Виктор Львович Гинзбург

Виктор Львович Гинзбург (англ. Victor Ginzburg; род. в 1959) — американский кинорежиссёр, сценарист, клипмейкер. Режиссёр фильма «Generation П» (2011).

Виктор Львович Гинзбург

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Виктор Гинзбург

Полагаю, <киночиновникам> кажется, что Пелевин и Гинзбург — это что-то протестное. Они хотят записать нас в диссиденты, хотя никаких диссидентских намерений у нас нет. Обращаюсь к господам чиновникам: мы не хотим быть диссидентами, не надо нас выталкивать в это поле. — 2013

Интервью Русской службе BBC (2011)

источник

Зачастую режиссёру не столь важно знать, чего он хочет от актёра, а важнее знать, чего он не хочет. И в этом поиске рождается истина.

корр.: Чем различается подход к работе с актёрами в России и на Западе? — Принципиально — ничем, но в России этика и культура работы, как мне кажется, исказились. Хотя есть исключения, актёры здесь главным образом зарабатывают деньги, а не пытаются сыграть нечто, что останется в вечности. Они давно на это все плюнули, и им абсолютно всё равно. Но в конечном итоге, это не их вина, а вина тех текстов, которые их заставляют произносить, тех условий, которые им диктуют продюсеры, когда качество не является главной задачей. Некая халтура стала доминировать, и это часть кризиса в российском кинематографе.

корр.: А вы смотрели что-нибудь из современного российского кино? Мне нравятся все фильмы Алексея Балабанова, я с удовольствием их смотрю. «Кочегар» — шедевральная вещь. Ничего другого магического, волшебного я не видел, к сожалению.

Интервью Lenta.ru (2011)

источник

Русское кино — это мутант, который никому не понятен, кроме людей, которые его делают и зарабатывают на нем деньги. И впаривают его зрителям, как единственный вариант, который может быть. Безальтернативный. Кажется, что это какой-то заговор, в котором участвует не только кино— и телеиндустрия, но и критики, которые должны обслуживать эту индустрию, иначе они потеряют хлеб насущный. И вот все они якобы находятся в поиске национальной, объединяющей идеи, что такое русский кинематограф. Для этого они все время встречаются на форумах, создают фонды… Мне кажется, это бессмысленный поиск, потому что таким искусственным образом идею не найти. Это должно быть результатом индивидуального поиска отдельных людей, которые каким-то образом могут отразить то коллективное бессознательное, которым кинематограф должен являться. Посмотрите на Голливуд. Это же гигантский радар! А в России я этого процесса не вижу.

Кино должно достигать откровений. На любом уровне. Если кто-то пёрнул в кадре, это должно быть очень смешно. Для меня это тоже откровение. Откровения не обязательно должны быть глубокими и многослойными. Но они должны быть. И поэтому есть лучшее, а есть хорошее. Лучшее интересно, хорошее скучно. Поэтому для меня так важен поиск совершенства. Я в Пелевине увидел это совершенство. И это совершенство я хотел перенести на экран. Я вижу, что вокруг меня царит культура халтуры. Поиск совершенства неприемлем, он непонятен никому. Он забыт. Он чужд. Все давно на всё плюнули.

Нет на свете более циничных критиков, чем в России. Их можно понять, потому что, наверное, в глубине души они прекрасно понимают, что происходит с российским кинематографом. С одной стороны, они привыкли все повально хаять все российское кино, а с другой стороны, они научились разбираться в сортах этого говна! И так как они тоже участвуют в этом поиске национальной идеи, они умудряются вытаскивают из каждого фильма какие-то детали, которые их устраивают, которые им кажутся положительным явлением, которые показывают рост российского кинематографа, духовное развитие. Что всё-таки надежда есть, патриотические ценности есть. Вырисовывается национальная идея! На западе задача критика — рассказывать зрителю про фильм, искать в кино арт, новые впечатления. У них есть то, что называется критической дистанцией, взглядом извне, не через свои комплексы или психические расстройства. Они должны посмотреть на это в контексте. А здесь я не вижу конструктивной критики, а только поток эмоционального говна. Что, может быть, даже хорошо. Это кино их задело.

Интервью Break Street (2012)

источник

Кинотеатры — это храмы для коллективных галлюцинаций. В кино отражается коллективное бессознательное, как в неком магическом зеркале. Кино, как никакой другой вид искусства, может менять сознание человека, ведь такое погружение невозможно больше ни в чем. Вo время, когда телевидение правит миром, кино остаётся единственной возможностью реального откровения и катарсиса на массовом уровне. Там можно рассказать любую историю. Надеюсь, так останется всегда, просто технологии будут улучшаться. Управлять кинематографом идеологически невозможно, оно просто станет телевидением на большом экране и народ перестанет ходить в кино, как это происходит с российским кино. Голливуд — это чистая коммерция, но при этом ценящая всё новое, всё потрясающее. Поэтому шансы есть даже там…

Мир, конечно, иллюзорен, и сегодня наше сознание постоянно находится под такой атакой воздействия, как никогда в истории человечества. Человек получает тысячи рекламных предложений в день, о том как стать счастливым. Но это всё подобно управляемому сну. Ты в нём, но можешь выскочить. Я видел только 2 фильма в своей жизни, которые заставляли людей в зале отворачиваться от экрана — «Сало» Пазолини и «Необратимость» Гаспара Ноэ. То же самое возможно в нашей жизни. Просто никто не хочет выходить из матрицы. Там комфортно и удобно, большинство решений уже принято. Особенно в России, где выход из матрицы в девяностых был очень болезненным.

Думаю, сам поиск и является смыслом жизни, и без этого всё было бы как-то бессмысленно. Возможно, когда-нибудь человечество его найдёт, но мне кажется, жизнь человека сама по себе лишена смысла. Смысл человеческой жизни появляется только после смерти человека, и решается другими людьми и поколениями… Так например, мы считаем что смысл жизни Эйнштейна был в том, что он изобрел теорию относительности, а Да Винчи написал Мону Лизу. Не знаю, были ли бы они довольны такой трактовкой…

Антигерой <фильма> — это всегда интереснее, чем какой-то положительный отличник. Через антигероя мы косвенным образом испытываем его антиморальный катарсис и его наказание обществом. В каждом из нас сидит страшное и непонятное, которое может выкинуть что угодно. Поэтому видя отрицательные примеры, мы видим себя…

См. также

Цитаты Гинзбурга о фильме «Generation П» в статье.