Предок и потомки
«Предок и потомки» — нравоучительная сатирическая повесть Фаддея Булгарина, впервые изданная в последней, 12-й, части его «Сочинений» 1830 года. Больше при его жизни не публиковалась и, соседствуя с перепечатками старых произведений, прошла почти незамеченной. В ней использован сюжет новеллы B. Ирвинга «Рип ван Винкль», направлена она в значительной степени против А. С. Пушкина (Н. С. Свистушкина) и его друзей, продолжая литературную перебранку с ними[1][2].
Цитаты
правитьЛюди сердятся, веселятся, хворают, прыгают, умирают, а бумажные дела текут, текут, как вода в море! Человеческие глупости бесконечны и безостановочны! Невзирая ни на гнев, ни на весёлость частного пристава, чернила лились рекою в его канцелярии и, чудесною силою превращаясь в хлеб и вино, утучняли полдюжины писцов, украшая их лица багровым цветом. — глава I |
Лекарь, пользовавший Сергея Свистушкина, сжалился над его участью (при мысли о бочонке) и представил в полицию учёную диссертацию, в которой доказывал возможность прожить сто лет во льду. Он подкреплял свои предположения всеми известными случаями, а именно, найденными в граните живыми лягушками и змеями и мухами в янтаре. Хотя лекарь причислял подобные случаи к чудесам натуры, однако ж предполагал возможность оных и указывал на ласточек, кочующих зимою (якобы) в воде![К 1] |
Антикварий. Потомок ваш <…> сочинитель, сиречь человек, который для забавы других слагает вирши, сочиняет сказки и разные другие побасенки. |
По какому-то необыкновенному случаю в передней не было лакея, и антикварий вошёл со своим спутником прямо в залу, а потом в гостиную. Там вокруг чайного столика сидело несколько молодых дамочек и разряженных франтов. Хозяйка вскрикнула от ужаса, увидев в своей гостиной человека в русском кафтане и с бородой. |
— Царь Пётр Алексеевич не того хотел от вас, когда вводил иностранное просвещение. Он без сомнения желал, чтоб вы отбросили старые пороки и приобрели новые добродетели. Для вас пишут хорошие законы, заводят школы, строят великолепные города, об вас цари пекутся, как о детях, а из всего этого, как я вижу, мало толку, и твоё хвалёное просвещение не искоренило ни взяток, ни клеветы, ни гордости в боярах, ни глупого тщеславия в юношестве, а из боярских деток, боярчонков и боярышень наделало каких-то полунемецких кукол. Сердце болит, когда подумаю об этом! Спасибо за просвещение, если от него вся польза — кургузый кафтан и бритый подбородок. |
Глава II. Допрос и сказочные ответы
правитьК вечеру настала жестокая буря, <…> восстал ещё сильнейший ветер и пригнал нас к ледяным горам. <…> волнение занесло ладью на льдины, и она разбилась вдребезги. |
Третьего дня я прибыл в какой-то город, на острове, в тридцати верстах отсюда, и мне сказали, что я в России. Я думал, что надо мной издеваются, потому что я едва увидел там несколько русских людей, а всё прочее там немецкое. Пробыв там несколько часов, корабельщик повёз меня с собой на большой лодке, как он говорил, в столицу русского государства, привёз в этот большой город и поместил в немецком постоялом дворе. Я стал расспрашивать людей: в каком я царстве? И мне говорят, что я в России. Не знаю, чему верить; только я вижу здесь мало русского. Вероятно, что немцы поселили здесь русских пленных, ибо кроме чёрного русского народа здесь нет вовсе никого из русских. Немцы разъезжают в дорогих колымагах, а русские развозят их. Немцы живут в высоких каменных палатах, а русские сидят на лавках и лабазах. Русские таскают воду и дрова, чистят улицы, строят хоромы, а немцы только расхаживают да разгуливают. Я не верю и не могу верить, что я в России, и мне всё кажется, что надо мной смеются. |
Глава VI. Новые обычаи и старые грехи
править— Это вывески, указание места, где живут разные ремесленники и где находятся лавки, или складка товаров на продажу. |
— О, зачем я не умер, зачем не лишился ума! — воскликнул Сергей Свистушкин. — Мне было бы легче, если б я нашёл Россию покорённую иноземцами: тогда, по крайней мере, была бы надежда свергнуть с себя иго, подобное тому, как мы свергнул и иго татарское и самозванцев. Но это добровольное порабощение, это постыдное сознание своего ничтожества, это желание казаться не тем, чем Бог нас создал, это отречение от языка предков… есть верх уничижения и постыдно не только для русского народа, но для всего человечества! |
Глава VII. Русский книжный магазин
править— Есть ли у вас сочинения Никандра Семёновича Свистушкина? — спросил антикварий. |
— Землеописание Российского государства-с! Не угодно ли-с? Прекраснейшая-с книга-с! |
— … Никандр Семёнович Свистушкин <…> теперь сидит где-нибудь, в кругу своих знаменитых друзей, и принимает дань удивления и похвал. Поезжайте к его закадычному другу, барону Шнапсу фон Габенихтсу[К 3]. Он получил сегодня за треть жалованье: так, верно, у него происходит жертвоприношение трём божествам вечноюных поэтов: Вакху, Лени и Свободе. Барон Шнапс фон Габенихтс живёт за Конной, в доме Запивошкина. |
Глава VIII. Заседание любимых сынов Аполлона, поклонников Вакха, Лени и Свободы
правитьАнтикварий с бывшим стольником вошли в ворота дома Запивошкина, чтоб спросить дворника о жилище барона Шнапса фон Габенихтса. Дворник указал им на окна третьего этажа, под которыми лежала куча обломков бутылок, и повёл их по узкой грязной лестнице. В передней они увидели остатки, или барельефы пиршества[К 4]: обороченные жестяные судки, солёные огурцы на промокной бумаге, которою наделяют покупателей в мелочных лавочках, соль, рассыпанную на столе, квас в умывальнике и т. п. |
О повести
править— Василий Гиппиус, «Пушкин и борьбе с Булгариным в 1830—31 гг.» |
Комментарии
править- ↑ По языческому поверью славян[3].
- ↑ Имеются в виду сочинения В. А. Жуковского[2].
- ↑ Так именовали барона А. А. Дельвига в пародийных материалах будто для альманаха «Альдебаран», печатавшихся в «Сыне отечества» с № 13 (29 марта) 1830[2]; нем. Habenichts — тот, кто ничего не имеет, нищий.
- ↑ Намёк на один из эпизодов литературной полемики 1820-х. В своей статье «О жизни и сочинениях В. А. Озерова» (1817) Пётр Вяземский писал: «В “Поликсене” взята обильная дань с “Илиады”, и в этом смысле можно <…> назвать её “барельефом” пиршеств Гомера», где «барельефы» — ошибочный перевод «reliefs» из выражения, заимствованного из статьи П. Брюмоа «О происхождении трагедии» (Sur l'origine de la tragédie, 1730): слово означало тут «остатки, объедки». На ошибку пеняли, а Вяземский ответил двумя эпиграммами[2].
- ↑ Намёк на стихотворения Пушкина «Кинжал» (1821) и «К вельможе» (1830) и Вяземского «Негодование» (1820). Послание «К вельможе» вызвало при своём появлении бурную реакцию в обществе и дало повод обвинить Пушкина в угодничестве и низкопоклонстве. «Кинжал» и «Негодование», одни из самых известных произведений вольнолюбивой политической лирики первой трети XIX века. В своём доносе в III Отделение на Вяземского и Н. А. Полевого в августе 1827 Булгарин назвал последнее «катехизисом заговорщиков»[2].
- ↑ У Пушкина с Лицея стала известной кличка «смесь обезьяны с тигром» (сатирическая характеристика французов, придуманная Вольтером), оказавшая заметное влияние на восприятие его внешности и поведения современниками[4].
Примечания
править- ↑ 1 2 Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. — [Вып.] 6. — С. 242.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Е. О. Ларионова. Примечания к повести // Пушкин в прижизненной критике, 1828—1830. — СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр, 2001. — С. 521-2.
- ↑ Ю. Медведев. Примечания // Косморама. Фантастические повести первой половины XIX века. — М.: Русская книга, 1997. — Библиотека русской фантастики. Т. 6. — С. 522.
- ↑ Лотман Ю. М. «Смесь обезьяны с тигром» // Временник Пушкинской комиссии, 1976. — Л.: Наука, 1979. — С. 110-2.