Письмо Варлама Шаламова в «Литературную газету»

Открытое письмо Варлама Шаламова в «Литературную газету» написано 15 февраля 1972 года и опубликовано 23 февраля. Оно получило широкую известность и стало важным для него рубежом. Александр Солженицын в первом издании «Архипелаг ГУЛАГ» (примечание к гл. 2, ч. 4) и «Бодался телёнок с дубом» заметил, что после этого «умер Шаламов»[1] (см. ответ Шаламова в неотправленном ему письме 1972-74), и с его подачи письмо трактовалось на Западе как «отречение» от «Колымских рассказов»[2]..

Шаламов править

  •  

Я — честный советский писатель. <…>
Подлый способ публикации, применяемый редакцией этих зловонных журнальчиков — по рассказу-два в номере — имеет целью создать у читателя впечатление, что я — их постоянный сотрудник. <…>
Эти господа, пышущие ненавистью к нашей великой стране, её народу, её литературе, идут на любую провокацию, на любой шантаж, на любую клевету, чтобы опорочить, запятнать любое имя. <…>
Проблематика «Колымских рассказов» давно снята жизнью, и представлять меня миру в роли подпольного антисоветчика, «внутреннего эмигранта» господам из «Посев» и «Нового журнала» и их хозяевам не удастся![3]

  •  

Что [«Посеву»] до того, что мои Колымские рассказы относятся к тридцатым годам, к времени сорокалетней давности, что им до всех этих проблем.
И Западу, и Америке нет дела до наших проблем. И не Западу их решать.[4]черновик в записной книжке

  •  

Мне надоело причисление меня к «человечеству», беспрерывная спекуляция моим именем: меня останавливают на улице, жмут руки и так далее. Если бы речь шла о газете «Таймс», я бы нашел особый язык, а для «Посева» не существует другого языка, как брань. Художественно я уже дал ответ на эту проблему в рассказе «Необращённый», написанном в 1957 году, и ничего не прочувствовали, это заставило меня дать другое толкование этим проблемам.[3]записная книжка, февраль 1972

  •  

К сожалению, я поздно узнал о всём этом зловещем «Посеве» — только 25 января 1972 года от редактора своей книги в «Советском писателе», а то бы поднял тревогу и год назад. При моей и без того трудной биографии только связи с эмигрантами мне не хватало.

  записная книжка, 1970-е

О письме править

  •  

Необходимость осудить публикацию и оправдываться в том, что, по всем человеческим законам, должно было радовать и вдохновлять писателя, болезненно им переживалась. <…> плачевная история, истерзавшая сознание автора. Необычная горячность его высказываний по поводу инцидента лишь подчёркивала несправедливость меры, лишавшей писателя права на обнародование правды!»[5]

  Олег Волков, «Наша вина и боль», 1989
  •  

Проза Шаламова принципиально антипсихологична, это проза предельного экзистенциального опыта <…>. Она с трудом воспринимается теми, кому этот опыт чужд, кто ещё готов верить в то, что жизнь в социалистическом государстве не лишила его остатков человечности, кто хотел бы считать себя ещё сохранившим человеческое достоинство. Вот почему советская интеллигенция не простила Шаламову его печально известное «отречение» и сразу отшатнулась от него, хотя подобные письма подписывали многие из читаемых и почитаемых. Я уверен, что Солженицын никогда бы такого письма не написал, ибо для него был слишком важен собственный образ в глазах читателей. Но Шаламов считал более важной возможность хоть что-то опубликовать в своей стране, он видел в себе только писателя.[6]

  Юлий Шрейдер, «Правда Солженицына и правда Шаламова», 1993

Примечания править

  1. Удалено из изданий этих книг как минимум с 1991 г.
  2. Есипов В. В. В. Шаламов и «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына // Шаламовский сборник. Вып. 5 / Сост. В. В. Есипов. — Вологда/Новосибирск: Common place, 2017.
  3. 1 2 Письмо на официальном сайте Шаламова
  4. Шаламов В.Т. Собрание сочинений: В 6 т. + т. 7, доп. Т. 7: Рассказы и очерки 1960–1970; Стихотворения; Статьи, эссе, публицистика; Из архива писателя. — М.: Книжный клуб «Книговек», 2013. — С. 428.
  5. Шаламовский сборник. Вып. 3 / Сост. В. В. Есипов. — Вологда: Грифон, 2002. — 232 с.
  6. Время и мы. — 1993. — №121. — С. 204-217.