Город как субъективность художника

«Го́род как субъекти́вность худо́жника» — крупный российский проект в формате современной livre d'artiste (2019-2021), в котором визуальный авторский ряд сочетается с вербальным — высказываниями художников, специально написанными для издания. Автор проекта — Алексей Парыгин.

Город как субъективность художника

Статья в Википедии

Тексты в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Каждый из приглашенных художников сделал по одному тиражному листу со своей композицией. В процессе работы использовались различные печатные графические техники: офорт, литография, шелкография, трафарет, ручной набор, линогравюра, гравюра на фанере, ручная фотопечать и др. Значительная часть композиций выполнена с ручной доработкой, так что каждый лист в тираже отличается один от другого (подкраска аэрозольной краской, цв. карандашами, акварелью, акрилом). Без изменений по цветовой структуре и бумаге исполнены тиражи незначительного числа композиций. По этой причине, все боксы нюансировано различаются характером содержимого материала. Тираж издания составил — 58 нумерованных и подписанных куратором и издателем экземпляров.

В работе над реализацией издания приняли участие тридцать пять известных художников: Владимир Качальский, Валерий Мишин, Александр Борков, Валерий Корчагин, Виктор Ремишевский, Алексей Парыгин, Виктор Лукин, Марина Спивак, Михаил Погарский, Игорь Иванов, Григорий Кацнельсон, Леонид Тишков, Андрей Корольчук, Гафур Мендагалиев, Кира Матиссен, Пётр Перевезенцев, Элла Цыплякова, Ян Антонышев, Михаил Молочников, Дмитрий Каварга, Игорь Баскин, Борис Забирохин, Евгений Стрелков, Анатолий Васильев, Василий Власов, Александр Позин, Вячеслав Шилов, Надежда Анфалова, Екатерина Посецельская, Андрей Чежин, Игорь Ганзенко, Юрий Штапаков, Александр Артамонов, Анастасия Зыкина, Вася Хорст.

В 2020 году вышел из печати билингва (рус/англ) полиграфический каталог (тираж — 500 экз.) издательского проекта «Город как субъективность художника». Каталог включает в себя семь статей затрагивающих различные аспекты проекта, рассматриваемые сквозь призму истории жанра книги художника. Тексты в последовательности расположения: Парыгин А. Б. Город как субъективное пространство художника; Марков Т. А. Город как дурная привычка; Климова Е. Д. Город как книга; Боровский А. Д. Приглашение к artist's book; Северюхин Д. Я. Книга художника — ген обновления; Григорьянц Е. И. Прочтение города; Благодатов Н. И. Город — субъективные импровизации.

Летом 2021 года был закончен монтаж короткометражного (9,53 минуты) анимационного фильма «Город как субъективность», сделанного по мотивам и на основе графического материала группового издания «Город как субъективность художника».

Цитаты

Фрагмент экспозиция в-ки Город как субъективность. Москва. ВЦ Андрея Чеглакова. 2021

Фрагмент экспозиция в-ки Город как субъективность. СПб. НВЗ Музея городской скульптуры. 2020

Город как субъективность художника. Экз № 1, футляр с титульным листом, 2020

Город как субъективность художника. Разворот листа с перечнем участников и атрибуцией работ, 2020

Город как субъективность художника. Лист с высказываниями художников, 2020

Владимир Качальский. Город моего детства в процессе работы. 2019

Владимир Качальский. Город моего детства, б., высокая печать, см. техника, 2019

Печатник-литограф А. А. Баранов. Печать композиции Метафизика города Валерия Мишина. СПб. 2019

Валерия Мишина. Метафизика города, б., цв. литография, 2020

Валерий Корчагин подписывает тираж своей композиции Художник в большом городе. СПб. 2019

Валерий Корчагин Художник в большом городе, б., шелкография, 2019

Александр Борков. Печать линогравюры Рюмка водки. СПб. 2019

Александр Борков. Рюмка водки, б, линогравюра, 2019

Шелкограф А. Васильев в процессе печати тиража. СПб. 2019

Алексей Парыгинв. Знаки города, б, шелкография, см. техн., 2019

Литограф А. Финенко и Гафур Мендагалиев. СПб. 2019

Гафур Мендагалиев. Сфинкс СПб, б., литография, шелкография, 2019

Элла Цыплякова. Печать композиции День / Ночь. СПб. 2019

Элла Цыплякова. День / Ночь, б., линогравюра, 2019

Марина Спивак в процессе печати композиции Город — Сеть. 2019

Марина Спивак. Город — Сеть, б., линогравюра, 2019

Игорь Иванов в процессе работы над композицией Забытый город, 2019

А. Парыгин и Т. Марков на презентации каталога проекта. СПб. 19.01.2021

Город как субъективность художника. Разворот каталога с предисловием куратора

Город как субъективность художника. Разворот каталога с оглавлением

Город как субъективность художника. Лимитированный тираж каталога. 2021

Афиша анимационного фильма Город как субъективность. 2021

Художники, участники проекта

Белый лист времени, на котором рельефным отпечатком возникает образ города залитого солнцем. Густой золотистый от тополиного пуха воздух. Время застыло. Дом № 29а. Желтый квадрат стены. Маленький квадрат окна, в котором тесно. На крыльях птицы-памяти улетаешь за ограду Дома-детства. Травинки-дни сплетаются в клубок лет, который катится по дороге памяти. Уникальный, яркий образ Горда-дома из далекого детства, Дома, из которого улетел навсегда. Горд моего детства.

— Владимир Качальский

"Музыка, которую я играю, на самом деле не та музыка, которую я хотел бы играть", — так однажды сказал мой любимый саксофонист Арт Пеппер. Литография, которую я начинал делать для проекта "Город", в затее была совсем другой, но по техническим, не зависящим от меня причинам, пришлось выбрать компромиссный вариант, оставив первоначальную схему, разукрасив её радугой ночных городских реклам, дающих надежду, что в будущем будет всё тип-топ, ночь среды, четверга, пятницы, станет ночью субботы. Лимонов в "Эдичке" написал буквально следующее (цитирую по памяти): этим маразматикам — Дали, Шагалу, Миро — мало денег, которые они гребут с продажи картин, так они ещё тысячными экземплярами размножают свои шедевры в литографии. Не убирая из внимания финансовую составляющую, возражу харьковчанину. Яйца, можно защемить меж ног, не успев поджарить на раскалённом камне. Литография — не просто множительная техника, у конечного продукта получается привкус, не доступный обычной сковородке. Это я и продемонстрировал вместе с печатником, хотя и отошёл от изначального замысла.

— Валерий Мишин

Город – благодатная для любого художника тема. А город, в котором я живу, особенно хорош. Здесь можно найти сюжеты на любой вкус: хочешь – пиши, рисуй его парадную часть с его прекрасной архитектурой, реками, каналами, мостами… Хочешь – дворы-колодцы, брандмауэры, которых я не встречал в других городах и весях. А также разнообразные сюжеты – на улицах, в кафе, барах. В названии своего графического листа я использовал цитату из интервью с известным поэтом, другом Иосифа Бродского, бывшим ленинградцем Евгением Рейном: «А что такое рюмка водки? Она раскрепощает душу…».

— Александр Борков

Мегаполисы. Планы. Схемы зданий. Желтый. Линиатура улиц. Лабиринты дворов. Стаи голубей. Зеленый. Геометрия площадей. Мертвые зоны. Норы метро. Красный. Знаки значений. Тусклый свет. Шум. Пустоты. Черный. Работа трансформировала сама себя в процессе проявления. Пиктограммы появились почти случайно — закономерно. Текст: Парковка/ Закусочная/ Птица/ Аэропорт/ Инвалид/ Внимание/ Парковка/ Мотель/ Бар/ Внимание/ Кот/ Птица/ Закусочная… Перекодировано, буквально: искусство, как и вся современная культура давно утратило четкие ценностные критерии, смысл и цель движения. Город. Одна из основных проблем современного социума, почти полная потеря способности к самопознанию и самоидентификации. Город. Цивилизация деградирует. Агония еще продолжается, поддерживая иллюзию жизни, но существо вопроса от этого не меняется. Город.

— Алексей Парыгин

Около ступеней Египетских сфинксов на берегу реки Невы ощущаешь присутствие тысячелетней истории человечества, которую собой принесли эти существа. Пространство города наполнилось новым смыслом и жизнью, новыми мифами и легендами. Художники обрели новые образы, стали по-новому учиться говорить и выражать себя через классический город. Город огромных площадей, широких улиц. тёмных подворотен и дворов-колодцев; фантазия чёрных теней; белые ночи, искажающие реальность. Осознав всё это, я начал создавать свою Мифологию города. И, надеюсь, что это будет всемирным языком для всех тех, кто любит и ценит город Санкт-Петербург.

— Гафур Мендагалиев

Я вижу Город как Паука двигавшегося вместе с нами по паутине... Паук один из древнейших символов находящийся между жизнью и смертью и, как хорошо сказал Шнайдер, «непрерывной жертвой». Нити его олицетворяют дуальность нашего мира, в котором Паук является демиургом соединяющим вечное и конечное. В Упанишадах нить паутины олицетворяет священный звук АУМ а в одном из рассказов Акутагавы Будда бросает нить в Ад преступнику который не убил Паука. Паук одновременно Бог и Палач и этим он похож на Город.

— Михаил Молочников

Ночь черной лапой город накрыла. Не видно созвездий, но светит луна. Город не может уснуть – самолеты в небе над крышами песни поют… Утренний город как улей жужжит, поток машин бежит и бежит. Трамваи, троллейбусы, катера. Весь город куда-то несется с утра. Для меня город живой. В нем много движения, энергии, звуков в любое время суток. Сюжет навеян непрерывно пролетающими самолетами в районе города, близком к аэропорту, и размышлениями о том, что вдали от города можно рассматривать созвездия на ночном небе, но в черте города их не увидеть. Такова особенность неба городского. Композиция затевалась двухчастная, поэтому возникла идея также показать жизнь города днем.

— Элла Цыплякова

По обе стороны/ Два Города в одном/ Как будто жили/ Друг в друга прорастая/ Там Рыбы были и Коты/ Но жизнь была другая... Два призрачных города связаны незримыми, но прочными нитями. В левой части листа — Санкт-Петербург в районе Коломна — Садовая улица, с синими куполами Троицкого собора и старая краснокирпичная пожарная каланча. В правой части — итальянский город Флоренция, улица Сан-Никколо с видом на черепичные крыши кафедрального собора Дуомо. Солнце восходит в холодных дворах колодцах города на Неве, и вечерами погружается в узкие улочки старой Италии. Праздник, который всегда со мной и Орера тоже.

— Ян Антонышев

Каварга-Скит. Мы представляем, как поднимающийся внутри башни человек, совершает символическое восхождение. Он оставляет внизу монструозное цеховое строение ушедшей эпохи, пробирается сквозь колонну отработанного индустриального лома и попадает в купольное пространство, особую комнату, где-то между небом и земной твердью, вдали от насущного материализма. В этой биоморфной келье царствуют шумы композитора Kryptogen Rundfunk, помогающие прихожанину сконцентрироваться на разрозненных осколках своего естества и промыть их в природных стихиях.

— Димитрий Каварга

Поднебесье изрыто: ямы выворачивая наизнанку/ Тянут [их] ввысь/ Алчные торговцы кровом/ Прах гробов чумных подножья башен усыпал. То, что нынче величают «урбанизмом» — не компенсация ли комплексов вчерашнего поселянина, утратившего традиционную культуру и отторгнутого культурой городской? Из сельского прошлого он вынес утилитаристское презрение ко всему живому; то же презрение он и на живую ткань города распространяет. Остаётся вглядываться в ещё уцелевшее под его усердной кувалдой.

— Пётр Перевезенцев

Вхожу в парадную, иду по лестнице. На стенах граффити, окна с остатками витражей стиля модерн. В кабине лифта захлопнулась дверь и понеслась вверх тень человека, стоящего на площадке. На нем плащ с поднятым воротником и шляпа, надвинутая на глаза, скрывающая черты его лица. Следит, явно агент. Я иду к поэту Виктору К., несу ему запрещённую, изданную за рубежом книгу. Виктор давно под подозрением у «органов» за самиздат. Вижу: на полпролёта выше распахивается дверь коммунальной квартиры и из неё вываливаются с криком и руганью двое жильцов, сцепившихся в драке. Агент не реагирует на происходящее, у него другое задание. Он стоит неподвижно, одна рука в кармане, на другой яркая желтая перчатка. Эти впечатления пятидесятилетней давности стали поводом для работы над литографией. За полвека интерьер парадной и лестницы не изменились, но теперь за жизнью дома и его обитателей наблюдают не агенты, а видеокамеры. Внимание, ведётся видеонаблюдение, любезно сообщают надписи на стенах дома.

— Анатолий Васильев

Red Route – принятая на улицах Лондона разметка для указания привилегированных зон движения автобусов. В Восточном Лондоне я оказался на рубеже двухтысячных. Ист-Энд тогда был оживлённым и разнообразным, бродить там стало моим любимым занятием. Особенно впечатляли железнодорожные мосты над улицами – железка прихотливо пересекала жилые кварталы, в пространство под эстакадой были встроены автомастерские и пабы, склады и магазины. Другой артерией, отсекающей Ист-Энд от остального города, был Риджент-канал. Я фотографировал двух- и трёхэтажные кварталы, мосты, припаркованные красные автомобили и с рёвом мчащиеся даблдекеры. Красного было много: автобусы, гидранты, телефонные будки, фермы мостов и дорожная разметка.

— Евгений Стрелков

В литографиях оттачивается пластическая идея «форма рисует форму», высказанная Владимиром Стерлиговым в конце шестидесятых годов прошлого века. Это попытка найти неразрывные пластические проникновения изображаемых форм. Попытка добиться того что бы одна деталь рисунка становилась частью другой. Перетекая друг в друга они, должны образовывать крепкую визуальную композицию. Главная задача — создать единый графический организм, когда нарисованный предмет дает жизнь другому. В этом случае, происходит взаимопроникновение силуэтов, где и первый план, и второй план, и фон становятся единым целым. Легкое, прозрачное рисование, с одной стороны и найденная пластическая конструкция с другой, дополняют друг друга, делая графический лист и воздушным и убедительным.

— Андрей Корольчук

Санкт-Петербург самый «умышленный» город, как говорил Ф. М. Достоевский. Город — имперский, эффектный, но холодный по ощущению. Город, продуваемый ледяными ветрами в зимнюю пору и озаряемый перламутровым светом в белые ночи. Мало, где ещё я видел такую прямизну улиц и ширину проспектов. Плод прихотливой воли Петра. Самый европейский город России. В нём мне повезло родиться, повезло несказанно. В другом месте я не представляю себя никак, и образ Города в моих работах главенствует. В детстве и юности я жил на окраине Ленинграда, в Невском районе, на карте города это место именуется Щемиловка — говорящее название. До поступления в художественную школу, которая была у Обводного канала, в центре города я почти не бывал. Меня окружала унылая хрущёвская архитектура и дома сталинской эпохи. Когда мне довелось идти одному по Кадетской линии Васильевского острова, ещё не подозревая какой вид откроется передо мной, я испытал шоковое состояние, увидев в конце улицы Неву, открывшуюся мне во всей красе и величии. Шок от ощущения Города, это воспоминание живо во мне и теперь.

— Игорь Ганзенко

Лист из альбома «Формы будущего», основан на текстах русского ученого самоучки и визионера Константина Циолковского, воссоздавшем в своих книгах проект идеального общества и города будущего. Левая сторона листа посвящена отбору жителей этого идеального города для общежитий, правая — описание высокотехнологического дома, оснащенного автономной системой жизнеобеспечения. Переписывая от руки тексты ученого, художник как бы перевоплощается в него, стараясь понять и услышать космические потоки, управлявшие К. Э. Циолковским.

— Леонид Тишков

Графическая композиция, выполнена специально для проекта Алексея Парыгина «Город». Есть идеальный и концептуальный, культурный, архитектурный и туристический идеальный образ Санкт-Петербурга. Но существует и обратный – противоположный идеальному, образ его сложной, трагичной метаистории. Мои первые впечатления о городе были созданы пророческими проекциями Достоевского, Блока, Андреева… Потом возник холодный, болезненный и печальный личный опыт моего внутреннего нахождения в нем. Если сделать попытку выразить это чувство тезисно и лаконично, то это так: Город – ХОЛОД / Город – БРЕД / Город – ПИТЕР / Город – СМЕРТЬ. Этот тезисный ряд более рационален, лаконичен и возможно кажется отстраненным от насыщенной формами графики. Энергетику С-Петербурга ощущаю через множество шершавых форм, остро угловатых пространств. Действует, закрученный в лабиринт, холодный ветер с множеством мусорных фрагментов. В графике мной использованы тезисы из концепта Алексея Парыгина, как заклинание, усмирение хаоса через идею проекта.

— Кира Матиссен

	Я/ ТЫ/ ОН/ ОНА — Вместе *. Парки, скверы и газоны; дома, улицы, переулки и проспекты; решетки, фонари, бордюры и заборы. Геометрия пространства. Кролики такие доверчивые и беззащитные прыгают по своим делам: едят, спят, любят в своем замкнутом пространстве. Город Кроликов — моя аллегория городской жизни. * В месте (“Město” — город по-чешски).
	— Александр Позин

Есть два города на Земле, в которых я чувствую себя легко и свободно — это Париж и Санкт-Петербург, вернее, Санкт-Петербург, мой родной город, в котором моя семья живет с середины ХIX века, и Париж — город, в который я впервые попала 30 лет назад, и который стал мне знакомым и близким. Так случилось, что в основном я бываю в Париже осенью или весной, парижская осень напоминает дождливый питерский август, парижская весна — дождливый питерский июнь. Я очень люблю рисовать дождь, смазанные контуры домов, их отражения в зеркалах тротуаров, мерцающие отсветы разноцветных огней, оживляющие серо-перламутровый пейзаж, силуэты труб, чернеющие мокрые стволы деревьев, листву, растворенную в серо-асфальтовом небе. Именно в такую погоду стираются грани не только между предметами, но и между городами — не всегда сразу осознаёшь, куда устремиться с утра — на берега Сены или на берега Невы.

— Екатерина Посецельская

	Художник в большом городе/ Город – гигантский муравейник, в котором художник, преодолевая препятствия и опасности, борется с соблазнами и наперегонки со временем спешит навстречу своему успеху. Мой субъективный город это панк-квест в формате классической настольной игры. Бросив кости, вы можете испытать судьбу: дойти до финиша или навсегда застрять в лабиринте города-спрута.
	— Владимир Корчагин

Город — Сеть. До сих пор над городом я видела только сеть из проводов. Ее много рисовали и она вошла в городской пейзаж. Теперь люди смотрят в телефоны, где получают сообщения от людей, смотрящих в телефоны. Эта невидимая сеть влияет на нас гораздо сильнее, чем то, что мы видим вокруг. Когда при печати с резных досок разноцветный рисунок накладывался один на другой, у меня возникало ощущение, что я работаю с натуры.

— Марина Спивак

Городское безумие. Движение броуновских частиц в замкнутом сосуде выглядит нервным и беспорядочным для отстраненного зрителя, но это не значит, что каждая из частиц не движется, подчиняясь собственной логике и собственному плану. Вот только, не является ли этот план, планом безумца, а эта логика, логикой шизофреника? Не для того ли даются человеку времена катаклизмов, чтобы переосмыслить его цели, пути, и еще раз подумать о своем предназначении?

— Игорь Баскин

Код случайности. Порядок и случайность возникают под воздействием творческого акта в контексте определенного подхода к формообразованию и являют собой фундаментальные принципы творения, обладающие онтологическим основанием в искусстве. Метафора буквы — литер, архитектурная интеграция и синергия метафор — столбцы хаотичного набора города-призрака, носителя информационного кода случайности. Типографический мегаполис — Вавилонский Хаос спонтанного расположения литер как теза и антитеза гармонии и порядка столбцов газетного набора в виде вечного города. Случайность божественна, ибо она нерукотворна, она не подчинена человеку, в отличии от порядка. В коде случайности заключается нечто мистическое. Идея сопричастности онтологических «порядка» и «случайности» к формообразованию является универсальным подходом к творческому акту. Таким образом, «эффект случайности» создаётся в процессе творческого эксперимента с печатной формой и печатью. Категории «порядка» и «случайности», являясь основой прекрасного, проявляют себя как эстетические парадигмы уникальной авторской печати и визуального искусства.

— Виктор Ремишевский

Работа для проекта — авторская интерпретация моего листа серии «Город» (1984). Тема города, в те годы, меня волновала. Время самоопределения, поиска своего места, своего языка, что отразилось не только в серии графических работ, но и в поэтическом тексте: Города/ Пустыня прелюбодействия/ Пустыня/ Действия/ Дьявольский фильтр/ В нем испытывается душа/ Насос/ По обезличиванию/ Лобное место возвеличивания/ Семяудалитель/ Пиршество мытарей/ Собиратель дураков/ Определитель иноков/ ДАВАЙТЕ СТРОИТЬ ГОРОДА!

— Виктор Лукин

Здесь живёт Пётр Александрович/ По ночам он пьёт горькую и поёт песни/ Тут проживает Анна Ивановна/ Она любит посплетничать, а иногда стреляет в птиц/ В этом доме живёт Елизавета Петровна/ Она очень любит наряжаться!/ Дом Павла Петровича, который любит играть в солдатики/ Здесь обитает Екатерина Алексеевна/ Она любит писать письма/ Тут поселился Ал. Александрович/ Он любит пить шотландский виски и настойку «пердунец»… Слово «город» происходит от глагола «огораживать». От этого же глагола происходит слово «огород». В огороде растут овощи, а в городе люди, но иногда они очень похожи. По другой версии «город» происходит от глагола «городить», т.е. создавать нагромождения. Я попробовал нагородить целый городок маленьких историй из жизни российских царей, императоров и цариц, в каждой зарисовке я опирался на реальные исторические факты.

— Михаил Погарский

	Пейзаж сейчас — понятие "машина" с накрашенными синими губами (как улицы бегущие кругами как разноцветные задумчивые флаги). Пейзаж всегда — понятие "работа" (как стрелы попадающие в окна). Открытие "восхода" и "заката" на площадях завязанных узлами.
	— Григорий Кацнельсон

До сих пор археологи находят, таинственные, забытые города, которые меняют представления о прошлом нашей планеты. Легенды рассказывают нам о древних строителях и владыках этих городов. Но не все тайны открываются людям, оставляя место для творческого осмысления и эксперимента. Изысканные орнаменты с многократными повторениями элементов во многих древних культурах привело меня к решению использовать трафаретную печать. Возможно, именно так древние зодчие украшали свои величественные сооружения. Планы городов и храмов, каналов и дворцов восхищают своей сложностью и продуманностью. Мы должны сохранять и изучать мировое наследие предков.

— Игорь Иванов

Для данного альбома я выбрал любимую со студенческих лет технику печати-литографию. Отличительной чертой ее является непредскпзуемость. Изначальный замысел может не совпадать с конечным результатом, который зависит и от личного опыта художника, и от мастерства печатника. Литография-это эксперимент. Как композиционный, так и технический. Но наибольшее удовольствие художник получает от самого процесса создания образа. Городской фольклор зарождается в самом низу, на задворках и окраинах. Послеблокадный Питер, его дворы-колодцы с поленницами и сараями, с гаражами и помойками, с гопниками и бомжами сформировал стиль и темы моей станковой графики.

— Борис Забирохин

Космос, видимый нашим глазом, это только часть Вселенной. В нем так много скрытых тайн, так мало ответов, все вопросы улетают в бесконечность. Всего познать невозможно. Космический разум скрыт за семью печатями. Город подобен космосу. Город – это улей, город – это кажущийся хаос. В нем также много таинственного. Конечно, в нем есть своя логическая обусловленность, история возникновения и своя архитектоника. Ландшафт города, с его линейными переплетениями инфраструктуры по горизонтали и вертикали, с организованными коммуникациями, это такой же запредельный космос на земле. Мы живем с этим, мы в этом существуем, и нас не покидает ощущение причастности к окружающему миру. Мы живем по космическим законам, даже не задумываясь об этом.

— Василий Власов

Я городской человек. Родился в одном городе — Потсдаме, в другом городе — Санкт-Петербурге — живу сейчас. Между этими двумя городами успел побывать в Париже, Варшаве и Нью-Йорке, Минске, Сочи, Калининграде, Риме, Венеции, Хельсинки, Таллинне, Риге, Каунасе, Великом Новгороде, Нижнем Новгороде, Кракове, Мюнхене, Берлине, Пекине, Вене, Загребе, Подгорице, Сплите, Любляне, Женеве, Будапеште, Флоренции, Генуе, Дамаске, Хайфе, Тель-Авиве, Тунисе, Лимассоле, Никосии, Ираклионе, Пафосе, Киеве, Ницце, Монако, Филадельфии, Гаррисберге, Иерусалиме, Оттаве, Монреале, Торонто, Саратове, Алматы, Сургуте, Шарм-эль-Шейхе, Тюмени, Мариуполе, Стамбуле, Анкаре, Ялте, Анталье, Гренобле, Дубровнике и еще во всяких разных других, где проездом, где подолгу, где очень подолгу. Бывало, что жил и в деревне, там тоже хорошо, но это — не совсем моё или совсем не моё, так пока и не разобрался. Город мне ближе. Иногда город меня утомляет, иногда пугает, иногда радует, иногда бодрит. Но регулярно вдохновляет — например, может чудесным образом превратить сон в реальность. Или наоборот — реальность в сон. Возьмем обычную городскую собаку и попытаемся посмотреть, что у неё творится в голове, пока она спит. Потом попытаемся всё увиденное нарисовать. То, что получится — и будет самая настоящая реальность, одобренная городом.

— Вячеслав Шилов

Санкт-Петербург — удивительный город. Разные эпохи оставили в нём свои узнаваемые следы. Но для меня прогулка по Петербургу всегда будет связана с началом ХХ века, возможно потому, что, когда я училась читать, рядом были сборники стихов Ахматовой, Мандельштама, Блока, Пастернака. Уже в пять лет они интересовали меня больше, чем сказки. Время замерло в изгибах набережных, бесконечной анфиладе дворов, туманных рассветах над городом. Удивительное противостояние тьмы и света, когда многое вокруг внезапно становится непостижимым, недоговоренным… Я редко обращаюсь к парадным видам Петербурга. Мне важнее перенести в картину это таинственное настроение белой ночи начала ХХ века. Мокрые гранитные набережные, в них отражается заря, мелькают отблески свечей в окнах старинных особняков. Работа «Санкт-Ленинград» как раз об этом, через мосты мои детские впечатления начала 1980-х годов встречаются с моим Городом сегодня.

— Надежда Анфалова

	Фотографирование города всегда привлекало меня. Но хотелось его фотографировать не так, как все, главное — создать неожиданное изображение, такое, какого ни у кого нет, поэтому используются различные идеи фотографирования, мультиэкспозиция, маски. Практически всегда получается непредсказуемый город, но с узнаваемыми силуэтами. Серия "Пространство Эшера" — одна из таких идей.
	— Андрей Чежин

	Визуальные образы часто рождаются спонтанно, в процессе работы с формой, определённой техникой, материалом. Гравюра к проекту Город выполнена в технике коллография, с использованием гофрокартона. Любование тленом и разрушением имеет древнюю традицию, предполагая некий «золотой век» в прошлом, цивилизацию титанов, богов, чьего уровня нынешнему поколению достичь не дано.
	— Юрий Штапаков

	Я люблю город. Город с историей, не важно, большой он или малый, важно чтобы были старые улицы, старые «пожившие» во времени дома, хранители памяти о событиях, о прошлых поколениях горожан.
	— Александр Артамонов

	«Эй, ты, люби меня!». Чей-то отчаянный крик, замерший в виде граффити на старом каменном заборе. Почему же замерший? Ведь я отчётливо слышу его эхо. И кричу в ответ: «Кто Ты, откликнись!». Но мой голос не откликается эхом. Возможно, отчаянный крик на заборе просто адресован не мне.
	— Анастасия Зыкина

Зеленоград — Московский город спутник, строился как мечта об идеальной жизни. Архитектурный ансамбль города — триумф советского модернизма, его высшее достижение. Можно сказать, Зеленоград город утопия. Увы, сегодня некогда единый ансамбль утратил былое великолепие и изящество. Многие постройки снесены или нещадно перестроены. Повсеместно удаляются важные детали, без которых невозможно полностью понять и оценить оригинальный замысел советских зодчих. На листе изображен главный памятник центральной части города — дом "Флейта", один из самых длинных домов столицы, отсылающий к проектам советского конструктивизма. Девушка — символ молодости, тот девиз, под которым работали проектировщики в 1960-е годы. И призыв обратить внимание на современную бездумную перестройку.

— Вася Хорст

Искусствоведы о проекте

Сообщество равных – своего рода урбанистическая утопия, непрерывно стремящаяся к реализации в Новейшей истории и имеющая реальные подтверждения-достижения; «Город как субъективность художника» — ее проекция, можно сказать, на искусство. Город – витальное существо, существующее и осуществляющееся в непрерывной трансформации. Город как текст, город как квест; город как схема, город как зверь; город как история, город как голос; город будушего, город нашего детства; город как космос, город как остов и остров; город как кадр, город как карма.

— Татьяна Данильянц (2023)

Город — лирически повествовательный, импрессионистический или футуристически-угловатый (с грохочущим, звенящим, лязгающим пространством). Город не только и не столько пейзаж. Город — социокультурная среда. Город — лабиринт. Город — иллюзия. Город — воспоминание. Город — утопия. Город — абстрактная идея. Поэзия и проза урбанизма на границе с постурбанизмом. Большой город — всегда отчасти Вавилон — смешение (подчас эклектичное), сопоставление на контрастах, диалог и конфликт одновременно. Единство, достигнутое благодаря различиям. В нем есть «старое» и есть «новое». Город без развития скучен, лишенный исторического контекста — не интересен. Вместе с тем город, лишенный ясной градостроительной идеи — невыразителен и провинциален...

— Алексей Парыгин (2020)

	Город для меня, как табак <...> он часть моих обменных процессов. Без него я болею и не могу его бросить никогда. Города, как и сигареты, могут быть тонкими и элегантными, похожими на Париж или Флоренцию, или крепкими и простыми, чем-то средним между Сургутом и Реутовым. Каждый из нас выбирает свой «табачок» и «курит» его всю жизнь.
	— Тимофей Марков (2020)

Сам проект «Город» есть мини-проекция урбанистической структуры, которая образуется из случайного набора индивидуумов, но представляет собой нечто монолитное, где каждый человек — лишь составная часть этого целого. Подобная форма коллективного творчества, наверное, не имеет аналогов в сегодняшнем арт-процессе. Да и коллективным его можно назвать лишь условно — ведь каждый художник творит самостоятельно, не зная и не думая о том, что делают другие участники. Но в результате получается полифоническое произведение, где каждый голос гармонично дополняет другой. И в этом, конечно заслуга, автора проекта Алексея Парыгина, сумевшего собрать именно тех художников, чьи творения не просто уживутся вместе, но и поладят друг с другом, ведь теперь они навечно соединены в пространстве книжного объекта. Вошедшие в проект «Город» произведения тридцати пяти художников выполнены в различных печатных техниках и представляют собой богатый спектр художественный решений. От фигуративного образа города, узнаваемого в абрисе домов, до почти абстрактных образов, навеянных городскими впечатлениями. Мегаполис предстает перед зрителем во всем мыслимых ипостасях — романтичным и любимым городом детства, жестоким и безжалостным спрутом, серой удушливой паутиной, индустриальным монстром, оазисом прекрасной архитектуры, свидетелем и хранителем истории…

— Екатерина Климова (2020)

Формулировка темы «Город» подразумевает отнюдь не банальный городской пейзаж как таковой, но, скорее, образ города, живущий в чувственном сознании и в подсознании каждого художника. В этой книге художника визуальный подход тесно соседствует и переплетается с виртуальным рядом. Воля художника здесь свободна: нарочитая фотографичность или «импрессионизм» может сочетаться с абстракцией, гротеском, шрифтовыми импровизациями — текстами, соотносимыми с уличными вывесками и настенными граффити. Избранный большой формат 42 х 60 см и отсутствие сшивки позволяют экспонировать листы в станковой ипостаси, причём они могут заполнить целый зал. В этом видится историческая перекличка с практикой французских художников (Анри Матисс, Андрей Ланской и др.), чьи гуаши и коллажи изначально предназначались для сопровождения литературных текстов, но в дальнейшем бытовали в станковом формате…

— Дмитрий Северюхин (2020)

Интересен вопрос о соотношении текста и книги художника как материальной данности. Со времен Воллара некоторые художники предпочитают работать с чужими литературными произведениями. Сюрреалисты, дадаисты и футуристы часто сами писали тексты для таких проектов. Но со времен, пожалуй, поп-арта литературная начинка стала менее существенна. Возникшая при этом разновидность книги художника все же артикулирует собственную текстуальность, чаще всего не связанную с функциями интерпретации «чужого» текста. Она говорит объемом, весом, материалами, конструкцией-макетом, полемикой с «памятью жанра», то есть с традиционной книгой. Artist’s book может отражать то, что она как художественное издание была когда-то носителем чужого текста, а может и напрочь этого не помнить. При этом она всегда воплощает в себе идеи того направления современного искусства, к которому принадлежит художник. Но в первую очередь она — отражение личности автора. Его роль подчеркнута уникальностью каждого созданного им экземпляра. В artist’s book художника должно быть много, очень много. И, желательно, хорошего художника...

— Александр Боровский (2020)

Несомненно, что каждое произведение в жанре artist’s book уникально, это своего рода закон. Проект «Город», хотя и выполнен в традиции «книги художника», по-своему исключителен. Обратим внимание на специфику замысла автора этого проекта. Начнем с масштабности идеи и количества участников. Пожалуй, впервые в проекте подобного рода участвует так много авторов. Создается особая интрига. Объединить работы стольких творцов в цельный, убедительный и интересный текст — задача не простая. Между тем, она решена и решена нетривиально. Большой современный город подобен симфонии. Широкий диапазон его внешних проявлений, многообразие населяющих его жителей, их историй, воспоминаний, желаний и настроений — как множество инструментов в оркестре. В данном случае — последовательно, в установленном порядке, в пределах обозначенной темы у каждого мастера зазвучит своя солирующая мелодия.

— Елена Григорьянц (2020)

	Формулировка «Город как субъективное пространство художника» допускает множество интерпретаций. Поэтому спектр мотивов, выбранных участниками проекта, гораздо шире ограниченного диапазона тем, доступных в границах жанра «городской пейзаж». И темы эти раскрыты полнее, благодаря тому, что каждая графическая работа сопровождается текстом того же автора.
	— Николай Благодатов (2020)

На выставке царят ирония, меланхолия и любовь к Серебряному веку и авангарду — негласная айдентика Петербурга. Урбанистический по тематике, "Город как субъективность" — эксперимент в жанре "книги художника". Подобные малотиражные опыты на границе искусства и литературы увлекают писателей и графиков с конца позапрошлого века. В Петербурге, где в советское время сформировалось несколько графических школ, "книга художника" — чрезвычайно популярный жанр...

— Станислав Савицкий (2020)

Пресса о проекте

Город, как настольная игра. Город, как комикс. Город, как модель биполярной активности. Город, как активное вещество в метаболизме горожанина. Город, как книга. 24 октября в новом выставочном зале Государственного Музея городской скульптуры Санкт-Петербурга откроется выставка, которая представит широкой публике город во множестве субъективностей. Проект «Город как субъективность художника» – это книга, но не в традиционном понимании слова. «Город» – книга художника (artist’s book), и это если не самый крупный в мире проект в этом раритетном и драгоценном формате, то однозначно, один из крупнейших...

— the Sun Petersburg (2020)