Аня в стране чудес

Владимир Набоков в 1923 году пересказал повесть Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес», приблизив её к русскому читателю.

Цитаты

Здесь процитированы наиболее оригинальные тексты Набокова.

Крокодилушка не знает Ни заботы, ни труда. Золотит его чешуйки Быстротечная вода. Милых рыбок ждёт он в гости, На брюшке средь камышей: Лапки врозь, дугою хвостик, И улыбка до ушей… — глава 2; пародия на самое известное назидательное стихотворение Исаака Уоттса «Противу праздности и шалостей» (Against Idleness and Mischief, 1715: «Как дорожит любым деньком / Малюточка пчела!»), у Набокова — на строфу «Птичка божия не знает…» из «Цыган» Пушкина (как и у первого (анонимного) переводчика 1879 г. и П. С. Соловьёвой 1909)

В тёмной комнате, с мышью остав- шись вдвоём, хит- рый пёс объявил: «Мы судиться пой- дем! Я скучаю сегодня: чем вре- мя занять? Так пойдём же: я буду тебя об- винять!» «Без присяжных, — вос- кликнула мышь, — без судьи! Кто же взвесит тогда оправ- данья мои?» «И судью, и присяжных я сам заме- ню», — хитрый пёс объя- вил. — «И тебя я каз- ню!» — глава 3; перевод «Мышиного хвостика»

… домик, на двери которого была блестящая медная дощечка со словами: ДВОРЯНИН КРОЛИК ТРУСИКОВ. — глава 4

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром Тебя считают очень старым: Ведь, право же, ты сед И располнел ты несказанно. Зачем же ходишь постоянно На голове? Ведь, право ж, странно Шалить на склоне лет! И молвил он: «В былое время Держал, как дорогое бремя, Я голову свою… Теперь же, скажем откровенно, Мозгов лишён я совершенно И с лёгким сердцем, вдохновенно На голове стою». — Ах, дядя, <…> В такие годы ходят плавно, А ты, о старец своенравный, Влетел ты в комнату недавно Возможно ль? — кувырком! — Учись, юнец, — мудрец ответил. — Ты, вижу, с завистью приметил, Как легок мой прыжок. Я с детства маслом мазал ножки, Глотал целебные лепёшки Из гуттаперчи и морошки — Попробуй-ка, дружок! — Ах, дядя, дядя, да скажи же, Ты стар иль нет? Одною жижей Питаться бы пора! А съел ты гуся — да какого! Съел жадно, тщательно, толково, И не осталось от жаркого Ни одного ребра! — Я как-то раз, — ответил дядя, Живот величественно гладя, — Решал с женой моей Вопрос научный, очень спорный, И спор наш длился так упорно, Что отразился благотворно На силе челюстей. — глава 5; вольный перевод «Папы Вильяма»

Вой, младенец мой прекрасный, А чихнёшь — побью! Ты нарочно — это ясно… Баюшки-баю. <…> То ты синий, то ты красный, Бью и снова бью! Перец любишь ты ужасно. Баюшки-баю. — глава 6; инверсия стихотворения Дэвида Бейтса «Любите!» (Speak Gently) через «Казачью колыбельную песню» Лермонтова

Как дыня, вздувается вещий Омар. «Меня, — говорит он, — ты бросила в жар; Ты кудри мои вырываешь и ешь, Осыплю я перцем багровую плешь». Омар! Ты порою смеешься, как еж, Акулу акулькой с презреньем зовёшь; Когда же и вправду завидишь акул, Ложишься ничком под коралловый стул. — глава 10; пародия на «Лентяя» (The Sluggard) И. Уоттса через «Песнь о вещем Олеге» Пушкина (как и у П. С. Соловьёвой)

О пересказе

	Много переводил — начиная с «Alice in Wonderland» (за русскую версию которой получил пять долларов)…
	— Владимир Набоков, «Другие берега», 1953

	… моя «Аня в Стране чудес». Насколько бы лучше удался мне этот перевод пятнадцатью годами позднее! Хороши только стихотворения и игра слов.
	… my Anya in Wonderland. How much better I could have done it fifteen years later! The only good bits are the poems and the word-play.
	— Владимир Набоков, «Юбилейные заметки», 1970

Сознавая в этом отношении полное бессилие своё, всё же хочется вновь и вновь повторить не новые уже аргументы. <…> сомнительно остроумные переделки легко запоминаются, и хорошо ли это? Дети едва только начинают знакомиться с поэзиею, их бы приучать чувствовать красоту лермонтовского стиха, приучать любить его, а тут в голову ребёнка вводят некрасивую, неостроумную пародию, издевательство. <…> родители и воспитатели <…> должны были бы избавить своих детей от засорения их юных мозгов подобною недоброкачественною литературою. — единственная рецензия на «Аню»

— Евгений Елачич

… вслед за неизвестным первым переводчиком «Страны чудес» Набоков заменяет «Алису» на более привычное и домашнее имя «Аня». (Заметим, кстати, что, возможно, эта замена была подсказана и тем, что имя трагически погибшей императрицы Александры Фёдоровны в сокращении было близко к имени кэрролловской героини: «Аликс» в кругу близких или «Алиса» в широких кругах простонародья. Набоков, конечно, знал об этом.) <…> в почерке молодого Набокова чувствуется большая сила и накал, однако, может быть, это происходит потому, что он адресует свою книгу <…> только детям <…>. Впрочем, возможно, что таково уж свойство русского языка, гораздо более определённого и эмоционального в окраске отдельных слов? В своём знаменитом «Постскриптуме к русскому изданию» романа «Лолита» стареющий писатель признавал [это] <…>. Он весьма удачно справляется с синтаксисом, гораздо более тяжёлым в русском языке, чем в английском… <…> работа над «Страной чудес» проявила изначально существовавшую потенциальную соприродность двух авторов. И дело не только в том, что оба страдали бессонницей, были «педантами», увлекались шахматными задачами и кроссвордами, <…> задумывались о таких метафизических проблемах, как «время», «пустота» или «ничто», имели вкус к конструированию особых слов и миров. Дело ещё и в том, что у обоих была та редкая склонность к всевозможной словесной «игре», которая отличает лишь очень немногих. Возможно, что вчитывание в «Страну чудес» в самом начале творческого пути определило — или, скорее, помогло определить — многие темы зрелого, гениального Набокова. <…> В переводе «Ани» очень чувствуется глубоко личная, «набоковская» тема. <…> И может быть, тот факт, что из всех стихотворений «Страны чудес» Набоков опустил стихотворное посвящение, предваряющее сказку, имеет в этом плане особый смысл. <…> Это посвящение Кэрролла, обращённое в прошлое, Набокову было невозможно перевести, ибо оно напоминало — столь живо и ясно! — об утраченном золотом сне, «сказочном счастливом» детстве и годах, проведённых в России…

— Нина Демурова, «Алиса на других берегах»