Крылья над Африкой (Кое-что из области орнитологии)

«Крылья над Африкой (Кое-что из области орнитологии)» (англ. Wings Always Over Africa: An Ornithological Letter) — статья Эрнеста Хемингуэя о второй итало-эфиопской войне, впервые опубликованная в январе 1936 года в журнале «Esquire». Ранее в сентябре вышла статья наполовину о ней же — «Заметки о будущей войне. Письмо на злободневную тему».

Цитаты

Деморализовать итальянца так же легко, как и воодушевить. Итальянский чернорабочий, у которого умер ребёнок, способен не только пригрозить смертью лечившему ребёнка врачу, но и сделать попытку привести свою угрозу в исполнение, и тот, кому случалось наблюдать подобные сцены, оценит предусмотрительность Муссолини, не желающего, чтобы граждане его государства видели скорлупу от яиц, разбитых для его имперской яичницы. «Mamma mia! О mamma mia!» — вот слова, которые чаще всего различаешь в стонах, криках или сдавленных хрипах раненых итальянцев, и эти порывы сыновней любви, обострённой страданием и болью, наверняка не остались бы безответными, если бы матери раненых и больных солдат видели их мучения. Mamma mia не допустимо в армии лишь в известных пределах, иначе армия может развалиться, и уж Муссолини следит за тем, чтобы подобные песни исполнялись без аккомпанемента. Можно так накалить пропагандой итальянского солдата, что он пойдёт в бой, горя желанием умереть за дуче и твёрдо веря в то, что лучше день прожить львом, чем сто лет овцой; и если он получит сравнительно безболезненное ранение — в ягодицу, икру или мякоть бедра, — то сохранит способность испытывать благородные чувства и патетически восклицать: «Дуче! Приветствую тебя, дуче! Счастлив умереть за тебя, дуче!» Но если пуля заденет нерв, раздробит кость, разворотит брюшину, дуче сразу вылетит у него из головы и он только будет твердить: «О mamma mia!» <…> Война в Африке имеет одну особенность, о которой дуче следовало бы запретить писать в газетах. Речь идёт о той роли, которую в этой войне играют птицы. На абиссинской территории, где сейчас воюют итальянцы, насчитывается пять пород птиц, делающих убитых и раненых своей добычей. <…> не меньше пятисот хищников слетается на одного раненого, если он лежит на открытом месте. <…> для африканских стервятников раненый — такая же добыча, как и труп. Я видел, как за двадцать минут от убитой зебры не осталось ничего, кроме костей и усеянного перьями большого жирного черного пятна — благо шкура была пробита выстрелом и добраться до внутренностей не составило труда. А за ночь гиены разгрызли и сожрали кости, так что утром даже места, где лежала зебра, нельзя было бы найти, если бы не чёрный маслянистый подтёк на земле.

Italian morale is as easily depressed as it is elevated and any one who has ever seen an Italian laborer threatening or attempting to kill a physician who attends his dying child in the event of the child's death will appreciate the wisdom of Mussolini in not allowing the citizens of his corporate state to see the eggs broken in the making of his imperial omelet. The principal expression that one recalls as hearing from the lips, mouths, or throats of wounded Italians was the words, "Mamma mial Ob mamma mia!" and this admirable filial devotion in times of physical suffering could be counted on to receive reciprocation if the mother of the wounded or sick soldier were allowed to see him. There can only be a certain amount of mamma mia-ing in an army and have that army hold together and Mussolini is to be congratulated on keeping it one sided. An Italian soldier can be so fired by propaganda that he will go to battle wanting only to die for II Duce and convinced that it is better to live one day as a lion than a hundred years as a sheep and, hit in the buttocks, the fleshy part of the thigh, or the calf of the leg, all comparatively painless wounds, he is capable of uttering the most noble sentiments and of saying, "Duce! I salute you Duce! I am happy to die for you, Oh Duce!" But hit in the belly, or if the bullet breaks bone, or if it happens to hit a nerve he will say, "Oh Mamma mia!" <…> There is an aspect of war in Africa which Il Duce will do well to keep censored out of his newspapers and that is the part played in it by birds. In all of the territory of Ethiopia where the Italians are fighting there are five birds which prey upon the dead and wounded. <…> five hundred of them will come to a single wounded man when he lies in the open. <…> the carrion birds of Africa will hit a wounded man, lying in the open, as quickly as they will a dead man. I have seen them leave nothing of a zebra but the bones and a greasy black circle covered with feathers twenty minutes from the time the animal was killed provided the belly skin was slit open so they could get an opening. That same night the hyenas would so crack and devour the bones that in the morning you could not see where the zebra had been except for a black, oily looking blotch on the plain.

Если вам когда-нибудь вздумается проверить, сколько времени нужно стервятникам, чтобы напасть на живого человека, ложитесь под деревом, замрите и наблюдайте; сперва они станут кружить на такой высоте, что покажутся лишь тёмными пятнышками, потом начнут снижаться, описывая концентрические круги, и, наконец, ринутся на вас смертоносным шелестящим кольцом. Тогда сразу вставайте, и кольцо разлетится, хлопая крыльями.

If you ever want to see how long it takes them to come to a live man lie down under a tree, perfectly still, and watch them, first circling so high they look as small as specks, then coming, dropping in concentric circles, then plummeting down in a whish of rushing wings to deal with you. You sit up and the ring jumps back raising their wings.

До сих пор абиссинцы не сражались. Они только отступали, предоставляя итальянским войскам продвигаться вперёд. <…> С каждым днём всё дальше растягиваются коммуникационные линии итальянцев <…>. Если абиссинцы отступят настолько, что у них появится возможность начать партизанскую борьбу на итальянских коммуникациях, так и не приняв боя, — Италия проиграла войну. Но возможно, из гордости или тщеславия абиссинцы и не пойдут на это, возможно, они, рискуя всем, примут бой и будут разбиты. <…> Если они привыкнут к воздушным налётам, научатся рассыпаться и вести по самолётам огонь, как в своё время научились рифы в Северной Африке, одно из крупнейших преимуществ Италии будет сведено к нулю. <…> А если абиссинцы сумеют продержаться до нового сезона дождей, тогда и танки, и автомототранспорт итальянцев окажутся бесполезными. <…> Стоит только Италии проиграть хотя бы одно сражение, она немедленно начнёт мирные переговоры.

So far the Ethiopians have not fought. They have retreated and let the Italians advance. <…> Each day the Italian lines of communication become longer <…>. Once Ethiopia has retreated far enough so that they can wage a guerrilla warfare on the Italian lines of communication, and never fight a battle at all, Italy is beaten. The Ethiopians may be too proud, or too conceited to do this and they may risk everything in a big battle and lose. <…> Once they become used to planes and learn to scatter and fire on the planes as the Riffians did in North Africa one of Italy's greatest assets will be nullified. <…> If the Ethiopians can hold on until the next rainy season comes Italian tanks and motorized transport will be useless. <…> If Italy wins one battle she will negotiate for peace.

Следующий ход Италии мне сейчас представляется таким: она постарается путём тайного сговора с державами обеспечить себе свободу действий и добиться отмены санкций, ссылаясь на то, что её военное поражение неминуемо приведёт к победе большевизма» в стране. Иногда государства с демократическим образом правления объединяются, чтобы помешать какому-либо диктатору осуществить свои империалистические замыслы (особенно если их собственные империалистические владения достаточно прочно защищены). Но стоит такому диктатору завопить о большевистской угрозе как неизбежном следствии его поражения — и сочувствие немедленно окажется на его стороне. Ведь стал же Муссолини героем всей ротермировской прессы в Англии благодаря утвердившемуся там мифу, что он, Муссолини, спас Италию от опасности стать красной. А между тем Италия потому не стала красной, что, когда туринские рабочие захватили заводы и фабрики, отдельные группировки радикалов не смогли договориться о сотрудничестве. И ещё потому, что волей обстоятельств в руках рабочих оказались предприятия металлургической промышленности — детища военного бума, к тому времени уже обречённые на крах. Муссолини, самый хитрый оппортунист нашей эпохи, сумел подняться на той волне разочарования, которая была вызвана анекдотической неспособностью итальянских радикалов к сотрудничеству и неумением использовать такой мощный козырь, какой дало им в руки поражение Италии при Капоретто.

As I see it now the next move will be for Italy to come to a confidential agreement with the powers to let her alone and remove the sanctions because of the danger of what she will present as "bolshevism" in Italy if she loses. Countries with a democratic regime of government may sometimes unite to prevent a dictator carrying out an imperialistic scheme of conquest, once those countries have consolidated their own imperialistic holdings, but let the dictator squeal that bolshevism is coming if he is allowed to be defeated or go broke and this dictator will receive the same consideration that he once had when he was a hero to the Kothcrmerc press in England because of the myth that Mussolini saved Italy from going red. Italy was kept from going red when the workers took over the factories in Turin and nor one radical group would co-operate with any other radical group. It was kept from going red by the accident that the workers seized the artificially built up war-baby metallurgical industries at the moment when they were about to go broke. Mussolini, the cleverest opportunist in modern history, rode in on the wave of disgust that followed the farcical failure of the Italian radicals to co-operate or to use their great asset, Italy's defeat at Caporetto, intelligently.

Долго любить войну могут только спекулянты, генералы, штабные и проститутки. <…> Конечно, нет правила без исключения; есть и были генералы, которые ненавидели войну, и есть проститутки, которые не извлекали из неё никакой корысти. Но эти достойные и великодушные личности именно исключение. Немало людей в Италии помнят прошлую войну такой, какой она была, а не такой, какой им её изображали после. Но те из них, кто пробовал раскрыть рот, жестоко поплатились за это: одних убили, другие томятся в тюрьме на Липарских островах, а третьим пришлось покинуть родину. Во времена диктатуры опасно иметь хорошую память. Нужно приучить себя жить «великими свершениями» текущего дня. Пока диктатор контролирует прессу, всегда найдутся очередные «великие свершения», которыми и следует жить. <…> Диктатура удерживается только силой, вот почему никакой диктатор, реальный или потенциальный, не может допустить хотя бы временного ослабления своей популярности — это немедленно заставило бы его применять силу, чтобы не лишиться власти. Удачливый диктатор пускает в ход дубинки и совершает триумфальное шествие по страницам газет. Неудачливый диктатор начинает всего бояться, расстреливает своих же людей, и, как только армия или полиция перестанут его поддерживать, ему конец. Если он уж очень усердствует с расстрелами, то нередко получает сам пулю в лоб ещё до того, как рухнет его режим.

The only people who ever loved war for long were profiteers, generals, staff officers and whores. <…> Of course there are exceptions; there are and were generals who hated war and there are whores who did not do well out of the last war. But these excellent and generous people are exceptions. There are many people in Italy who remember the last war as it was; not as they have been taught to believe it was. Many of these people have been beaten because they opened their mouths, some were killed, others are in prison on the Lipari islands, and some have left the country. It is a dangerous thing in a dictatorship to have a long memory. You should learn to live for the great deeds of the day. As long as any dictator controls his press there will always be great daily deeds to live for. <…> No dictatorship can last, really, except by force and that is why no dictator or potential dictator can afford to go through any period of unpopularity which will at once force him to the use of force to stay in power. A successful dictator uses clubs and has constant newspaper triumphs. An unsuccessful dictator gets scared, shoots too many of his own people, and goes out as soon as his army or police switch on him. If he shoots too many he gets shot himself, usually, even while his regime stands.

	Сынки Муссолини летают на самолётах, не рискуя быть сбитыми, потому что у противника самолётов нет. Но сыновья всех бедняков Италии служат в пехоте — во всём мире сыновья бедняков всегда служат в пехоте. Лично я желаю пехотинцам удачи; но ещё я желаю им понять, кто их враг — и почему. — конец
	Mussolini's sons are in the air where there are no enemy planes to shoot them down. But poor men's sons all over Italy are foot soldiers, as poor men's sons all over the world are always foot soldiers. And me, I wish the foot soldiers luck; but I wish they could learn who is their enemy—and why.

Перевод

Е. Д. Калашникова, 1959