Лилит

«Лилит» — фантастическая повесть 1966 года Лидии Обуховой о контакте инопланетных пришельцев с первобытными людьми Земли. В произведении, содержатся явные отсылки к апокрифическому библейскому мифу о первых людях: Лилит, Адаме и Еве.

Цитаты

По наивности, неумению отделить себя от других людей, она могла просто населить свою память чужими рассказами.

Каждый спешил рассказать о своей храбрости, прилгнуть и похвастать, а так как слов было мало, приходилось вертеться вьюном, подпрыгивать, чтоб стать повыше ростом, и конечно же бить в барабан: где много шуму, там много силы!

Нет, он не намерен был слушать россказни Лилит, опасаясь хоть в чём-нибудь уступить ей внутренне. Тогда, он чувствовал, у него не останется опоры; его завертит, понесёт по течению каких-то иных мыслей и представлений, которых он не мог предвидеть, не понимал, а следовательно, чурался.

Поэзия — это первоначальная попытка расковать немоту мысли.

Он избегал её удивлять: ему чудилось, что с каждым таким удивлением она смотрела на него всё трезвее.

Была ли она умна? О, очень! Добра? — «А что это такое?»

Неужели ты всемогущ, мозгоподобный?

Мозгоподобные не соперники, а соревнователи природы!

Закрой глаза и разум угаси. Я обращаюсь только к подсознанию. К ночному «я», что правит нашим телом. Творит не воля, а воображение. Весь мир таков, каким он создан нами. Достаточно сказать себе, что это совсем легко, — и ты без напряжения создашь миры и с места сдвинешь горы…

У вида свои статистические законы: малое не выживает.

Братство мифов и чисел! Разве обязательно брат должен убивать брата?

Слово рождало понятие, становилось чувством. Иногда оно было многозначнее, чем сама мысль…

Нет идеи, которая при гипертрофировании не пришла бы к своей противоположности.

А юность не могла гореть зря, иначе незачем жить.

И всё-таки это была ещё не любовь. Был поиск любви. А он, как пучок света, идёт в разных направлениях. Любовь — когда внутренний мир обоих прочно настроен на близкую волну: они могут понять, почти не прибегая к словам. Их трогают сходные вещи; то, что ощущает один, уже прозвучало в груди другого.

Жизнь во времени — такое же благо и право каждого живого существа, как пища и воздух вокруг него.

Ни одна самая высокая цивилизация не настолько высока, чтоб ей нечему было учиться у других, ну хотя бы пониманию!

Одам оставался данником запретов, а Лилит всегда был свойствен порыв к свободе: как бы она ни хотела низко склонить голову, её выдавала даже неподвижность.

Мечта, пережитая воображением, отнюдь не меркнет, не испаряется, не утоляет жажды. Она непременно стремится, стать явью! И только как явь уступает место следующей.

На заре цивилизации человек был менее заражён предрассудками. Он занимал ещё столь скромное место в мире, что не ощущал себя монополистом, ему не приходило в голову распространять собственные пристрастия на всё сущее.

Легковерие дикаря способно с размаху перепрыгнуть любую бездну! Пока сложное и простое равноценны в сознании, ничто не потрясает слишком.

Она почувствовала себя равноправной, а это ведь и есть первая тропинка к доверию.

Стремление достигать необычайно сильно в мозгоподобном. Упоение властью над зверем или машиной способно вознаградить за все опасности, за долгие труды. Минута свершения вмещает в себя столь многое, что само понятие времени расширяется: наполнение становится равным протяжённости.

Искусство кладёт начало познанию, служит науке первотолчком.

Он лишь смотрел и понимал, а она наслаждалась!

Не порождено ли мышление инстинктом самосохранения? Что, если материя защищает себя мыслью? А мозгоподобные лишь форма борьбы организованной материи с энтропией?

Наблюдение и есть тот процесс, посредством которого связаны пространство и время.

Живая мыслящая природа обязана покорять инертную и неживую! Это её единственное назначение.

Перестать действовать — это и значит умереть.

Как громко горюет юность! Беды кажутся ей непереносимыми. Но только зрелый человек познаёт настоящее отчаяние. Не смягчённое слезами, оно давит, как могильная плита. Будущее без надежд…

Искусство всегда пробуждало способность увидеть в окружающем нечто такое, что наполняет сердце безотчётным ощущением блаженства.