литературной традиции, восходящей к Рабле, к комическим супергероям, строфам Гомера или сказкам «Тысячи и одной ночи»… равно как и к виноградной листве, вьющейся по решётке сада, или к «My Funny Valentine».
	— Джимми Вальтер

	Борис Виан — это одинокий странник, бросившийся на поиски новых песенных миров. Если бы этих песен не было, нам, без сомнения, не хватало бы их. В них есть то необъяснимое, что делает любое произведение искусства нужным и важным. Кому-то они не нравятся, пусть так, на это у всех есть право. Но придет время, сказал мне один человек, и песни Виана будут нужны всем.
	— Жорж Брассенс, 1956

	… он весь светился какой-то фантастической странностью.
	— Пьер Каст, 1962

Виан как бы выпадал из литературной жизни своего времени, по крайней мере той, которая протекала на поверхности. <…> «Феномен Виана» — это феномен писателя, который до самой смерти сумел сохранить в себе не только отроческую жажду любви к жизни и ко всему миру, но и отроческое удивление и протест против жестокости этой жизни и этого мира. <…> зазор между «реальностью» и «литературой», между живой жизнью и её условными образами Виан как раз и ощущал с необычайной остротой. Отсюда и пародирование этих образов, игра — иногда веселая и почти добродушная, чаще насмешливая, злая, издевательская — с любыми литературными ситуациями, мотивами, приемами, которые готовы отлиться в штамп, подменяющий собою действительность. Виан же стремится освободить эту действительность от всех привычных видов литературной «упаковки», а саму эту упаковку — дискредитировать, показав её условность по отношению к жизни. Пародийная игра Виана имеет не случайный или эпизодический, а тотальный и целенаправленный характер; по своему размаху и основному смыслу она во многом сопоставима с «пародийными энциклопедиями» Ф. Рабле, А. Жарри, Дж. Джойса: Борис Виан пародирует всё, что превратилось или только может превратиться в клише <…>. Но пародия Виана отнюдь не ограничивается одной только литературой, она направлена едва ли не на все способы практического поведения и мышления людей — и как раз в меру шаблонизации этих способов. <…> От сцены к сцене, от абзаца к абзацу, даже от фразы к фразе Виан всё время как бы переключает повествовательные регистры, переходит из тональности в тональность. Его стиль — это прежде всего коллаж из чужих стилей, образов, мотивов; временами кажется, что Виан словно бы и не пишет, а «списывает», «срисовывает» свои изображения с готовых литературных, кинематографических и т. п. моделей <…>. Виан акцентирует пародию настолько, что она не выдерживает собственного внутреннего напора и рассыпается в прах, оставляя нас один на один с обнаженной реальностью. Именно к этой реальности и стремится Виан, но сама острота её ощущения вырастает у него из предельного контраста и напряжения между марионеточной условностью персонажей и абсолютной человеческой достоверностью их переживаний. Эффект, которого добивается в подобных случаях Виан, — это эффект неожиданно разрыдавшегося паяца или куклы, вдруг вскрикнувшей от настоящей боли.

— Георгий Косиков, «О прозе Бориса Виана», 1982

	… пацифизм Виана направлен по всем без исключения азимутам и не различает противников, что через год после окончания войны с нацизмом выглядело как проявление крайнего индивидуализма.
	— Виктор Ерофеев, «Борис Виан и „мерцающая эстетика“», 1990

Статьи о произведениях

• см. Категория:Произведения Бориса Виана