Правдивая история (Лукиан)

«Правдивая история» (др.-греч. Ἀληθῆ διηγήματα, также «Правдивые истории» (лат. Verae Historiae) — повесть Лукиана 170-х годов, наиболее известное его произведение, сатира на популярные тогда фантастические путешествия, из которых почти ничего не сохранилось. «Правдивую историю» называют первым известным научно-фантастическим произведением.

Цитаты

Часть первая

2. Лучшим способом отдохновения является такое чтение, которое не только доставит остроумное и приятное развлечение, но также будет заключать в себе не лишённое изящества наставление. Предполагаю, что настоящее моё сочинение и будет представлять собой подобный вид чтения. В нём читателя будут привлекать не только своеобразность содержания, <…> но и то, что каждый из рассказов содержит тонкий намёк на одного из древних поэтов, историков и философов, написавших так много необычайного и неправдоподобного и которых я мог бы назвать по имени, если бы ты при чтении сам не догадался, кого я имею в виду. 3. К ним относится, например, книдиец Ктесий, сын Ктесиоха, писавший о стране индов и их жизни, хотя он сам никогда там не бывал и не слышал о них ни одного правдивого рассказа. Ямбул также написал много удивительного о живущих в Великом море; всем было известно, что всё это — созданный вымысел, но тем не менее выдумка его была не без приятности. Многие другие, пойдя по тому же пути, якобы описывая мнимые свои скитания и странствия, рассказывали про величину зверей, дикость людей и необычайность нравов. Руководителем, научившим описывать подобного рода несообразности, был Одиссей Гомера… 4. <…> я хочу прибегнуть к помощи вымысла более благородным образом, чем это делали остальные. Одно я скажу правдиво: я буду писать лживо. Это моё признание должно, по-моему, снять с меня обвинение, тяготеющее над другими, раз я сам признаю, что ни о чём не буду говорить правду. Итак, я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал, к тому же о том, чего не только на деле нет, но и быть не может.

7. Пройдя приблизительно три стадия от моря в лес, мы увидели какой-то медный столб, а на нём греческую надпись, стёршуюся и неразборчивую, гласившую: «До этого места дошли Геракл и Дионис», вблизи на скалах мы увидели два следа, один величиною с плефр, другой поменьше, и я решил, что Дионису принадлежит след, который поменьше, первый же — Гераклу. Почтив следы коленопреклонением, мы отправились дальше. Не успели мы немного отойти, как были поражены, увидев реку, текущую вином, очень напоминающим собою хиосское. Русло реки было широко и глубоко, так что местами она, наверное, была судоходна. При виде столь явного доказательства путешествия Диониса мы ещё сильнее уверовали истинность надписи на столбе. Я решил обследовать исток реки, и мы отправились вверх по течению, но не нашли никакого источника, а вместо него увидели множество больших виноградных лоз, увешанных гроздьями. У корня каждой лозы просачивалась прозрачная капля вина, и от слияния этих капель образовался поток. В нём виднелось много рыб, цветом и вкусом своим напоминавших вино. Мы изловили несколько штук, проглотили их и сразу опьянели; разрезав их мы действительно нашли, что они были наполнены винным осадком. <…> 8. Перейдя реку в мелком месте, мы натолкнулись на удивительный род виноградных лоз: начиная от земли, ствол был свеж и толст, выше же он превращался в женщин, которые приблизительно от бёдер были вполне развиты <…>. Из концов пальцев у них вырастали ветки, сплошь увешанные гроздьями. Головы женщин были украшены вместо волос виноградными усиками, листьями и гроздьями. Когда мы подошли к ним, они встретили нас приветствиями и протянули нам руки; одни из них говорили на лидийском, другие на индийском, большинство же на греческом языке. Они целовали нас в уста. Кого они целовали, тот сразу пьянел и становился безумным. Плодов, однако, они не позволяли нам срывать, а если кто-нибудь рвал грозди, то они кричали, как от боли. Им страстно хотелось соединиться с нами любовью. Двое из наших товарищей исполнили их желание, но не могли потом освободиться, точно привязанные. Они действительно срослись с женщинами и пустили корни, а потом стали вырастать ветки из их пальцев, — они обвились лозами; не хватало только того, чтобы и они стали производить плоды.

9. … вдруг налетел вихрь и, закружив наш корабль, поднял его вверх на высоту около трёх тысяч стадиев и не бросил обратно в море, а оставил высоко в воздухе. Ветер ударил в паруса и, раздувая их, погнал нас дальше. 10. Семь дней и столько же ночей мы плыли по воздуху, на восьмой же увидели в воздухе какую-то огромную землю, которая была похожа на сияющий шарообразный остров и испускала сильный свет. Подплыв к ней, мы пристали и высадились. Обозревая эту страну, мы убедились, что она обитаема и что почва обработана. Днём мы не могли хорошенько осмотреть всего, но, когда наступила ночь, вблизи показались многие другие острова, некоторые побольше, другие поменьше, и все огненного вида. Внизу же мы увидели какую-то другую землю, а на ней города и реки, моря, леса и горы. И мы догадались, что внизу под нами находилась та земля, на которой мы живём.

12. «Если мне посчастливится в войне, — продолжал Эндимион, — которую я собираюсь начать против жителей Солнца, то вы заживёте у меня самой блаженной жизнью. <…> Фаэтон, царь Солнца (которое обитаемо так же, как и Луна), уже долгое время враждует с нами. Началось всё это вот по какой причине: я как-то задумал, собрав самых бедных из моих подданных, переселить их на Утреннюю Звезду, которая представляет собою необитаемую пустыню. Враждебно настроенный к нам Фаэтон воспротивился этому замыслу и, стоя во главе муравьеконей, на полдороге преградил переселенцам путь.

13. … среди войска было восемьдесят тысяч конекоршунов и двадцать тысяч человек, на капустнокрылах, которые представляют собою огромных птиц, вместо перьев сплошь обросших капустой, и с крыльями, очень напоминающими листья латука. Рядом с ними выстроились просометатели и чеснокоборцы. Кроме того, явились ещё союзники с Большой Медведицы, в количестве тридцати тысяч блохострелков и пятидесяти тысяч ветробежцев. Из них блохострелки ехали верхом на огромных блохах, от которых и получили своё название. Блохи эти были величиною с двенадцать слонов. Ветробежцы же были пехотинцами и мчались по воздуху, хотя у них и не было крыльев. Этого они достигают следующим образом: свои длинные, спускающиеся до ног одежды они подпоясывают так, что ветер раздувает их парусом, и они мчатся тогда, точно челн. <…> Говорили также о том, что со звёзд, находящихся над Каппадокией, прибудут семьдесят тысяч воробьиных желудей и пять тысяч журавлеконей. Но я их не видел; они не явились, — поэтому я и не решаюсь дать описание их вида, хотя о нём и рассказывали много чудесного и невероятного. <…> 14. На головах были шлемы из бобов, а бобы у них громадной величины и крепости. Броня их представляла собою чешую, сшитую из кожуры волчьих бобов, которая здесь непробиваема, точно рог.

15. На Луне существует множество огромных пауков, из которых каждый больше любого из Кикладских островов. Им было приказано протянуть паутину через всё воздушное пространство от Луны до Утренней Звезды. Приказание было тотчас же исполнено, и таким образом приготовлена равнина, где пехота и выстроилась в боевом порядке.

16., Своими пращами воздухоплясы метали издалека громадные репы, и поражённый ими тут же умирал, а рана его издавала какое-то зловоние. Говорят, что они смачивают своё оружие ядом мальвы. За ними выстроились стеблегрибы — <…> щитами им служат грибы, а копьями — стебли спарж. Вблизи их стояло пять тысяч собачьих желудей, которые были посланы на помощь Фаэтону жителями Сириуса. Это были мужчины с собачьими лицами, сражавшиеся на крылатых желудях. <…> 17. Кровь ручьями струилась на облака, так что они умылись ею и стали багряными, какими мы видим их на закате солнца. Кровь даже стала стекать на землю, и мне пришло в голову, что в древности здесь наверху произошло, должно быть, нечто подобное, на основании чего Гомер и говорит о кровавом дожде, который Зевс пролил на землю по поводу смерти Сарпедона.

18. Число облакокентавров я называть не буду, — оно было настолько велико, что мне всё равно никто не поверил бы.

18. Вновь появился сам Фаэтон, и люди его <…>. 19. Они решили не осаждать город, а вместо этого выстроили вокруг него в воздухе стену, чтобы ни один луч Солнца не мог проникнуть на Луну. Стена эта была двойная и воздвигнута из облаков. Теперь затмение Луны стало неизбежным, и вся она погрузилась в непрерывную ночь. Эндимион, удручённый всем этим, отправил послов к Фаэтону, которые должны были умолить его уничтожить воздвигнутое сооружение и не обрекать их жить во мраке. <…> был заключён такой мирный договор: 20. «<…> Царь обитателей Луны обязывается платить царю жителей Солнца ежегодную дань, состоящую из десяти тысяч кувшинов росы, и выставить от себя десять тысяч заложников. Что касается колонии да Утренней Звезде, то они должны основать её сообща и другие желающие могут принять в этом участие. Договор этот должен быть записан на янтарном столбе и поставлен в воздухе на границе обоих государств. Со стороны жителей Солнца клятву принесли Огневик, Летник и Пламенник; со стороны обитателей Луны — Ночник, Лунник и Многосверкатель».

21. Царь просил нас остаться у него, поселиться в новой колонии и обещал даже дать мне в жёны своего собственного сына (женщин у них нет). <…> 22. Браки здесь происходят между мужчинами, и слово «женщина» им совершенно незнакомо. До двадцати пяти лет лунный житель выходит замуж, после он женится сам. Детей своих они вынашивают не в животе, а в икрах. После зачатия одна из икр начинает толстеть; через некоторое время утолщение это взрезают, и из него вынимают детей мёртвыми, но если положить их с открытым ртом на воздух, то они начинают дышать. <…> Существует у них ряд людей по имени «древесники», которые рождаются следующим образом: у человека отрезают правое бедро и сажают в землю. Из него произрастает огромное мясистое дерево, подобное фаллосу, покрытое ветвями и листвой. Плодами его являются жёлуди длиною в локоть. Когда эти желуди созревают, то их срывают, а из них вылупливаются люди. Половые органы у них — приставные, причём у некоторых они сделаны из слоновой кости, у бедняков же — из дерева, с их помощью между супругами и происходит сношение и оплодотворение. 23. Когда же человек стареет, то он не умирает, я растворяется, точно пар, становится воздухом. Пища у всех обитателей Луны одинаковая; разведя огонь, они жарят на угольях лягушек, которые в большом количестве летают у них по воздуху. Они усаживаются вокруг огня, точно за обеденный стол, глотают поднимающийся от лягушек пар и таким образом насыщаются. <…> Питьём служит воздух, выжимаемый в чаши, которые при этом наполняются водой, похожей на росу. Они не мочатся и не испражняются, и не в тех местах у них отверстия, где у нас. Мальчики подставляют для соития не зад, а коленную впадину над икрой. Красивыми на Луне считаются только лысые и вообще безволосые, других они презирают. На кометах же, напротив, длинноволосые называются прекрасными, — об этом нам рассказывали уроженцы этих светил. <…> Над задом у каждого из обитателей Луны находится большой кочан капусты, точно курдюк: он постоянно свеж и в случае падения с высоты не отламывается. 24. При сморкании из носа у них выделяется очень кислый мёд. Когда обитатели Луны работают или занимаются гимнастикой, то покрываются молоком вместо пота; в это молоко они прибавляют немного мёду и получают таким образом сыр. <…> Почва там производит много водянистого винограда; ягоды гроздьев похожи на крупинки града, и мне думается, что если набежавший ветер раскачивает виноградные деревья, то плоды, оторвавшись от лоз, в виде града падают на нашу землю. Живот служит лунным жителям вместо кармана, в котором они прячут всё нужное. Он у них открывается и закрывается; печени в нём нет, но зато он внутри оброс густыми волосами, так что их младенцы в холодные дни прячутся в него. 25. Богачи на Луне носят одежды из мягкого стекла, у бедняков же платье выткано из меди, которою изобилует их почва; смачивая медь водою, они выделывают её, точно шерсть. <…> Глаза у них вставные, так что при желании их можно вынуть и спрятать, а в случае надобности опять вставить и смотреть. Многие, потеряв свои, пользуются глазами, взятыми в долг у других. У богатых людей они имеются в запасе в очень большом количестве.

26. В чертогах царя я видел ещё одно чудо: не особенно глубокий колодец, прикрытый большим зеркалом. Если спуститься в этот колодец, то можно услышать всё то, что говорится на нашей Земле. Если же заглянуть в это зеркало, то увидишь все города и народы, точно они находятся перед тобою.

29. … приехали в город, называемый Лампоград. Город этот находится в воздухе между Гиадами и Плеядами, но значительно ниже Зодиака. Высадившись, мы не встретили ни одного человека, но видели множество светильников, снующих по всем направлениям и чем-то занятых на рынке и в гавани. Одни из них были невелики и казались бедняками другие — весьма немногочисленные — принадлежали к большим и знатным: их можно было отличить по яркости и блеску. У каждого из них был свой собственный дом и подсвечник. <…> Городское управление находится посреди города, и там всю ночь напролёт восседает городской старшина и вызывает каждого из них по имени. Того, кто не явился на зов, как беглеца присуждают к смертной казни, которая состоит в том, что светильник гасят.

30. … с восходом солнца, вдруг увидели множество чудовищ и китов, среди вторых один отличался своей величиной: длина его равнялась приблизительно полутора тысячам стадиев он быстро надвигался на нас, разинув свою пасть, волнуя всё море и взметая брызги пены. Оскаленные зубы его были гораздо больше наших фаллосов, остры, как копья, и белизною своею напоминали слоновую кость. Мы простились друг с другом навеки и, обнявшись, ожидали конца: кит приблизился и проглотил нас вместе с судном. Он, однако, не успел размозжить нас своими зубами, и корабль проскользнул через просвет между ними внутрь. 31. Очутившись внутри, мы сначала ничего не могли рассмотреть, так как там господствовал полный мрак; но, когда кит опять разинул пасть, мы увидели, что находимся в тёмной пещере, такой необычайной ширины и высоты, что в ней мог бы уместиться город с десятью тысячами жителей. Всюду были разбросаны большие и маленькие рыбы, изуродованные животные, паруса и якоря кораблей, человеческие кости и корабельный груз. Посреди пещеры я увидел землю, покрытую холмами, образовавшуюся, по моему мнению, из того ила, который был проглочен китом. Земля эта вся поросла лесом, всевозможными деревьями и овощами и вообще производила впечатление обработанной почвы; в окружности она имела двести сорок стадиев. Морские птицы, чайки и зимородки, вили себе гнёзда на деревьях. 32. Сначала мы долго плакали, но потом я ободрил моих товарищей; мы привязали наш корабль, высекли огонь, разложили костёр и приготовили себе обед из мяса рыб, валявшихся всюду в изобилии. <…> Когда мы уже стали привыкать к месту нашего пребывания, я взял с собой семерых спутников и отправился с ними в лес, чтобы осмотреться. Не успели мы пройти и пяти стадий, как натолкнулись на храм, судя по надписи, посвящённый Посейдону. Неподалёку от него находился целый ряд могил с надгробными плитами, и вблизи протекал источник прозрачной воды.

35. «В западной, хвостовой части леса, живут солители рыбы, с глазами угря и лицом жука, воинственный, отважный и плотоядный народ. На другой стороне, ближе к правому краю, живут тритономечи, которые верхней частью своего тела напоминают человека, нижней же — меч-рыбу. Им более знакома справедливость, чем всем остальным живущим здесь народам. По левую сторону обитают ракорукие и тунцеголовые, живущие в союзе и дружбе между собой. Середину же занимают крабники и камбалоногие, воинственное и быстро передвигающееся племя. Земля, лежащая к востоку, около пасти кита, по большей части необитаема, так как её омывает море. Несмотря на это, я живу на ней, платя камбалоногим ежегодную дань, состоящую из пятисот устриц». <…> 36. «А какое у них оружие?» — «Никакого, — получил я ответ, — кроме рыбьих костей». — «Итак, — сказал я, — лучше всего будет, если мы начнём войну с ними, ввиду того что они безоружны, а мы в полном вооружении». <…> 37. У врагов было сто семьдесят убитых, у нас же только один — наш кормчий, пронзённый хребтовой костью барабульки.

40. В пятый день девятого месяца, в пору второго разевания пасти, — а кит производил это ежечасно, так что по нему мы определяли время, — <…> вдруг послышались грозный крик и шум, будто приказание гребцам и плеск вёсел. <…> На огромных островах, точно на триерах, плыли громадные люди, полстадия ростом. <…> Во всём они походили на людей, только вместо волос их голову окружал пылающий огонь, так что они не нуждались в шлемах. Парусом служил лес, который в изобилии рос на каждом острове; ветер ударял в него, раздувал и мчал судно в ту сторону, в которую его направлял кормчий. <…> 41. Выстроившись в боевом порядке, они вели морское сражение. <…> Вместо железных крючьев они бросали друг в друга огромных полипов на привязи; те своими щупальцами оплетали весь лес и удерживали таким образом остров. Кроме того, они метали устриц, из которых каждая заняла бы целую повозку, и губки с плефр величиною и наносили ими рану врагу. <…> Они воздвигли трофей в честь островного сражения, прибив один из неприятельских островов к голове кита.

Часть вторая

1. … всё здесь мне до того надоело, что я стал придумывать какое-нибудь средство, с помощью которого мы могли бы освободиться. Сначала мы решили бежать, прокопав правый бок кита, и тотчас же принялись за дело. Углубившись на пять стадиев и ничего не достигнув этим, мы прекратили работу и порешили зажечь лес. От пожара внутри кит должен был умереть, и освобождение тогда не представило бы никакого затруднения. Мы приступили к делу и зажгли лес, начиная с хвоста. Прошло семь дней и столько же ночей, а кит как будто не замечал пожара, но на восьмой и на девятый день он, видимо, заболел, так как стал медленно разевать свою пасть, а когда открывал её, то очень скоро захлопывал снова. На десятый и одиннадцатый день можно было заметить, что конец его приближается, так как он стал уже распространять дурной запах. На двенадцатый день мы, к счастью, догадались, что если мы не воткнем при разевании пасти подпорок, то нам угрожает опасность остаться заключёнными в мёртвом теле кита и таким образом погибнуть.

2. Мы наткнулись на многочисленные трупы погибших во время морского сражения, подплыли к ним и, измерив их величину, немало ей подивились. <…> вдруг подул ветер с севера, и настал мороз; всё море замёрзло, и не только на поверхности, но и в глубину на четыреста саженей, так что, сойдя с корабля, можно было бегать по льду. Так как ветер все ещё продолжался и становился совсем невыносимым, мы решили <…> выкопать во льду огромную пещеру. Мысль эта была приведена нами в исполнение, и мы провели в пещере тридцать дней, разводя огонь и питаясь рыбой, которую мы нашли, копая яму. Когда же у нас все запасы вышли, мы поднялись наверх, вытащили наш примёрзший корабль, распустили паруса, и наше судно стало ровно и спокойно скользить по ледяной поверхности, точно по воде.

3. Мы въехали в море, которое состояло не из воды, а из молока, и в нём мы увидели белый остров, поросший виноградом. Остров этот был огромным куском сыра <…>. Виноградные лозы были усеяны гроздьями, из которых мы выжимали не вино, а молоко. Посреди острова был построен храм, посвящённый нереиде Галатее, как об этом гласила надпись.

4. … плывя уже не по молоку, а по солёной и синей воде, мы увидели множество людей, бегавших по морю. Телом и величиною они совсем походили на нас, только ноги у них были особенные, из пробки, отчего они, по-моему, и получили название пробконогих.

6. … остров этот называется Островом Блаженных <…>. 11. Бани у них — это огромные стеклянные дома, которые отапливаются коричным деревом; ванны в них наполнены вместо воды тёплой росой. 12. Одеждой служит тончайшая пурпуровая паутина. У них нет тела, они совсем бесплотны и прозрачны и являют собою только вид и обличие человека. Несмотря на бесплотность свою они стоят, двигаются, мыслят и издают звуки и, в общем, напоминают собою обнажённую душу, которая бродит, набросив на себя подобие тела. <…> 14. Им прислуживают ветерки, которые приносят всё, чего бы они ни пожелали, только вина им не наливают, в чём нет надобности, так как около места пиршества находятся большие деревья из прозрачнейшего стекла, а на них вместо плодов растут кубки всевозможных форм и размеров; отправляясь на пир, они срывают один или два из этих кубков, ставят их перед собою, и они тотчас же наполняются вином. <…> 18. Из числа стоиков здесь никто не присутствовал: про них рассказывали, что они все ещё поднимаются на крутой холм Добродетели. Про Хрисиппа мы слышали, что ему будет позволено явиться на остров не раньше, чем он подвергнется в четвёртый раз лечению чемерицей. Что касается академиков, то они собирались прийти, но пока медлили и размышляли, так как всё ещё не могли решить вопроса, существует ли вообще подобный остров. Мне думается, впрочем, что они побаивались осуждения Радаманта за то, что подорвали значение суждений. Поговаривали также и о том, что многие последователи тех, кто уже явился сюда, из-за лености своей стали отставать и, не в силах догнать учителей, с полдороги вернулись обратно. <…> 19. Что же касается любовных наслаждений, то женщины и мужчины предаются им здесь совсем открыто, на виду у всех, и не находят в этом ничего предосудительного. Сократ только клялся в том, что его отношения к юношам носят непорочный характер, все же, однако, знали, что он клянётся ложно.

27. Он указал мне на соседние острова <…> и сказал, что ближайшие — это острова нечестивых. <…> «Миновав все эти острова, ты доедешь до огромного материка, лежащего в противоположной стороне от того, на котором вы живёте». 29. <…> нас охватил ужасный запах сжигаемых одновременно серы и смолы и ещё более отвратительный и совсем невыносимый чад, точно от поджариваемых людей. <…> 30. Вместо цветов почва здесь производила мечи и острые колья. Кругом текли реки: одна — грязью, другая — кровью, а между ними третья, огромная река, переправа через которую была делом немыслимым, текла огнём, который переливался в ней, точно вода, и перекатывался волнами, словно море. В реке этой плавало очень много рыб; одни из них были похожи на головни, другие, поменьше, на горящие уголья и назывались «огоньками». <…> 31. Самые ужасные из всех наказаний претерпевали те, которые при жизни лгали и писали неправду; среди этих преступников находились книдиец Ктесий, Геродот и многие другие. Глядя на них, я преисполнялся доброй надеждой на будущее, так как знал, что никогда не рассказывал лжи.

37. … мы столкнулись с тыквопиратами <…>. Корабли их сделаны из огромных тыкв, длиною в шестьдесят локтей, которые они предварительно высушивают и выдалбливают, удаляя всё содержимое; вместо мачт они употребляют тростники, а вместо парусов — листья тыквы. <…> они, вместо камней, бросали тыквенные семена и ранили многих из наших. Мы сражались довольно долго с переменным успехом. Около полудня мы вдруг позади тыквопиратов увидели суда орехокорабельщиков. Как оказалось, они враждовали с тыквопиратами, которые, заметив их приближение, тотчас же оставили нас, набросились на них и вступили с ними в бой.

41. … корма наша, имевшая форму гуся, вдруг покрылась перьями и стала гоготать; у кормчего Скинтара, бывшего до сих пор лысым, вдруг выросли волосы, и — что ещё более удивительно — на мачте корабля появились почки, выросли ветви, а на верхушке показались даже плоды смоквы и ягоды чёрного винограда, но не совсем ещё зрелые. <…> 42. Не успели мы проплыть пятисот стадиев, как увидели огромный густой лес, состоящий из сосен и кипарисов. Мы сначала решили, что это материк, но потом оказалось, что перед нами находится бездонное море, поросшее деревьями без корней, которые, несмотря на это, стояли неподвижно и прямо и казались плывущими нам навстречу.

43. … нам пришлось внезапно остановиться перед огромным ущельем — его образовали расступившиеся воды, — напоминавшим собою те расщелины, которые часто образуются в почве после землетрясений. Если бы мы не успели вовремя убрать паруса, то наше судно, наверное, провалилось бы в эту пропасть. Высунувшись за борт, мы заглянули в этот провал, глубиной по крайней мере в тысячу стадиев, и ужаснулись его необычайному виду, так как вода, разделившись, стояла совсем неподвижно. Затем мы стали озираться по сторонам и увидели справа невдалеке водяной мост, перекинутый от одной водной поверхности к другой; он вытекал из одного моря и втекал в другое.

45. Мы увидели и людей, которые занимались совсем новым способом мореплавания. Они были одновременно и кораблями и корабельщиками и достигали этого следующим образом: ложась в воду на спину, они выпрямляли фалл, который отличается у них своими огромными размерами, затем прикрепляли к нему парус и, держа концы его в руках, плыли таким образом по ветру.

Перевод

К. В. Тревер, 1962

О повести

	Источником и основой «Правдивой истории» <…> является, по-видимому, «Невероятные приключения по ту сторону Туле».
	— Фотий I, «Мириобиблион» (166), около 857