Феноменология (психология)
Феноменоло́гия в психоло́гии, феноменологи́ческая психоло́гия — направление психологии, основанное на идеях и методах философской феноменологии и преследующее цели возможно более полного описательного изучения субъективности сознания и внутренних переживаний человека.
.jpg)
В основу методики и идеологии феноменологической психологии положены идеи Гуссерля, а также его учеников и последователей: Пфендера, Гайгера, Сартра, Мерло-Понти, Шюца и других. В целом это течение нередко рассматривается в тесной связи, а иногда и как составляющая часть других направлений: экзистенциальной психологии (отсюда распространенное название «экзистенциально-феноменологическая психология») и гуманистической психологии.
Цитаты
правитьЗавершением новых направлений в психологии является так называемая психология побуждений, актуальная психология или феноменология, идущая от Штумпфа и Гуссерля. Из психиатров к этому направлению примыкают Ясперс, Кронфельд, Шильдер, отчасти Бумке. Из них наиболее ясную и определенную позицию занимает Ясперс, который настаивает на крайней важности в психиатрии систематического наблюдения пациента над самим собой. <...> Для сторонников психологического направления, равно как для так называемой чистой психиатрии, представителем которой является К. Шнейдер, типично крайнее пренебрежение к тому, что даёт неврологическое изучение и в частности патология очаговых заболеваний. По их мнению, изучение афазических, апрактических, агностических и аналогичных расстройств нисколько не приближает к пониманию расстройств в психической сфере.[1] | |
| — Василий Гиляровский, «Психиатрия», 1954 |
Как хорошо известно, в феноменологии Э. Гуссерля и психологии актов Ф. Брентано психика, сознание наделялись свойством интенциональности как имманентной данности психического. Однако нигде не был проработан вопрос о том, что же является механизмом интенциональности, какая часть психики или сознания обладает этим свойством? Что в сознании является интенциональным? ― ведь сознание как таковое «лишено собственной психической специфики. <...> Поэтому сознание рассматривалось как общее «бескачественное» условие существования психики и обозначалось, по существу, метафорически <...>, либо столь же неправомерно отождествлялось с какой-либо психической функцией, чаше всего со вниманием или мышлением».[2] | |
| — Александр Девяткин, «Явление социальной установки в психологии XX века», 1999 |
...общепринятая теория информации очень похожа на описание Гибсоном познания при помощи слов. Он называет это познание явным, подчеркивая его нескрытый характер в отличие от неявного, имплицитного знания. Он говорит о том, что «восприятие предшествует высказыванию», и с этим сложно спорить. Самым главным недостатком этого способа познания Гибсон считает невозможность осуществить тест на реальность, что вполне возможно при непосредственном извлечении информации ― то есть нельзя подойти, выявить новые стороны и элементы, получить новую информацию. | |
| — Александр Девяткин, «Явление социальной установки в психологии XX века», 1999 |
Однако существенен и другой факт из «жизни феноменологии» ― сам Гуссерль потом стал называть ее «феноменологической психологией». И это не случайно, ибо он, предлагая анализировать «чистые формы сознания», невольно должен был прийти к выводу о том, что их невозможно логическими средствами проверить на истинность, поскольку это уже опять «непосредственное восприятие», которое постигается прямо, а критерий истинности ― тест на реальность. По нашему мнению, Гибсон и Гуссерль, начав с разных сторон решать одну и ту же проблему, пришли к одному результату, который был ими выражен в различной форме.[2] | |
| — Александр Девяткин, «Явление социальной установки в психологии XX века», 1999 |
Работы Г. И. Челпанова помогали не только расширить границы исследования восприятия, но и преодолеть границы феноменологического подхода. Большое значение в преодолении феноменологии имели и данные, полученные при исследовании восприятия художественных произведений, которые составили отдельную страницу в проблематике института. Одним из первых к этому вопросу обратился Б. М. Теплов. Анализ изменения цвета при различной интенсивности окраски, при удалении картины, а также анализ изменения различных контуров и фигур (в том числе и фигур людей) при их различном расположении помог получить важные данные о свойствах зрительного восприятия. Эти материалы позднее вошли в работы Б. М. Теплова, посвященные архитектуре («Цвет в архитектуре», 1934; «Цветоведение для архитекторов», 1938).[3] | |
| — Татьяна Марцинковская, «Методологические принципы и ведущая проблематика исследований в Психологическом институте», 2004 |
Не меньшее значение в сохранении преемственности методологии и проблематики института имели исследования особенностей эстетического восприятия, которые, как и работы по психологии искусства, оставались ведущими для разделов института. Именно эти исследования во многом позволили расширить представление о роли прошлого опыта, культуры в становлении восприятия, преодолеть идеи феноменологии сознания, популярные в психологической науке не только в 1920-е гг.[3] | |
| — Татьяна Марцинковская, «Методологические принципы и ведущая проблематика исследований в Психологическом институте», 2004 |
Возможность рассмотрения анализировавшихся нами ранее и других аналогичных непрямых смысловых эффектов под единым феноменологическим ракурсом, их целенаправленный перевод и совместное рассмотрение в феноменологической плоскости, еще конкретнее ― в плоскости феноменологии сознания, согласуется, кстати говоря, и с усилиями континентальной неофеноменологии, и с аналитическим тезисом о философия языка как части философии сознания. Как минимум, мы надеемся концептуально связать в этой общей феноменологической плоскости тропологию, двуголосие, нарратологию, антиномические конструкции, модальность и тональность сознания. Гипотетически же можно надеяться, что такой ракурс позволит также усмотреть некоторые общие операциональные аспекты в природе и механизмах феномена «непрямое говорение» в целом.[4] | |
| — Людмила Гоготишвили, «К феноменологии непрямого говорения» (глава первая), 2006 |
Подвижность, изменчивость кинематографических образов, их постоянное ускользание от схватывания, детализации и анализа создают большие сложности для феноменологии, которая ориентирована на укорененность субъекта в мире, на изначальный перцептивный опыт, позволяющий сознанию стать «сознанием чего-то», то есть расположить мир вокруг себя так, что любой сколь угодно нереальный образ (а это всегда образ, порожденный сознанием) участвует в мире, раздвигает его горизонт. Статика феноменологии, где единственно возможное движение ― это соединение в последовательность редукционистских жестов, приводящее к центру ― нередуцируемому опыту бытия-в-мире, вступает в конфликт с кинематографом именно потому, что кинематографическое движение не имеет закрепленности в мире феноменов.[5] | |
| — Олег Аронсон, «Коммуникативный образ. Кино. Литература. Философия» (часть первая), 2007 |
Источники
править- ↑ В. А. Гиляровский. Психиатрия. Руководство для врачей и студентов. — М.: Медгиз, 1954 г.
- ↑ 1 2 3 Девяткин А. А.. Явление социальной установки в психологии XX века. ― Калининград, КГУ, 1999 г.
- ↑ 1 2 Т. Д. Марцинковская. Методологические принципы и ведущая проблематика исследований в Психологическом институте. — М.: «Вопросы психологии», 13 апреля 2004 г.
- ↑ Л. А. Гоготишвили. Непрямое говорение. — М.: ЯСК, 2006 г.
- ↑ О. В. Аронсон. Коммуникативный образ. Кино. Литература. Философия. — М.: Новое литературное обозрение, 2007 г.
