Цитаты о Сергее Довлатове: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Новая страница: «Сюда добавляются цитаты других людей о Сергея Довлатова и его творчес…» |
Нет описания правки |
||
Строка 1:
== Цитаты ==
{{Q|Высокий, как удои.<ref>А. Генис, «Довлатов и окрестности» («Пустое зеркало», 2).</ref>|Автор=[[Вагрич Бахчанян]]}}▼
{{Q|Многие эпизоды в его прозе являются «бродячими», но в разных контекстах они могут играть разную роль, порой прямо противоположную той, что предназначалась им изначально.<ref>А. Арьев. Библиографическая справка // С. Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 1. — М.: Азбука, 1999.</ref>|Автор=[[Андрей Юрьевич Арьев|Андрей Арьев]], 1999}}▼
{{Q|Довлатов — как червонец: всем нравится.|Комментарий=начало отрывка из статьи, выбранного Довлатовым для задней обложки первого издания▼
{{Q|Всю жизнь с отчаянием познавая самого себя, Сергей не мог не относиться со скепсисом и к окружающим, во всякой добропорядочности видел бутафорию. Отменно вежливым он бывал как раз в тех мучительных случаях, когда чувствовал себя лишним.<ref>[http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/9/pisma.html Письма Сергея Довлатова к Владимовым] // Звезда. — 2001. — №9.</ref>|Автор=Андрей Арьев, 2001}}▼
[[Компромисс (повесть)|«Компромисса»]]<ref>
{{Q|Довлатов — талантливый русский эмигрант с типично американским чувством юмора...<ref name="сд"/><ref name="а12"/>|Комментарий=вероятно, до 1989<ref>Сергей Довлатов. Письмо А. Арьеву 6 апреля 1989 // Малоизвестный Довлатов. Сборник. — С. 349-378.</ref>|Автор=[[Джозеф Хеллер]]}}▼
{{Q|В книгах и рассказах Довлатова <…> сюжеты особенной роли не играют, так как характеры проявляют себя преимущественно в диалоге, и речь заводит рассказчика гораздо дальше, чем любая драматическая коллизия.<ref>Сергей Довлатов. Встретились, поговорили. — СПб: Азбука, 2012. — С. 7.</ref>|Автор=Андрей Арьев, «Дорога в новую реальность», 2012}}▼
{{Q|Он пишет просто и целомудренно. Кажется, нельзя придумать фразы, которая была бы проще той, что создаёт он.<ref name="сд"/><ref name="а12"/>|Автор=[[Фазиль Искандер]]}}▼
▲{{Q|Высокий, как удои.<ref>А. Генис, «Довлатов и окрестности» («Пустое зеркало», 2).</ref>|Автор=[[Вагрич Бахчанян]]}}
{{Q|Довлатов популярен в России потому, что его лирический герой — положительный тюремный надзиратель — примирил ту половину народа, которая сидела, с той, которая сажала.<ref>А. Генис, «Довлатов и окрестности» («Любите ли вы рыбу?», 1).</ref>|Автор=[[Борис Михайлович Парамонов|Борис Парамонов]], слова в какой-то передаче}}▼
{{Q|Рассказы его держатся более всего на ритме фразы; на каденции авторской речи. Они написаны как стихотворения: сюжет в них имеет значение второстепенное, он только повод для речи. Это скорее пение, чем повествование, и возможность собеседника для человека с таким голосом и слухом, возможность дуэта — большая редкость. Собеседник начинает чувствовать, что у него — каша во рту, и так это на деле и оказывается. Жизнь превращается действительно в соло на ундервуде, ибо рано или поздно человек в писателе впадает в зависимость от писателя в человеке, не от сюжета, но от стиля. <…>▼
===1990-е===
{{Q|У него был талант особого рода — талант прямого разговора с читателем, так что каждый мог его считать своим и только своим.<ref>Литературная газета. — 1990. — 29 августа. — С. 7.</ref>|Автор=[[Юрий Аркадьевич Карабчиевский|Юрий Аркадьевич Карабчиевский]], «Памяти Сергея Довлатова», 1990}}▼
▲{{Q|Рассказы его держатся более всего на ритме фразы; на каденции авторской речи. Они написаны как стихотворения: сюжет в них имеет значение второстепенное, он только повод для речи. Это скорее пение, чем повествование, и возможность собеседника для человека с таким голосом и слухом, возможность дуэта — большая редкость. Собеседник начинает чувствовать, что у него — каша во рту, и так это на деле и оказывается. Жизнь превращается действительно в [[w:Пьеса для пишущей машинки с оркестром|соло на ундервуде]], ибо рано или поздно человек в писателе впадает в зависимость от писателя в человеке, не от сюжета, но от стиля. <…>
Неизменная реакция на его рассказы и повести — признательность за отсутствие претензии, за трезвость взгляда на вещи, за эту негромкую музыку здравого смысла, звучащую в любом его абзаце. Тон его речи воспитывает в читателе сдержанность и действует отрезвляюще: вы становитесь им, и это лучшая терапия, которая может быть предложена современнику, не говоря — потомку. <…>
Успех его у американского читателя в равной мере естественен и, думается, непреходящ. Его оказалось сравнительно легко переводить, ибо синтаксис его не ставит палок в колёса переводчику. Решающую роль, однако, сыграла, конечно, узнаваемая любым членом демократического общества тональность — отдельного человека, не позволяющего навязать себе статус жертвы, свободного от комплекса исключительности. Этот человек говорит как равный с равными о равных: он смотрит на людей не снизу вверх, не сверху вниз, но как бы со стороны.|Автор=[[Иосиф Бродский]], «О Серёже Довлатове», 1992}}
{{Q|О себе он всегда отзывался с исключительной и необычной для так называемой писательской братии скромностью, но читатели и слушатели ставили его гораздо выше, чем он ставил себя,..<ref name="сд">[http://web.archive.org/web/20061102190043/http://www.sergeidovlatov.com/words.html Слова (О Довлатове)] // sergeidovlatov.com, 2006.</ref><ref name="а12">Сергей Довлатов. Встретились, поговорили. — СПб: Азбука, 2012. —
▲{{Q|Довлатов — как червонец: всем нравится.|Комментарий=начало отрывка из статьи, выбранного Довлатовым для задней обложки первого издания
▲[[Компромисс (повесть)|«Компромисса»]]<ref>А. Генис, «Довлатов и окрестности» («Концерт для голоса с акцентом», 3).</ref>|Автор=[[Пётр Вайль]], [[Александр Генис]], 1981}}
{{Q|... Сергей очень желал массового читателя и понимал, что тому нужен именно всхлип рядом со смешком. Тут, пожалуй, единственная точка, где Довлатов поступался вкусом. В остальном он был целен и практически неуязвим. <…>▼
В прозе Довлатов распускаться себе не позволял: только короткий всхлип о заблудшей жизни — очень редко, строго дозируя. Ни напора на читателя, ни претензий на особую духовность, ни учительства, ни пафоса. Все словарные значения термина «understatement», фирменного знака американской словесности — «преуменьшение», «сдержанное высказывание», «умалчивание» — подходят ко всем элементам довлатовской прозы.▼
В нём это было с самого начала, но до превосходной степени развилось в последние нью-йоркские годы. И, переписывая свои прежние рассказы так, чтобы слова во фразе не начинались с одной буквы<ref>См. письмо Довлатова Сагаловскому от 21 июня 1986.</ref>, Довлатов по ходу снижал и градус письма — сам при этом возвышаясь. Как бы осмеял Сергей этот незатейливый каламбур! Но он и вправду рос, словно тянулся за небоскребами, среди которых научился жить, выглядеть и быть своим — за те годы, которые разделили очень нового американца и солидного американского писателя.<ref name="з94"/>|Автор=Пётр Вайль, «Без Довлатова», 1994}}▼
{{Q|Довлатовские рассказы действуют сразу и безошибочно. Любитель джаза, он мечтал о немедленном воздействии. <…>
Строка 25 ⟶ 26 :
Дело не в Довлатове, не в его прозе, не в характере его дарования, не в авторском образе. Дело в русской читательской традиции, которая приручила, освоила, присвоила Довлатова, домыслив за него то, чего этой традиции не хватает в довлатовских буквах и словах. А домыслив — преданно и искренне полюбила: как своё. Простота Довлатова позволяет домысливать.|Автор=Пётр Вайль, «Формула любви», 1999}}
{{Q|... Сергея Довлатова можно воспринимать как автора одного, главного текста. Его пятикнижие («Зона» — «Заповедник» — «Наши» — «Чемодан» — «Филиал») можно интерпретировать как роман рассказчика, метароман, роман в пяти частях (подобный [[Герой нашего времени|«Герою нашего времени»]]). Всё остальное — строительные леса, подходы, наброски, так или иначе комментирующие развернутый в метаромане основной сюжет. <…>▼
▲{{Q|О себе он всегда отзывался с исключительной и необычной для так называемой писательской братии скромностью, но читатели и слушатели ставили его гораздо выше, чем он ставил себя,..<ref name="сд">[http://web.archive.org/web/20061102190043/http://www.sergeidovlatov.com/words.html Слова (О Довлатове)] // sergeidovlatov.com, 2006.</ref><ref name="а12">Сергей Довлатов. Встретились, поговорили. — СПб: Азбука, 2012. — оборот книги.</ref>|Комментарий=возможно, до 1993<ref>А. Арьев. Наша маленькая жизнь // Сергей Довлатов. Собрание прозы в 3 томах. Т. 1. — СПб: Лимбус-пресс, 1993.</ref>|Автор=[[Владимир Войнович]]}}
Проза Довлатова — это проза выделенного слова, четких контуров, ровного дыхания, размеренной и спокойной интонации. Проза не горячая и не холодная, а — вот именно — теплая. Её стилистическими аналогами будут [[Пушкин]], [[Мандельштам]] или [[Александр Семёнович Кушнер|А. Кушнер]].<ref>Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба (итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения») / сост. А. Ю. Арьев. — СПб.: «Звезда», 1999.</ref>|Автор=[[w:en:Сухих, Игорь Николаевич|Игорь Сухих]], «Довлатов и [[Венедикт Ерофеев|Ерофеев]]: соседи по алфавиту»
===1994===
{{Q|Избыток мастерства есть и у Довлатова. В его предложении слова крутятся до тех пор, пока они с почти слышным щелчком не встают на свое место. Зато их потом оттуда уже не вытрясешь.▼
▲{{Q|... Сергей очень желал массового читателя и понимал, что тому нужен именно всхлип рядом со смешком. Тут, пожалуй, единственная точка, где Довлатов поступался вкусом. В остальном он был целен и практически неуязвим. <…>
Признак хорошей скульптуры — сдержанность, чтобы ничего не торчало. Статуи [[Микеланджело]] можно скатывать с горы.▼
▲В прозе Довлатов распускаться себе не позволял: только короткий всхлип о заблудшей жизни — очень редко, строго дозируя. Ни напора на читателя, ни претензий на особую духовность, ни учительства, ни пафоса. Все словарные значения термина «understatement», фирменного знака американской словесности — «преуменьшение», «сдержанное высказывание», «умалчивание» — подходят ко всем элементам довлатовской прозы.
Мука для критика — округлая ладность довлатовской прозы. Её можно понять, но не объяснить. Чем сложнее автор, тем легче его толковать. На непонятных страницах есть где разгуляться. Зато простота неприступна, даже та, что пишут на заборах.<ref name="з94"/>|Автор=[[Александр Генис]], «На уровне простоты», 1994}}▼
▲В нём это было с самого начала, но до превосходной степени развилось в последние нью-йоркские годы. И, переписывая свои прежние рассказы так, чтобы слова во фразе не начинались с одной буквы<ref>См. [[Письма Сергея Довлатова|письмо Довлатова]] Н. Сагаловскому от 21 июня 1986.</ref>, Довлатов по ходу снижал и градус письма — сам при этом возвышаясь. Как бы осмеял Сергей этот незатейливый каламбур! Но он и вправду рос, словно тянулся за небоскребами, среди которых научился жить, выглядеть и быть своим — за те годы, которые разделили очень нового американца и солидного американского писателя.<ref name="з94"/>|Автор=Пётр Вайль, «Без Довлатова»
{{Q|… на филфаковской лестнице в перерыве между лекциями. Коротко стриженный, вылитый «архангел-тяжелоступ», этот человек казался поразительно похожим на самодвижущийся памятник молодому Маяковскому, и, словно бы иронически аранжируя очевидное сходство или предупреждая самую возможность тривиального соотнесения его громоздкой фигуры с общеизвестным монументом, он вдруг подчеркнуто вежливо и как-то доверительно обратился ко мне: «А вы знаете, что [[Маяковский]] был импотентом?»▼
* см. Александр Генис, «[[Довлатов и окрестности]]», 1998▼
Довлатов создал собственный жанр, в пределах которого анекдот, забавный случай, нелепость в конце концов прочитываются как лирический текст и остаются в памяти, как в стихотворении — дословно. Перед нами не что иное как жанр возвышающего романтического анекдота. Жанр парадоксальный, не могущий существовать — но существующий.<ref name="з94">Звезда. — 1994. — №3.</ref>|Автор=[[Виктор Борисович Кривулин|Виктор Кривулин]], «Поэзия и анекдот»
{{Q|Он производил впечатление человека, которому доступно всё, чего он ни пожелает: любая дружба, любая ответная влюбленность, свобода, деньги, элегантный костюм, беспредельная сила, любой талант. В действительности, однако, дела обстояли не так роскошно. Денег практически не было, влюблялись не только в него, друзьями становились, пусть на несколько дней, люди, которых он не знал по имени. Даже сила оказывалась достаточной лишь для перемещения в пространстве одного его могучего тела,..<ref name="з94"/>|Автор=[[Анатолий Генрихович Найман|Анатолий Найман]], «Персонажи в поисках автора»
{{Q|Довлатов — как писатель, так и персонаж — выбрал для себя чрезвычайно выигрышную позицию. Китайская мудрость учит, что море всегда победит реки, потому что оно ниже их. Так и Довлатов завоёвывал читателей тем, что он был не выше и не лучше их: описывая убогий мир, он смотрит на него глазами ущербного героя. Довлатовскому герою нечему научить читателя.<ref>Часть третья, глава IV // Н. Лейдерман, М. Липовецкий. Современная русская литература — 1950-1990-е годы (том 2). — 2003.</ref>|Автор=Александр Генис, «Сад камней: Сергей Довлатов», 1997}}▼
{{Q|Часами он мог говорить о литературе; вывести его из себя, довести до ярости, до отчаяния мог только литературный спор. Почти дословно помню, как Сергей во время какого-то разговора разгорячился и закричал: «Ни одной минуты жизни не стану тратить на починку фановой трубы или утюга, потому что у меня полно литературных дел, и [[чтение]] — это тоже моё литературное дело!»<ref name="з94"/>|Автор=[[Евгений Борисович Рейн|Евгений Рейн]], «Несколько слов вдогонку»
{{Q|Тему «Довлатов в газете» можно было бы исчерпать двумя словами, сказав, что он в ней не помещался. Другое дело, что она ему нравилась. <…>▼
Газета была нашим субботником, Довлатов — его главным украшением. <…>▼
{{Q|... трудно мне сравнить Довлатова с каким-нибудь другим писателем. Легче других писателей сравнивать с ним.<ref name="з94"/>|Автор=[[Владимир Иосифович Уфлянд|Владимир Уфлянд]], «Мы простились, посмеиваясь»
Самое интересное, что Довлатова в газете действительно волновала только форма — чистота языка, ритмическое разнообразие, органическая интонация. И тут он оказался совершенно прав!▼
[[w:Новый американец|«Новый американец»]], не сказав ничего нового, говорил иначе. Он завоевал любовь читателя только потому, что обращался к нему по-дружески, на хорошем русском языке. <…>▼
В газете Довлатов, конечно, умел всё, кроме кроссвордов. Он владел любыми жанрами — от проблемного очерка до подписи под снимком, от фальшивых писем в редакцию до лирической зарисовки из жизни русской бакалеи, от изящного анекдота до изобретательной карикатуры. Так, под заголовком «[[Рой Медведев]]» он изобразил мишек, летающих вокруг кремлёвской башни.<ref>Сергей Довлатов. Речь без повода…, или Колонки редактора. — М.: Махаон, 2006. — С. 13-19.</ref>|Автор=Александр Генис, «Чесуча и рогожа», 2006}}▼
{{Q|Он был [[Гамлет]]ом. А выдавал себя за [[Швейк]]а. <…>
Строка 47 ⟶ 49 :
Это [[Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны|мир Швейка]]. Он на редкость добродушен, этот мир. Циничен, лжив, ленив, но... добродушен. <…>
Довлатов — классик, '''не''' современный писатель, хотя «современность» его умерла буквально на наших глазах. Его проза — не актуальна, она — сентиментальна и ностальгична.
В последнем своем рассказе «Старый петух, запечённый в глине» Довлатов на «каркас» классической истории о короле Лире «натягивает» современную фантасмагорическую историю о непредсказуемости судьбы («пока жареный петух в зад не клюнет» — эпиграф, который напрашивается из заглавия и содержания рассказа).<ref>[http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/11/eliseev.html Новый Мир. — 1994. — № 11.]</ref>|Автор=[[Никита Львович Елисеев|Никита Елисеев]], «Человеческий голос»
===2000-е===
▲{{Q|Он пишет просто и целомудренно. Кажется, нельзя придумать фразы, которая была бы проще той, что создаёт он.<ref name="сд"/><ref name="а12"/>|Автор=[[Фазиль Искандер]]}}
{{Q|Довлатовские герои противостоят абсурду, не ведая, что сами давно являются его частью.<ref>Энциклопедия для детей. Русская литература. XX век / глав. ред. М. Аксёнова — М: Аванта+, 2000. — С. 575.</ref>|Автор=[[Санджар Янышев]], «Сергей Донатович Довлатов»
▲{{Q|У него был талант особого рода — талант прямого разговора с читателем, так что каждый мог его считать своим и только своим.<ref>Литературная газета. — 1990. — 29 августа. — С. 7.</ref>|Автор=[[Юрий Аркадьевич Карабчиевский|Юрий Аркадьевич Карабчиевский]], «Памяти Сергея Довлатова», 1990}}
▲{{Q|… на филфаковской лестнице в перерыве между лекциями. Коротко стриженный, вылитый «архангел-тяжелоступ», этот человек казался поразительно похожим на самодвижущийся памятник молодому Маяковскому, и, словно бы иронически аранжируя очевидное сходство или предупреждая самую возможность тривиального соотнесения его громоздкой фигуры с общеизвестным монументом, он вдруг подчеркнуто вежливо и как-то доверительно обратился ко мне: «А вы знаете, что [[Маяковский]] был импотентом?»
▲Довлатов создал собственный жанр, в пределах которого анекдот, забавный случай, нелепость в конце концов прочитываются как лирический текст и остаются в памяти, как в стихотворении — дословно. Перед нами не что иное как жанр возвышающего романтического анекдота. Жанр парадоксальный, не могущий существовать — но существующий.<ref name="з94">Звезда. — 1994. — №3.</ref>|Автор=[[Виктор Борисович Кривулин|Виктор Кривулин]], «Поэзия и анекдот», 1994}}
{{Q|Оригинальность довлатовской поэтики объясняется именно тем, что она строится на этом оксюморонном сочетании абсурдности и эпичности. <…>
Строка 60 ⟶ 58 :
Абсурд у Довлатова приобретает черты постмодернистского компромисса между несовместимо полярными состояниями и понятиями. Абсурд одновременно оказывается уникальным и универсальным он примиряет повторяемость и неповторимость. <…> В конечном счёте, абсурд выступает у Довлатова как основа порядка в человеческой судьбе, в отношениях с людьми, в мироздании. <…>
Довлатовский абсурд не делает мир постижимым, он делает мир понятным. И это, пожалуй, самый удивительный парадокс довлатовской поэтики.|Автор=[[Наум Лазаревич Лейдерман|Наум Лейдерман]], [[Марк Наумович Липовецкий|Марк Липовецкий]], [[Современная русская литература — 1950-1990-е годы (том 2)#Глава IV. Постреализм: формирование новой художественной системы|«Современная русская литература» (том 2)]], 2003}}
▲{{Q|Он производил впечатление человека, которому доступно всё, чего он ни пожелает: любая дружба, любая ответная влюбленность, свобода, деньги, элегантный костюм, беспредельная сила, любой талант. В действительности, однако, дела обстояли не так роскошно. Денег практически не было, влюблялись не только в него, друзьями становились, пусть на несколько дней, люди, которых он не знал по имени. Даже сила оказывалась достаточной лишь для перемещения в пространстве одного его могучего тела,..<ref name="з94"/>|Автор=[[Анатолий Генрихович Найман|Анатолий Найман]], «Персонажи в поисках автора», 1994}}
▲{{Q|Довлатов популярен в России потому, что его лирический герой — положительный тюремный надзиратель — примирил ту половину народа, которая сидела, с той, которая сажала.<ref>А. Генис, «Довлатов и окрестности» («Любите ли вы рыбу?», 1).</ref>|Автор=[[Борис Михайлович Парамонов|Борис Парамонов]], слова в какой-то передаче}}
▲{{Q|Часами он мог говорить о литературе; вывести его из себя, довести до ярости, до отчаяния мог только литературный спор. Почти дословно помню, как Сергей во время какого-то разговора разгорячился и закричал: «Ни одной минуты жизни не стану тратить на починку фановой трубы или утюга, потому что у меня полно литературных дел, и [[чтение]] — это тоже моё литературное дело!»<ref name="з94"/>|Автор=[[Евгений Борисович Рейн|Евгений Рейн]], «Несколько слов вдогонку», 1994}}
▲{{Q|... трудно мне сравнить Довлатова с каким-нибудь другим писателем. Легче других писателей сравнивать с ним.<ref name="з94"/>|Автор=[[Владимир Иосифович Уфлянд|Владимир Уфлянд]], «Мы простились, посмеиваясь», 1994}}
▲{{Q|... Сергея Довлатова можно воспринимать как автора одного, главного текста. Его пятикнижие («Зона» — «Заповедник» — «Наши» — «Чемодан» — «Филиал») можно интерпретировать как роман рассказчика, метароман, роман в пяти частях (подобный [[Герой нашего времени|«Герою нашего времени»]]). Всё остальное — строительные леса, подходы, наброски, так или иначе комментирующие развернутый в метаромане основной сюжет. <…>
▲Проза Довлатова — это проза выделенного слова, четких контуров, ровного дыхания, размеренной и спокойной интонации. Проза не горячая и не холодная, а — вот именно — теплая. Её стилистическими аналогами будут [[Пушкин]], [[Мандельштам]] или [[Александр Семёнович Кушнер|А. Кушнер]].<ref>Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба (итоги Первой международной конференции «Довлатовские чтения») / сост. А. Ю. Арьев. — СПб.: «Звезда», 1999.</ref>|Автор=[[w:en:Сухих, Игорь Николаевич|Игорь Сухих]], «Довлатов и [[Венедикт Ерофеев|Ерофеев]]: соседи по алфавиту», 1999}}
▲{{Q|Довлатов — талантливый русский эмигрант с типично американским чувством юмора...<ref name="сд"/><ref name="а12"/>|Комментарий=вероятно, до 1989<ref>Сергей Довлатов. Письмо А. Арьеву 6 апреля 1989 // Малоизвестный Довлатов. Сборник. — С. 349-378.</ref>|Автор=[[Джозеф Хеллер]]}}
▲{{Q|Довлатовские герои противостоят абсурду, не ведая, что сами давно являются его частью.<ref>Энциклопедия для детей. Русская литература. XX век / глав. ред. М. Аксёнова — М: Аванта+, 2000. — С. 575.</ref>|Автор=[[Санджар Янышев]], «Сергей Донатович Довлатов», 2000}}
{{Q|Я видал: как шахтёр из забоя,
Строка 93 ⟶ 76 :
Он ведь знал, что в любую минуту
может вновь полететь, задыхаясь,
в мерзкий мрак, в отвратительный хаос.<ref>Лев Лосев. [http://magazines.russ.ru/arion/2004/3/lo1.html Теперь там тихо] // Арион. — 2004. — № 3.</ref><ref>[[Валерий Георгиевич Попов|Валерий Попов]]. Довлатов. — М.: Молодая Гвардия, 2010. — ЖЗЛ — малая серия. Вып. 10 и 13. — Глава девятнадцатая.</ref>|Автор=[[Лев Владимирович Лосев|Лев Лосев]]
===[[Андрей Юрьевич Арьев|Андрей Арьев]]===
▲{{Q|Многие эпизоды в его прозе являются «бродячими», но в разных контекстах они могут играть разную роль, порой прямо противоположную той, что предназначалась им изначально.<ref>А. Арьев. Библиографическая справка // С. Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 1. — М.: Азбука, 1999.</ref>
▲{{Q|Всю жизнь с отчаянием познавая самого себя, Сергей не мог не относиться со скепсисом и к окружающим, во всякой добропорядочности видел бутафорию. Отменно вежливым он бывал как раз в тех мучительных случаях, когда чувствовал себя лишним.<ref>[http://magazines.russ.ru/zvezda/2001/9/pisma.html Письма Сергея Довлатова к Владимовым] // Звезда. — 2001. — №9.</ref>
▲{{Q|В книгах и рассказах Довлатова <…> сюжеты особенной роли не играют, так как характеры проявляют себя преимущественно в диалоге, и речь заводит рассказчика гораздо дальше, чем любая драматическая коллизия.<ref>Сергей Довлатов. Встретились, поговорили. — СПб: Азбука, 2012. — С. 7.</ref>|Автор=
===[[Александр Генис]]===
▲{{Q|Избыток мастерства есть и у Довлатова. В его предложении слова крутятся до тех пор, пока они с почти слышным щелчком не встают на свое место. Зато их потом оттуда уже не вытрясешь.
▲Признак хорошей скульптуры — сдержанность, чтобы ничего не торчало. Статуи [[Микеланджело]] можно скатывать с горы.
▲Мука для критика — округлая ладность довлатовской прозы. Её можно понять, но не объяснить. Чем сложнее автор, тем легче его толковать. На непонятных страницах есть где разгуляться. Зато простота неприступна, даже та, что пишут на заборах.<ref name="з94"/>|Автор=
▲{{Q|Довлатов — как писатель, так и персонаж — выбрал для себя чрезвычайно выигрышную позицию. Китайская мудрость учит, что море всегда победит реки, потому что оно ниже их. Так и Довлатов завоёвывал читателей тем, что он был не выше и не лучше их: описывая убогий мир, он смотрит на него глазами ущербного героя. Довлатовскому герою нечему научить читателя.<ref>
▲{{Q|Тему «Довлатов в газете» можно было бы исчерпать двумя словами, сказав, что он в ней не помещался. Другое дело, что она ему нравилась. <…>
▲Газета была нашим субботником, Довлатов — его главным украшением. <…>
▲Самое интересное, что Довлатова в газете действительно волновала только форма — чистота языка, ритмическое разнообразие, органическая интонация. И тут он оказался совершенно прав!
▲[[w:Новый американец|«Новый американец»]], не сказав ничего нового, говорил иначе. Он завоевал любовь читателя только потому, что обращался к нему по-дружески, на хорошем русском языке. <…>
▲В газете Довлатов, конечно, умел всё, кроме кроссвордов. Он владел любыми жанрами — от проблемного очерка до подписи под снимком, от фальшивых писем в редакцию до лирической зарисовки из жизни русской бакалеи, от изящного анекдота до изобретательной карикатуры. Так, под заголовком «[[Рой Медведев]]» он изобразил мишек, летающих вокруг кремлёвской башни.<ref>Сергей Довлатов. Речь без повода…, или Колонки редактора. — М.: Махаон, 2006. — С. 13-19.</ref>|Автор=
==Отдельные статьи==
* См. [[:Категория:Литература о Сергее Довлатове]]
==Примечания==
| |||