Интервью Клиффорда Саймака фэнзину «Lan's Lantern»

Клиффорд Саймак 5 апреля 1980 года дал интервью на конференции Minicon издателям фэнзина «Lan's Lantern» Дж. «Лэну» Ласковскому и М. Коуэн.

Цитаты

Ласковский: В рассказе «Мир красного Солнца» вы использовали приём, который, насколько мне известно, не применялся ни одним из писателей того времени: путешественники во времени в вашем рассказе устанавливают машину времени на самолёте. — Да, чтобы подняться над всякими геологическими пертурбациями, которые могли произойти в течение их путешествия <…>. Но учтите, в те времена фантастика только начиналась, и сделать что-то новое было вовсе несложно. Ласковский: Кроме того, ваши герои побеждают [главного злодея], угнетающего будущее население Земли, не при помощи сверхнаучного оружия, а при помощи оружия психологического. — Да, психология. Вот это может быть первым использованием психологии как оружия в фантастической литературе. Я, правда, не уверен в этом — просто никогда об этом не задумывался…

LAN: In story "The World of the Red Sun" you do something which I had not seen done in any other SF story I had read from that time period. It was a time-travel story, and the main characters go into the future using a time-travelling machine in an airship. CLIFF: Yes, I had attached the time-travelling device to an airship so that they would be above any of the geological disturbances which might <…>. But you must remember that this was very early in the field, and writers were doing lots of this that had never been done before. LAN: Also, instead of using a super-scientific weapon to take care of the menace of oppression to our future earth, to defeat Golan-Kirt, a psychological weapon is used. CLIFF: Yes, psychology. Now that may be the first use of psychology as a weapon in science fiction. I wouldn't swear to it, because I'm not sure…

… не я один довольно рано понял, что нельзя слишком полагаться ни на массовую технологию, ни на чудовищное оружие в стиле Э. Э. Смита, у которого на любую угрозу был один ответ — построить пушку ещё больше. Та сила, что скрыта в мозгу, не менее важна, чем технология. Не думаю, что делали это осознанно, но многие из нас использовали подобные приёмы.

… myself and others early realized that you couldn't rely on mass technology, nor on the horrible weaponry of E. E. Smith, whose answer to any threat was to build a bigger weapon. Some of the strength and power that lay within the mind was as important as technology. Now I don't think that we sat down and said this to ourselves, but I think that some of us did realize it, and used those kinds of devices.

Рассказы не обязаны хорошо кончаться. В этом я не согласен с большинством фантастов. Сейчас с этим легче, чем в прежние годы. Я бы сказал, что это вина Джона Кэмпбелла, который очень долгое время устанавливал, какой должна быть научная фантастика. Джон и некоторые другие редакторы настаивали, что человечество всегда должно побеждать, что мы — самая умная, хитрая и сообразительная раса во Вселенной. Это же полный абсурд. <…> Сейчас мы отходим от этого эгоцентризма…

Stories don't have to end happily. This is one of the quarrela I have with science fiction, but not so much today as in years in the past. I believe this was something fostered by John Campbell who, after all, did set the trend of what science fiction would be, and should be. John and a number of other editors insisted that the human race must always win, that we must be brighter, and smarter, and more intelligent than any other being in the universe — which simply doesn't make sense. <…> Egocentricism — but we are getting away from that now…

С самого детства я мечтал стать журналистом, газетчиком, и эта мечта осуществилась. Но, как мне ни нравилось писать в газеты — а этим я занимался вплоть до 1976 года, когда ушёл на пенсию, — я обнаружил, что это занятие сковывает мою творческую фантазию. <…> и потому я начал писать всякую макулатуру. <…> Примерно в то время я и осознал огромные возможности научной фантастики; тогда эта область только начинала развиваться. <…> Когда я начинал, научная фантастика была лёгким хлебом. Очень немногие авторы писали для журналов, и тем приходилось многократно перепечатывать старые рассказы. <…> Журналы не обращали внимания ни на стиль, ни на построение рассказа — главное, чтобы была хорошая идея и занимательный сюжет. Если человек мог сложить три осмысленные фразы, он уже годился в фантасты. <…> В наши дни начинающему фантасту намного труднее пробиться, чем было мне. Конкуренция огромна. Сейчас все кому не лень пишут фантастику. Если тебе удалось пробиться и напечатать хоть один рассказ — это удача, ты уже писатель. Но, боюсь, многим из тех, кто пробился к известности в 1929 или 1930 году, сейчас это не удалось бы. <…> Что же до самой научной фантастики, до развития самих идей, то, по-моему, им конца не будет. Иной раз кажется — всё, жанр исчерпал себя, и вдруг кто-то приходит, подаёт совершенно новую мысль и начинает новую эру. Потом идея тиражируется, углубляется и затрёпывается. — последний абзац — вариант распространённой мысли

From the time I was a small child I knew that I wanted to be a writer, a newspaperman, which I did indeed become. I found out, though, that as much as I enjoyed writing for the newspapers — and I was a newspaperman until 1976 when I retired — I found that writing the news did not give me the creative scope that I needed. <…> so I began to write stories for the pulps. <…> I think even at that time I saw great possibilities in science fiction; it was a beginning field that had possibilities for growth. <…> When I got started in writing, it was very easy to move into the field. The magazines did not have too many people who could write for them. They were reprinting stories from the past. <…> The magazines cared nothing about style or how you put it together, so long as you had a good idea and wrote an exciting story around it. If you could write three sentences and make them hang together, that was good enough. <…> A beginning writer today has a much harder time trying to break into the field than I had. They have a large number of people in competition with them. Everybody seems to be writing science fiction now. If they keep at it and break in — that is, once you are published, even one story — you have a track record and you can go on from there. But I’m afraid that a lot of these people trying to break in, while they could have done so in 1929 and 1930, cannot break in now. <…> As far as the possibilities of science fiction go, as far as developing the concepts themselves, it seems to me that there is absolutely no end to it. You might think that we’ve written everything we can, but someone will come along who has an entirely new idea and start a new era of thinking. A new concept like cloning: immediately authors picked up on it, used and developed it.

Будь у вас возможность путешествовать во времени, самым большим туристским аттракционом стала бы сцена распятия <Христа>, в основном потому, что мы народ, движимый и заторможенный верой. Некоторые из нас не сомневаются, что всё случилось именно так, как описано в Библии, другие сомневаются, происходило ли это вообще. Я как-то поразмыслил над этим и понял, что ни одна из крупнейших религий мира не хотела бы, чтобы кто-либо отправился посмотреть на распятие. <…> к чему рисковать разрушением мифа, складывавшегося веками? — об этой довольно очевидной идее упоминал ещё в 1947 году Томас Шерред в рассказе «Неоценённая попытка»

If you did have time-travel, one of the big tourist attractions would be the crucifixion scene, mainly because we are a very faith-inspired and faith-inhibited people, a spiritually moved people. Some of us have no doubts, some of us have many doubts, as to whether the Christian story, as told, actually happened, and if it happened in the way it is said to have happened. I have thought about this and how it could be handled, and it occurred to me that the very powerful religious groups in the world would not want to have anyone go back to view the crucifixion. <…> why go picking away at the story or myth which has evolved so splendidly over all these years?

Ласковский: Во многих рассказах у вас фигурируют деревенские дурачки. <…> — Не то чтобы я был с ними хорошо знаком, хотя почти в каждой деревне есть свой дурачок — а в Миннеаполисе, вероятно, много, много дураков, — просто у меня есть теория, что эти так называемые дурачки, которых мы пытаемся приспособить к обществу и учим в спецшколах, на самом деле не менее способны, чем мы; просто мы не понимаем, что это за способности, а они не знают, как их использовать. Мы на самом деле тормозим их развитие, забивая им головы своими идеями, когда им нужно просто сочувствие. Если бы мы оставили их в покое, то, возможно, поняли бы, как они мыслят. И мы могли бы многому от них научиться, потому что они на свой лад не глупее нас. <…> У меня просто какое-то внутреннее убеждение, что идиот сможет лучше понять чужое существо — именно по этим причинам…

LAN: In many of your stories you use the village idiot. <…> CLIFF: It's not that I've known, or have had close associations with, village idiots, although almost every village had its idiots — and Minneapolis probably has many, many idiots — but I have a theory that these so-called village idiots, which we try to make conform to society, send them to special schools to try to teach them something, are just as capable as we are, that they may have abilities we don't have which they could well use if we could only find out what they were. We are denying them development by interfering with their lives, and if we could use some kind of sympathetic managing, we could help them. We might begin to get a glimmer of what kind of mental process, what kind of psychological environment these people may have if we let them alone. We might learn a great deal from them. They may be just as capable in many ways, their ways, as we are in ours. They may have some better concepts than we do.

Коуэн: У вас есть повторяющиеся имена — собаки Тоузер и Боузер, банкир Стивенс, — которые вы используете по нескольку раз. — Наверное, это просто моя ошибка памяти. Возможно, <…> я однажды использовал образ банкира Стивенса, потом забыл об этом, и использовал его снова. Такое выражение, как «банкир Стивенс», сразу вызывает в сознании чёткий образ… Коуэн: Да, этакий лысоватый человечек среднего роста и средних лет, в костюме и при часах с цепочкой… — … который продаст тебя за десять центов.

MAIA: There are some recurring characters, similar names, like Bowser and Towser for dogs, and Banker Stevens, which you used a couple of times. CLIFF: I think that’s just a memory-lapse on my part. Maybe <…> I used Banker Stevens once, forgotten I had, and used him again. <…> To me the name Banker Stevens conjures up a clear-cut mental picture of the person I’m writing about. MAIA: A man of about medium height, balding, very respectable, three-piece suit with a watch-chain across the vest… CLIFF: …and he’ll sell you out for a nickel…

	Я никогда не любил [«Космических инженеров»], но встречал многих людей, утверждавших, что им нравится. Эта книга очень плохо написана. Если бы я писал её сегодня, она была бы намного лучше. Я избавился бы от красивостей и развёрнутых грандиозных описаний. Знаете, в этом секрет хорошего стиля…
	I’ve never liked it very well, but I’ve come across a lot of people who do seem to like it. It was badly written to start with. If I had anywhere near the skill then as I have today, it would have been a much better story. I would have avoided some of the excesses, and some of the grand and eloquent parts of it. You see, the secret of good writing…

	Я обожаю писать рассказы — их можно полировать, пока они не заблестят, как драгоценности. Но нужно накропать чёртову уйму рассказов, чтобы заработать столько же, сколько за один роман. Если бы не это, я не писал бы ничего другого.
	I ache to write short stories, because I love to write them — you can polish them up like little gems. But you have to write an awful lot of short stories to make what you could from a single novel. If I have the time, I may write a few. I enjoy writing them.

	Многие говорят, что «Город» — моя лучшая работа <…>. Эта книга вывела меня из безликих рядов графоманов и сделала тем, кто я есть.
	Many people tell me that CITY is my best work <…>. The book gave me the reputation that I was more than an ordinary pulp-fiction writer.

Литература

• An interview with CDS, Lan's Lantern #11 (July 1981), A Clifford D. Simak Special, pp. 14-24.
• Интервью с Клиффордом Саймаком / сокращённый перевод Д. Смушковича (с некоторыми уточнениями) // Миры Клиффорда Саймака. Книга 17. — Рига: Полярис, 1995. — С. 5-20. — 10000 экз.