Асса

«А́сса» — фильм Сергея Соловьёва. Первая часть трилогии режиссёра «Асса» (1987) / «Чёрная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» (1989) / «Дом под звёздным небом» (1991).

Асса

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Не скучай, Шар, сейчас в тюрьму поедем!

Крымов: Ты что, майор? Майор: Майор. Крымов: Почему? Майор: Нипочему. Обыкновенное воинское звание. Крымов: Почему не лейтенант? Майор: Товарищ! Мне трудно отвечать на вопросы. Меня мутит. Я уже полпарохода заблевал. Крымов: Идём. Ты бы ещё генералиссимусом вырядился, урод. Иди ищи свою камеру. Майор: Типун вам на язык! Какая камера? Мы должны быть добрее друг к другу, товарищ.

Алика: Дикость. Как, впрочем, и любой компромисс.

Охранник [следователю]: Разрешите? Следователь: Да. Охранник [майору]: Проходи. Следователь: Проходите. Садитесь.

Следователь: Вы что, постриглись? Майор: Да, это я сам. Так гигиеничнее.

Следователь: Продолжим? Майор: Я уже всё сказал.

Майор: Я был нетрезв. Моё поведение не достойно советского офицера. Я приношу свои извинения.

Следователь: Перестаньте валять дурака. Это же глупо.

Следователь: Где вы взяли форму? Майор: Форму?

Майор: Ну хорошо, пусть я наврал.

Майор: Пусть я не майор. Но я хотел…

Майор: Сколько раз я летал во сне.

Майор: Я осуществлял стыковки и расстыковки.

Майор: Я выходил в открытый космос. И там парил.

Майор: Я проснулся на кухне, я вдруг понял, что это правда…

Бананан: Если каждый из нас зажжёт по спичке — свет будет на полнеба.

Алика: Что же на душе так исключительно гнусно? Бананан: Этот факт твоей судьбы у меня тоже предусмотрен. Когда тебе станет окончательно гнусно, поставь эту кассету. Алика: А с чего ты решил, что мне должно стать окончательно гнусно? Бананан: Мне так кажется.

Алика: Если ты нормальный, то ты живёшь какой-то неестественной жизнью. Бананан: А я вообще не живу жизнью. Жить жизнью грустно: работа — дом — работа — могила. Я живу в заповедном мире моих снов. А жизнь — что жизнь? Практически, жизнь — это только окошко, в которое я время от времени выглядываю. Алика: И что там видно? Бананан: Да так, нифига. Муть всякая.

Бананан: Екатерина II довольно долгое время переписывалась с Вольтером, ведя при этом дневники откровенного содержания. Другие же известные истории дамы вели только дневники, да и то не все. Всё изменила революция.

Бананан: Всё дело в том, что ты без очков. Надень. Алика: Так они ж без стёкол. Бананан: Главное не стёкла. Главное — ощущать себя зрячим человеком.

Бананан: Не для денег родившийся футурист, Владимир Маяковский!..

Бананан: Кончен бал. Тушим свет и курим солому.

Шар: Богатые люди — особые люди.

— Ну, а где вы живёте, где вы прописаны? — Я нигде не живу. — Он поэт, он на белом свете живёт.

— Перестаньте юродствовать, Бабакин. Это утомительно и никому не нужно.

— Жить тебе, если будешь умным, долго.

Папик — мужчина зрелых лет, не отягощённый умственной деятельностью.

Мочалка — девушка юных лет, весёлого нрава, не отягощённая умственной деятельностью.

О фильме

	Я не считаю «Перемены» «песней протеста». Вообще я не очень понимаю, зачем она нужна в этой картине, потому что выглядит там, на мой взгляд, таким вставным зубом. Я не мог предположить, каков будет конечный результат, и отвечает за всё это только режиссёр. Я только рад, что мне удалось в этом фильме выглядеть максимально отдельным от всего остального.
	— Виктор Цой, интервью,16 сентября 1988

Романтический имидж Цоя понадобился и автору «Ассы», только атрибутами, знаками стихии, которая вот-вот вырвется наружу в верхние этажи культуры, из машинного отделения в тёплые и уютные каюты, стали не языки пламени, а тысячи огоньков зажжённых спичек и зажигалок на концерте Цоя: «перемен, мы ждём перемен». Символика кадра перерастает его рамки — «верх» и «низ» могут поменяться местами (если «перемен» не будет «сверху»), противоположность таит в себе взаимообратимость.

— Сергей Шолохов, «Игла в стогу сена», 1989

На мой взгляд, «Асса» как явление кинематографического искусства уступает многим фильмам того же Соловьёва. Дело в том, что там он знал, что снимает, а здесь нет. И действовал по интуиции. Очень хорошо, что он поверил ей и пригласил на съемки новую генерацию музыкантов. Ни мальчика Бананана, ни бродячую группу музыкантов, выступающую то в ресторане, то на теплоходе, причислить к рокерам даже с большой натяжкой я не могу. Это просто какие-то выдуманные «бременские музыканты», отчего фильм приобретает несколько нереальный оттенок. <…> Так же нереален конец фильма — приход Цоя к какой-то тётке наниматься на работу в качестве музыканта. Это та же фантастика.

— Александр Житинский, «Цой forever», 2009