Михаил Михайлович Жванецкий

Михаил Михайлович (Маньевич) Жванецкий ; 6 марта 1934 — 6 ноября 2020) — советский и российский писатель-сатирик.

Михаил Михайлович Жванецкий

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Наши беды непереводимы, это непереводимая игра слов. <…> Как учат нас писатели, жизнь и язык идут рядом. Я бы даже сказал, это одно и то же. И непереводимая игра слов здесь — непереводимая игра дел. <…> Мы-то учились по стольку лет и такое научились понимать, что слова вообще тут ни при чем! Поэтому если кто хочет, чтобы его хорошо понимали здесь, должен проститься с мировой славой. Это относится к писателям, конструкторам и художникам Дома моделей.

В историю трудно войти, но легко вляпаться.

Для Библии вы должны измениться, для Конституции - нет!

Почему мы так... быстро привыкаем к войне? Потому что от этой мирной жизни к окопам почти нет диапазона никакого!.. Один шаг, и ты — в окопе, и ты живешь почти так же, как жил. Может быть, даже лучше, потому что тебя кормят, и ты — как-то с людьми, и у тебя какая-то есть возможность там где-то грабануть, а где-то там с кем-то переспать неожиданно... <...> И поэтому наши люди (те, которые воюют сейчас) — они не хотят возвращаться, они хотят этим заниматься дальше. И я бы сейчас, мне кажется, как вот моя мечта — разровнять место, где была Россия, и построить что-то новое. Вот просто разровнять! <...> Понимаете, если власть... не может возглавить, то не надо ей дать предотвратить. Разровнять, построить страну — сильную Россию, разную, веселую, — такую, какие люди в ней, которые с трудом живут на этой земле.

Приставать к женщине — это хамство, это умственная неполноценность, это неизвестно что. Ну понятно, что ты хочешь, но — даже не прикрыть?.. Ведь, в чем состоит разговор мужчины и женщины, допустим, в танце? Все иносказательно, ни одного слова впрямую. Хотя, движение — абсолютно четкое — к чему и как. Начинается разговор с глаз... Голосом у женщин - мало что. Прежде всего, это идет любовная игра глаз. Глаза не могут сообщить номер телефона, но они сообщают о том, что вы заслуживаете этого номера телефона.

После «Экипажа» Филатова окрестили секс-символом. Худой, больной, злой, но какова страна, таков и секс-символ.

Аркадий Исаакович относился ко мне прекрасно. Он говорил: «Миша, вот этот текст мы берём, этот берём». Берём-берём-берём… У меня всё брали! Но он никогда не говорил: «Заплатим». Я очень его уважаю, но до сих пор не понимаю, как ему не пришло в голову спросить, на что я живу. Наконец я решился. К самому Аркадию Исааковичу подойти — это всегда много волнений. Надо долго ползти на брюхе, потом где-то возникнуть, опять ползти… Я подошёл к его жене: «Вы знаете, я, пожалуй, поеду… В Одессе уже заждались, меня возьмут опять в порт…» Она говорит: «Я поговорю, немедленно поговорю с Аркадием Исааковичем». И — вот что значит жена! Рома прибегает вечером, сообщает, что завтра Райкин меня ждёт. Я подошёл где-то за час до начала спектакля. А он всегда пудрился, всегда! Он стоял перед зеркалом и пудрился. А я стоял у него за спиной. Это был разговор отражения с отражением. Он сказал: «Да-да, я слышал… Тебе не надо уезжать. Мы тут решили — ты получишь пятьсот рублей… Мы составим контракт». Когда я почувствовал вкус денег, я уже стал мерзко отказываться работать без денег. Я говорил: «Аркадий Исаакович! Вы уже вот у меня 5 штук взяли… Повторите, пожалуйста, этот чудесный опыт». Впервые я понял это сказочное ощущение. «Вот за эту ерунду, за одну штучку, — думал я, — за полчаса работы, из ничего, я получаю половину месячной зарплаты. Боже мой! Это, наверное, скоро кончится… Видимо, все же прийдётся линять в порт»… Я был уверен, что талант должен кончиться. Что я испишусь и перестану быть смешным. А это, оказывается, наоборот — чем больше пишешь, тем лучше получается. Умнее становишься, опытнее. Нет, не иссякает!

Конечный результат для меня все-таки вторичен. Главное — это ощущение от самого действа на поле. В этом году, например, «Барселона» проиграла почти все, но это не мешало мне восхищаться этим маленьким, кургузым, но невероятно думающим аргентинцем — Месси. Если на поле есть мысль, есть игра, есть таланты — я все прощаю.

Стиль спора

Мы овладеваем более высоким стилем спора. Спор без фактов. Спор на темпераменте. Спор, переходящий от голословного утверждения на личность партнера.

Что может говорить хромой об искусстве Герберта фон Караяна? Если ему сразу заявить, что он хромой, он признает себя побеждённым.

О чём может спорить человек, который не поменял паспорт?

И вообще, разве нас может интересовать мнение человека лысого, с таким носом? Пусть сначала исправит нос, отрастит волосы, а потом и выскажется.

Поведение в споре должно быть простым: не слушать собеседника, а разглядывать его или напевать, глядя в глаза. В самый острый момент попросить документ, сверить прописку, попросить характеристику с места работы, легко перейти на «ты», сказать: «А вот это не твоего собачего ума дело», и ваш партнёр смягчится, как ошпаренный.

Мысли

А вы пробовали когда-нибудь зашвырнуть комара? Далеко-далеко. Он не летит. То есть он летит — но сам по себе и плюет на вас. Поэтому надо быть лёгким и независимым.

Нормальный человек в нашей стране откликается на окружающее только одним — он пьёт. Поэтому непьющий всё-таки сволочь.

Видно свет в конце тоннеля, но только вот тоннель, сука, не кончается!

Ещё мысли

Но если меня в тёмной комнате прислонить к тёплой стенке, со мной ещё очень и очень можно… () — 1970-е, монолог о жизни и женщинах

• Писатель из-за телевидения не исчез, но читатель пропал.
• Россия — страна талантов. Талантов масса, работать некому.
• История России — борьба невежества с несправедливостью.
• Чего больше всего хочется, когда влезешь наверх? Плюнуть вниз.
• Не можешь любить — сиди дружи!
• Запретных вещей нет, есть вещи нерекомендованные.
• У нас в Одессе быстро поднятое не считается упавшим.
• Не готовы наши люди. Жить ещё не готовы. Помирать не хотят, а жить не готовы.
• Литература — это искусство избегать слов.
• Наша перестройка весёлая, как любовь, когда фригидность внизу, а импотенция сверху.
• Лучше с трудом заниматься любовью, чем с любовью заниматься трудом.
• Под давлением снаружи юмор рождается внутри.
• Гляжу на Вас и думаю: как благотворно влияет на женщину маленькая рюмочка моей крови за завтраком.
• Дураки очень любят наказывать умных. Во-первых, себя поднимают. Во-вторых, умней получаются. В-третьих, все видят, кто главный. Единственное — потом не знают, что делать.
• В чём наша разница: вместо того, чтобы крикнуть:
  — Что же вы, суки, делаете?!
  Мы думаем: «Что же они, суки, делают».
• Всё население принимает форму предмета. Кто с чем работает, его форму и принимает.
• Жлобство — это не хамство, это то, что образуется от соединения хамства и невежества с трусостью и нахальством.
• Больной и здоровый живут одно и то же время, только те силы, что больной тратит на отдаление, здоровый — на приближение яркого света в конце тоннеля.
• Сидишь дома — кажется, все дома сидят. Выйдешь на улицу — кажется, что все вышли. Попадёшь на вокзал — думаешь, ну, все поехали. В больнице впечатление, что все туда залегли; на кладбище — все загибаются. Ну много нас. На всё хватает. И всюду чересчур.
• Очень большие трудности у киношников. Самые большие, жуткие трудности у киношников. Прямо не знаешь. Требования к достоверности возросли, а танков старых нет, маузеров мало. Фрак народ носить разучился. Хамство и грубость в Сибири как раз получаются ничего, а образование в Петербурге не идёт пока. Аристократизм в Петербурге пока не идёт. Если герой просто сидит — ещё ничего, а как рот откроет — так пока не идёт.
• Соколиная охота. Беру брата-красавца. Иду по Невскому, вижу красивую девушку — выпускаю брата! Раз! Она — моя.
• Как сказал один восточный мудрец, живущий в Одессе, — нельзя быть честным и нечестным в одно и то же время, даже если это происходит в разных местах.
• Я хочу купить, как во время войны, танк на средства артиста, но пользоваться самому какое-то время. Приятно, наверное, внезапно появиться в ЖЭКе и попросить заменить пол на кухне, не выходя из машины. Хорошо въехать на базар и через щель спросить: «Скоко, скоко? Одно кило или весь мешок?»
• Две вещи мы поняли: словам не верить — раз, надеяться на себя — два. Наружных врагов у нас нет. Мы им не нужны. Завоёвывать нас себе дороже. А вдруг мы победим?! Так что с наружными врагами мы расправились собственным примером. А внутренним счастья не будет. Они живут в нашем окружении. Мы знаем друг друга наизусть и видим насквозь. Так что жизнь продолжается.
• Концов счастливых не бывает. Если счастливый, это не конец.
• Дружба видоизменилась настолько, что допускает предательство, не нуждается во встречах, переписке, горячих разговорах и даже допускает наличие одного дружащего.
• Возьми за правило прерывать беременность еще в период знакомства.
• Очень коротко живут в этой стране люди, дома, могилы.
• Как же надо ненавидеть эту страну, чтобы бросить квартиру после такого ремонта.
• Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его никогда не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой.
• Старость приближается как электричка: вот она еще там, и вот она уже здесь.
• Радиации у нас никто не боится — считается, что умереть от нее мы просто не успеем.
• Приятное новшество пение под фонограмму. Любимый певец прилетает на концерт, но голос с собой не берет.
• Все газеты о том как вести себя в постели, как будто мы из нее не вылезаем. Хотя прохожие на улицах есть.
• Если говорить о цветных, у меня есть рассказ о том, как в Одессу приехал Боря Моисеев.
• Спрашиваешь, почем помидоры? Прошу шесть, отдам за пять. Хорошо, возьму по четыре, на тебе три.
• Мы им обещаем-обещаем, обещаем-обещаем, а им всё мало!
• У нас чего только может не быть. У нас всего может не быть. У нас чего только ни захочешь, того может и не быть.
• Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу.
• Женщины бывают прелесть какие дурочки и ужас какие дуры!
• Женщину скандал не старит, а освежает.
• Если пришел во власть, то главная задача — не дать себе разбогатеть. Тут же надо иметь железную силу воли!
• У нас в России родители взрослеют вместе с детьми <…>. И получается так: родители не понимают, что такое Интернет, дети не знают, что такое совесть.

Диалоги

•  — Алло! РСФСР?
  — Для кого РСФСР, а для кого и Россия, мать вашу…
  — Как там?
  — Всё путём. Повыгоняли всю сволоту: чернозадых, черномордых, черноглазых, чернозубых, черноногих, черногрудых — всё, вздохнули! Эх, едренть, какая ширь образовалась, просторы, воздух, едренть, свежий…
• Идёшь, как обычно, куда-то, лицо, как обычно, смотрит вперёд, затылок ничего не подозревает. Вдруг сзади:
  — Продолжать движение!
  — Продолжаю.
  — Так и идите.
  — Я так и иду.
  — Взять правей.
  — Возьму… Беру правей.
  — Не разговаривать!
  — Молчу.
  — Стоять. Не оглядываться.
  Стою. Не оглядываюсь. Пропускаю слева. Что там сзади?
  — Не оглядываться!
  — Не оглядываюсь.
  — Всё. Свободны!
  — Ура!!! Свободен!

Афоризмы

• Мы умнее тех, кого выбираем.
• Флиртовать нечем.
• Лучше маленький доллар, чем большое спасибо.
• Может в консерватории что-то подправить?
• Пока ты станешь мастером своего дела, то может и само дело исчезнуть к чёртовой матери.
• Давайте переживать неприятности по мере их поступления.

О Жванецком

	Не так устойчив мост Кузнецкий, Как в юмористике Жванецкий.
	— Григорий Стернин

Твои шутки не трансплантируются, они отвергают чужой организм! Что ты сделал с нашим жанром, Миша? Десятки сатириков с красивыми книжками стояли у микрофонов и веселили советскую публику, пока не возник ты, с мятыми листочками, исписанными детскими каракулями… Народ понял, что смеялся неправильно, и помрачнел. Это был взлёт и падение жанра одновременно! <…> Нельзя бесконечно повышать уровень, Миша! Там, где летаешь ты, уже разряжён воздух, и нормальные люди задыхаются.

— Григорий Горин, «Портрет Жванецкого на фоне его 60-летия», 6 февраля 1994

… устным словом <…> неоспоримо прекрасно владеет Жванецкий <…>. Жванецкий гениален в своём, он чувствует то место, где «болит», точно находит его и говорит: «Вот тут!» А уж когда обнаружит, то ему достаточно пролететь и иголкой ткнуть, чтобы выразить это, нас уколоть, и мы будем хохотать, потому что о том, что разглядел в нас, он сказал раньше всех. Вот как ищейка, которая находит спрятанный наркотик там, где люди не могут ничего отыскать.

— Валентин Гафт, «Умение любить людей», 2001