Тибор Фишер

Ти́бор Фи́шер (англ. Tibor Fischer; род. 15 ноября 1959) — английский писатель.

Тибор Фишер

Статья в Википедии

Цитаты Тибора Фишера

На самом деле у нас просто четыре типа зимы, один дождливее другого, так что не очень-то их различишь.

Цитаты из произведений

Философы с большой дороги

Порой жизнь недвусмысленно даёт вам понять, что управлять ею — у вас кишка тонка.

Этот тип смеет ходить с портфелем, который постеснялся бы поджечь последний хулиган шести лет от роду.

Если тебе невтерпеж докопаться до истины - лучший способ поднесите электроды к чьим-нибудь гениталиям. Чертовски быстро все узнаете, от и до.

Рецепт алхимика Парацельса. Как вырастить человека (Кончите в тыкву, оставьте ее гнить - и вот вам ваш гомункулус.

Я могу предсказать будущее любому, если только его интересует суть, а не второстепенные детали. Могу точно сказать, что он будет либо жив, либо мёртв.

Теперь стало немодно учить хоть что-нибудь. Если бы я сидел и бормотал какую-нибудь мантру Гон-Конг-Донг, дабы какой-нибудь восточный божок ниспослал мне новую газонокосилку или просветил и очистил мой разум, никто бы и бровью не повел. Но если я процитирую на память строк пятьдесят из Эсхила, меня сочтут человеком крайне эксцентричным. А ведь способность мыслить - величайшая привилегия.

Я и впрямь относился с почтением к выпавшим на мою долю привилегиям. Я, например, чувствовал неловкость, впаривая студентам наркотики, поэтому всегда задавал им огромные домашние задания, чтобы отдалить время следующей покупки.

Не понимаю, почему мы с завидным упорством продолжаем притворяться, будто в этой стране четыре времени года. На самом деле у нас просто четыре типа зимы, один дождливее другого, так что не очень-то их различишь.

Коллекционная вещь

Жизнь, может, в том и состоит, чтобы мечтам, с которыми мы все родились, не давать ходу. Может, наши мечты – это та оболочка, которая предохраняет нас от жизни, от ее грубых лап, помогает нам дотянуть до конца.

Ей до того тоскливо, что она способна только дышать. Лежать и дышать.

Ночью, ложась спать, она натягивает на голову одеяло, чтобы спрятаться от жизни.

Кругом очень тихо, слышно, кажется, как пролетают пылинки.

Нет, решительно не понимаю, отчего это смерть приводит смертных в такое отчаяние. Ведь все они, в сущности, повторяют друг друга, приходят друг другу на смену. Все у них одинаковое, одни и те же ухватки, одни и те же прически, один и тот же смех, одни и те же разговоры — бывает даже, и словечки одни и те же. Верно, носы или цвет кожи у них могут быть разные, — но ведут они себя совершенно одинаково. Каждое мгновение миллионы людей заводят одни и те же разговоры, которые, точно комары, перелетают из дома в дом, из страны в страну — и возвращаются обратно. Даже про замороженных игуан говорят в эту минуту самые разные люди в самых разных концах света.

«За что? — вопрошает она. — За что?» За время пути риторический этот вопрос она повторила шестнадцать раз — то глотая слезы, то со смехом. Вопрос номер один. Из миллиардов вопросов, которые я зафиксировала, этот встречается чаще всего. Задается, как правило, со вздохом. Крик души. Как, впрочем, и любой другой вопрос.

Правда мало кому нужна. Разве что философам, ученым, детективам, учителям, матерям. Эти превозносят истину. Пользу приносит не истина, а ложь. Ложь во спасение. Истина же редко бывает во спасение.

Во всей стране найдутся от силы два-три мужчины, которые не считают себя увлекательнейшей темой для разговора.

Странно все же, что качества, которые единодушно считаются положительными, успеха нам не приносят.

Люди теряют все: серьги, зубы, надежды, лютых врагов и закадычных друзей, воспоминания, самих себя; единственно, что они утратить не могут — это утрату. Утрата утраты. Конец конца. Такой коллекции нет ни у кого. Спросите у опытного коллекционера. Человек, которого вы когда-то любили, может выветрится из вашей памяти без остатка, но вот человек, которого вы застрелили, забывается редко.

Прошлое, будущее — все это туристические забавы; в отличие от них настоящее — это бедный родственник Времени; за все несчастья в ответе оно одно.

Найти такого, чтоб нравился, так же сложно, как избавиться от того, кто не нравится.

Меня, надо сказать, всегда поражала популярность добра и зла, этой неразлучной парочки. Лично мне всегда казалось, что борьба в этом мире идет не между добром и злом, а между злом и злом, а чаще, увы, — между злом и злом и злом. Случалось — между злом и злом и злом и злом. Бывала я свидетелем и того, как сражаются между собой зло и зло и зло и зло и зло и зло и зло.

Наступает в жизни минута, когда хочется всё бросить — либо потому, что того, чего раньше хотелось, больше не хочется, либо потому, что знаешь: зря стараешься, либо потому, что понимаешь: тебе это обойдётся дороже, чем следовало бы, — и, несмотря на всё это, ты продолжаешь добиваться своего, и не оттого, что у тебя сильная воля, а оттого, что слабая, что выхода нет.

Сила и мышцы – вещи разные. Сила не в мускулах, а в душе.

Плохо, когда ни о чем не жалеешь. Когда жалеешь, есть о чем подумать.

Путешествие на край комнаты

Если ты побывал за кулисами, театр уже никогда не будет для тебя таким, как раньше. Если ты заметил трещинку на вазе, ваза уже не будет такой, как раньше. Если твой друг поступил непорядочно и ты об этом узнал, ваша дружба уже не будет такой, как раньше. Это не значит, что ты перестанешь ходить в театр, выбросишь вазу или порвешь отношения с другом. Выбор всегда – за тобой.

Считается, что безвылазно сидеть дома — вредно для здоровья. Надо, мол, выходить в люди. И еще надо гулять и дышать свежим воздухом. В какой-то степени это верно. Но сейчас все, за что ни возьмись, — вредно для здоровья. Жить тоже вредно, от этого умирают. Про свежий воздух лучше вообще промолчу. Но что значит «выходить в люди»? Наблюдать за ежедневным абсурдом, от которого происходит полное оцепенение сознания, и ты себя чувствуешь, как рождественская индейка, нафаршированная всяким бредом: повседневная суета засоряет и затуманивает мозги, так что в конце концов они просто отказываются работать.

— Знаешь, сколько на свете несчастных людей? То есть несчастных по-настоящему? — Смотря что понимать под несчастьем. — Нет. Я скажу тебе сколько. Несчастный по-настоящему — кто-то один. Где-то ходит такой человек, глобально прибитый жизнью. Потому что у всех есть кого обосрать. Даже если ты в полной жопе, все равно где-то есть люди, которым значительно хуже. У самого распоследнего уборщика в самом засранном сортире в самой паршивой стране есть помощник, которому ещё хуже, а у помощника есть помощник помощника, и так далее — по цепочке, и, в конце концов, должен остаться один человек, которому некого обосрать, и, вот это уже кирдык.

Может быть, мы без особой охоты делимся с ближним деньгами или, скажем, едой, но поделиться своими суждениями — это святое. Потому что нам хочется, чтобы все восхищались нашим умом или тонкой душевной организацией. Потому что нам хочется, чтобы другие подумали, будто мы живем более насыщенной и богатой духовной жизнью

На свете нет большего удовольствия, чем запереться у себя дома, полностью отгородиться от внешнего мира и сотворить себе собственный мир.

Потому что мы, фрилансеры, вольные стрелки, живем в постоянном страхе, что если раз отказать заказчику, больше никто не предложит тебе работу. Никто даже не станет с тобой разговаривать. Так что в нашем словаре в отношении работы просто нет слова «нет». Одно такое «нет» — и все, карьера накрылась: ты навлек на себя гнев богов. Богов, которые платят деньги

Я использовал древнюю друидическую технику контроля над сознанием, которая передавалась у нас в семье из поколения в поколение на протяжении многих веков. Непосвященные называют ее наглой ложью.

Обожаю, когда они горько рыдают в трубку.

Так что если кто хочет разбогатеть, мой вам совет: не надо ничего делать.

Проиграть в лотерею, не угадав нужные номера, или промокнуть под дождем, потому что ты думал, что дождя сегодня не будет, и не взял с собой зонтик, — это совсем не то, что узнать, что тебя ненавидят жена и дети или что банка, куда ты вложил все свои сбережения, не существует в природе.

Тактика пусть и порочная, но достойная восхищения своей изощренной изобретательностью. Ты собираешься сделать в квартире ремонт и нанимаешь людей, а когда придет время расплачиваться, говоришь этим людям, честно глядя им прямо в глаза, что они ничего не сделали, и платить, стало быть, не за что. И как, интересно, они докажут, что это они выкрасили эту стену в желтый?

Мубарак молчит, но молчит как-то злобно

Но Гарба — он не скупердяй, вовсе нет; и отнюдь не чуждается маленьких радостей жизни. Он знает, где в Лондоне можно купить бутылку самого дорогого виски по самой низкой цене; он знает, где лучше всего покупать клюшки для гольфа — там они в полтора раза дешевле. По его собственному признанию, самый приятный момент в его жизни случился в тот день, когда он стоял в очереди на улице, чтобы войти в гей-клуб, а перед ним стоял очаровательный мальчик, не мальчик, а просто конфетка, и Гарба вдруг понял, что ему больше не нужно томиться в очереди, и не нужно платить за вход, и тратить деньги на выпивку. Он разговорился с красивым мальчиком, что стоял впереди, и пригласил его к себе. С тех пор Гарба уже не ходил по гей-клубам, а ходил только по очередям снаружи.

Ты не расстраивайся, — сказал Рутгер, когда уходил, — у тебя в жизни будет пара-тройка друзей, которые тебя не предадут. Их предашь ты.

Это прекрасно, когда у тебя добрые, любящие родители, и в семье у вас все хорошо и культурно, но тут есть один большой минус: ты совершенно неподготовлен к тому, чтобы выйти в большой мир. Где всем заправляет непробиваемый эгоизм.

Дом — это не место, дом — это люди, которые рядом.

Что случилось с… Во все времена, от пещер первобытных людей до ночных клубов, твои самые близкие люди исчезали куда-то, оставив тебе ощущение незавершенности. Сейчас это тоже возможно. Хотя гораздо сложнее. У тебя может смениться номер мобильного телефона или адрес электронной почты, но если ты не скрываешься преднамеренно, отследить тебя очень легко. Сегодня почти у каждого есть своя страничка в Интернете, даже у хомяков.

— Это самое лучшее, что есть на свете, да? — простонала Констанс, на миг оторвавшись от своего благостного труда. Это был не вопрос. Но она получила ответ, которого не ждала и который её не обрадовал. — Нет, — без колебаний ответил Хуан. — Самое лучшее, что есть на свете, это пойти погулять с друзьями. Констанс в ярости вылетела за дверь, а я заняла её место. Никакой женщине не понравится, когда ей явно дают понять, что пятизвездочная фелляция с претензией на роскошный разврат в ее исполнении не представляет собой ничего особенного. Каждому хочется быть и слыть мастером в сексе. Никто особенно не напрягается, если у него что-то не получается в чем-то другом. Многие даже способны шутить насчет своих неудач и провалов на кухне, на танцплощадке, на экзаменах и на работе. Но никто никогда не скажет: «Ты меня лучше к себе не зови. Оно того не стоит

Классно быть Богом

Хлопни бурбона, и пусть цирроз печени знает, кто из вас главный.

Всегда улыбайся и говори «спасибо», когда тебе вручают корзину с дерьмом. Тогда тот, кто вручает, может и призадуматься. С чего бы ты вдруг обрадовался дерьму? Может оно не такое уж и дерьмо? Пусть он терзается в сомнениях. А поквитаться с ним можно и позже, когда он повернётся к тебе спиной.