Слово живое и мёртвое

«Слово живое и мёртвое» — книга Норы Галь о переводах на русский язык, впервые опубликованная в 1972 году.

Цитаты

Каждого ученика, подмастерья, стоящего на пороге любой профессии, где работать надо со словом, хорошо бы встречать примерно так: — Помни, слово требует обращения осторожного. Слово может стать живой водой, но может и обернуться сухим палым листом, пустой гремучей жестянкой, а то и ужалить гадюкой. И слово может стать чудом. А творить чудеса — счастье. Но ни впопыхах, ни холодными руками чуда не сотворишь и Синюю птицу не ухватишь.

Вспоминается: один наш математик переводил специальный труд и вдруг застрял — не удавалось проникнуть в суть мысли автора. И какой-то весельчак, видимо начитавшийся романов с этими самыми сносками, присоветовал: — А ты напиши: дальше следуют пятьдесят страниц непереводимой игры слов… — 4. Буква или дух? Мадам де Займи и другие

Наталья Альбертовна Волжина прекрасно знала и любила музыку, её (и почти всех кашкинцев!) постоянно можно было видеть в консерватории. Быть может, ещё и потому её перевод весь — музыка. Та музыка, что пронизывает с первой до последней строки горькую притчу Стейнбека… — Поклон мастерам: Музыка перевода (1987)

1. Берегись канцелярита!

Так что же он такое, канцелярит? У него есть очень точные приметы, общие и для переводной и для отечественной литературы. Это — вытеснение глагола, то есть движения, действия, причастием, деепричастием, существительным (особенно отглагольным!), а значит — застойность, неподвижность. И из всех глагольных форм пристрастие к инфинитиву. Это — нагромождение существительных в косвенных падежах, чаще всего длинные цепи существительных в одном и том же падеже — родительном, так что уже нельзя понять, что к чему относится и о чём идёт речь. Это — обилие иностранных слов там, где их вполне можно заменить словами русскими. Это — вытеснение активных оборотов пассивными, почти всегда более тяжёлыми, громоздкими. Это — тяжёлый, путаный строй фразы, невразумительность. Несчетные придаточные предложения, вдвойне тяжеловесные и неестественные в разговорной речи. Это — серость, однообразие, стёртость, штамп. Убогий, скудный словарь: и автор и герои говорят одним и тем же сухим, казённым языком. Всегда, без всякой причины и нужды, предпочитают длинное слово — короткому, официальное или книжное — разговорному, сложное — простому, штамп — живому образу. Короче говоря, канцелярит — это мертвечина. Он проникает и в художественную литературу, и в быт, в устную речь. Даже в детскую. Из официальных материалов, из газет, от радио и телевидения канцелярский язык переходит в повседневную практику. Много лет так читали лекции, так писали учебники и даже буквари. Вскормленные языковой лебедой и мякиной, учителя в свой черед питают той же сухомяткой чёрствых и мёртвых словес всё новые поколения ни в чем не повинных ребятишек. — Откуда что берётся?

Есть такая болезнь — водобоязнь. А многие литераторы, увы, страдают глаголобоязнью. И неизменно шарахаются от глагола, от живой воды языка, предпочитая всяческую сухомятку. — Жечь или сушить?

Получается нелепо и обидно: десятки, если не сотни совершенно разных книг, написанных разными людьми, на разных языках, в разное время, в совершенно несхожей манере и на самые разные темы, становятся неотличимо похожи друг на друга: тот же стёртый, однообразный неживой язык, те же казённые слова-штампы. Слова эти въедаются, как репьи, даже в добротную ткань хороших переводов — и не только переводов, но и оригинальной прозы. К ним привыкли, их вовсе не считают лишними не только неумелые и неопытные литераторы. — Словесная алгебра

О книге

… книгу эту мгновенно смыло с прилавков, точно детективную повесть или модный роман: за скромным и, по правде, не слишком оригинальным названием читатели разглядели серьёзный и задушевный разговор о русском слове, о русском языке. <…> Острые, горячие размышления Норы Галь будоражат душу, оставляя в ней непроходящую тревогу за судьбу живого слова, судьбу родного языка — наверное, даже не только русского.

— Сергей Сивоконь, «Книга о точном слове»

	Автор даёт несравненно больше, чем систематизированные советы собратьям по профессии. Книга эта — о любви к русскому языку, о том, какой «дар правды и человечности» необходим пишущему — и говорящему, — чтобы этот язык звучал в его устах достойно и выразительно.
	— Нина Дьяконова, «Жизнь слова»

См. также

• Корней Чуковский, «Высокое искусство», 1964