Моя картина мира (Эйнштейн)

«Моя картина мира» (нем. Mein Weltbild) — авторский сборник Альберта Эйнштейна 1934 года.

Цитаты

	Свою жизнь Лоренц выстроил как утончённое произведение искусства, вплоть до мельчайших деталей. Его неизменная доброта, великодушие и чувство справедливости вкупе с ясным, интуитивным пониманием людей и человеческих дел позволяли ему по праву занимать первое место в любой из областей, которыми он интересовался.
	— надгробная речь Хендрику Лоренцу, 1928

1910-е

Один знакомый математик полушутя сказал мне недавно: «Математик на что-то способен, но, разумеется, как раз не на то, что от него хотят получить в данный момент». Аналогично ведёт себя часто физик-теоретик, приглашённый дать совет физику-экспериментатору. В чём причина этой характерной неприспособленности? <…> До тех пор, пока принципы, могущие служить основой для дедукции, не найдены, отдельные опытные факты теоретику бесполезны, ибо он не в состоянии ничего предпринять с отдельными эмпирически установленными общими закономерностями. Наоборот, он застывает в беспомощном состоянии перед единичными результатами эмпирического исследования до тех пор, пока не раскроются эти принципы… — в сб. как «Принципы теоретической физики»

— речь при вступлении в Прусскую Академию наук 2 июля 1914

Как и Шопенгауэр, я прежде всего думаю, что одно из наиболее сильных побуждений, ведущих к искусству и науке, — это желание уйти от будничной жизни с её мучительной жестокостью и безутешной пустотой, уйти от уз вечно меняющихся собственных прихотей. <…> Эту причину можно сравнить с тоской, неотразимо влекущей горожанина из шумной и мутной окружающей среды к тихим высокогорным ландшафтам <…>. Но к этой негативной причине добавляется и позитивная. Человек стремится каким-то адекватным способом создать в себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимаются художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и её оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность <…>. Горячее желание увидеть предустановленную гармонию является источником настойчивости и неистощимого терпения, с которыми, как мы знаем, отдался Планк общим проблемам науки, не позволяя себе отклоняться ради более благодарных и легче достижимых целей. Я часто слышал, что коллеги приписывали такое поведение необычайной силе воли и дисциплине, но мне представляется, что они не правы. Душевное состояние, способствующее такому труду, подобно религиозности или влюблённости… — в сб. как «Принципы научного исследования»

— речь «Мотивы научного исследования» (Motiv des Forschens), 1918

	Вот ещё одно применение принципа относительности: <…> в Германии меня сейчас называют «немецким учёным», а в Англии — «швейцарским евреем». Если же меня начнут очернять, то характеристики поменяются местами: для Германии я стану «швейцарским евреем», а для Англии — «немецким учёным».
	Noch eine Art Anwendung des Relativitätsprinzips zum Ergötzen des Lesers: Heute werde ich in Deutschland als "deutscher Gelehrter", in England als "Schweizer Jude" bezeichnet; sollte ich aber einst in die Lage kommen, als "bète noire" präsentiert zu werden, dann wäre ich umgekehrt für die Deutschen ein „Schweizer Jude“, für die Engländer ein "deutscher Gelehrter".
	— «Что такое теория относительности» (Was ist Relativitäts-Theorie?), письмо в The Times 28 ноября 1919

1930-е

	В наше беспокойное и полное забот время, когда людские дела мало радуют, особенно приятно вспомнить о таком спокойном человеке, каким был великий Кеплер. <…> Замечательное произведение всей жизни Кеплера особенно ярко показывает, что познание не может расцвести из голой эмпирии. Такой расцвет возможен только из сравнения того, что придумано, с тем, что наблюдено.
	— «Иоганн Кеплер» (Johannes Kepler), 1930

В жизни народа переход от религии страха к моральной религии означает важный прогресс. Следует предостеречь от неправильного представления о том, будто религии первобытных людей — это религии страха в чистом виде, а религии цивилизованных народов — это моральные религии также в чистом виде. И те, и другие представляют собой нечто смешанное. <…> третья ступень религиозного чувства в чистом виде она встречается редко. Я назову эту ступень космическим религиозным чувством. Тому, кто чужд этому чувству, очень трудно объяснить, в чём оно состоит, тем более что антропоморфной концепции бога, соответствующей ему, не существует. <…> Индивидуум ощущает ничтожность человеческих желаний и целей, с одной стороны, и возвышенность и чудесный порядок, проявляющийся в природе и в мире идей, — с другой. Он начинает рассматривать своё существование как своего рода тюремное заключение и лишь всю Вселенную в целом воспринимает как нечто единое и осмысленное. <…> Религиозные гении всех времён были отмечены этим космическим религиозным чувством, не ведающим ни догм, ни бога, сотворённого по образу и подобию человека. Поэтому не может быть церкви, чьё основное учение строилось бы на космическом религиозном чувстве. Отсюда следует, что во все времена именно среди еретиков находились люди, в весьма значительной степени подверженные этому чувству, которые современникам часто казались атеистами, а иногда и святыми. <…> я утверждаю, что космическое религиозное чувство является сильнейшей и благороднейшей из пружин научного исследования. Только те, кто сможет по достоинству оценить чудовищные усилия и, кроме того, самоотверженность, без которых не могла бы появиться ни одна научная работа, открывающая новые пути, сумеют понять, каким сильным должно быть чувство, способное само по себе вызвать к жизни работу, столь далёкую от обычной практической жизни.

— «Религия и наука» (Religion und Wissenschaft)

Тот, кто довольно марширует под музыку в строю, уже заслужил моё презрение. Мозгом он был наделён по ошибке, ему вполне было бы достаточно и спинного мозга. С этим позором цивилизации должно быть покончено. Героизм по команде, бессмысленная жестокость и омерзительная бессмысленность, называющаяся патриотизмом — как сильно я ненавижу всё это, какой низкой и подлой является война. Я предпочёл бы быть разорванным на куски, чем быть частью этого грязного действа.

— «Моя картина мира», 1931

	Истинная ценность человека определяется в первую очередь тем, насколько он достиг освобождения от своей самости.
	— июнь 1932

Пока существуют армии, любой серьёзный конфликт будет вести к войне. Пацифизм, не ведущий активной борьбы за разоружение, остаётся и обречён оставаться бессильным.