Подходцев и двое других
«Подходцев и двое других» — дебютный роман (повесть) Аркадия Аверченко, написанный на основе ряда рассказов и опубликованный в 1917 году. Прототипом Подходцева является автор, Громова — Н. В. Ремизов, Клинкова — А. А. Радаков[1]. Некоторые рассказы с теми же персонажами в роман не включёны.
Цитаты
правитьЧасть I
править— Покупая, ты требовал именно лошадь или тебе сорт имеющего быть всунутым в оглобли животного был безразличен? — глава I |
— Разве можно <…> кончать жизнь самоубийством?.. |
— Может быть, вам трудно идти — тогда я уступлю вам своего извозчика. |
— … запиши этот каламбур. За него в том журнале, где я сотрудничаю, кое-что дадут. |
— … ему, после обильных возлияний, пришла на улице в голову мысль: откупорить земной шар. <…> Вынул штопор и стал ввинчивать в деревянную тротуарную тумбу. — глава VIII |
Часть II
правитьОна <…> сказала с некоторым упрямством, будто продолжая вслух то, о чём думала: |
— Заметили, как она на меня смотрела? — спросил Клинков. |
— Дружба со мной — это было единственное, что спасло тебя от побоев в приличном обществе. «Это какой Громов? — спрашивает какой-нибудь граф. — Не тот ли, до дружбы с которым снисходит знаменитый Клинков? О, в таком случае не бейте его, господа. Выгоните его просто из дому». — глава IX |
— От кого письмо? |
— Ресторанная жизнь <…> приучает человека к чтению. Сколько приходится читать: сначала вывеску, потом меню, потом — счёт… — глава XIV |
— Я думаю, вас приглашают ради меня, — заметил Клинков, пыхтя от важности. |
— Дружба хороша, когда она — вольное лесное растение, а не оранжерейная штучка, выращенная искусством опытного садовника. — глава ХХ |
— … соловью в клетке опасно показывать свободного соловья на ветке. Затоскует и издохнет. — глава XXI |
О романе
правитьПо собственному признанию, больше всего ценивший в литературе «сжатость, краткость»[2], Аверченко не обладал специфическими навыками романиста, и поэтому его «крупные» произведения построены на основе «циклизации», объединения ряда эпизодов с локальными конфликтами, сквозными персонажами. По этому пути и пошёл Аверченко в своём первом романе. Однако заранее определённый характер группы персонажей явно сковывал мастера юмористической миниатюры, не давал развернуться дарованию Аверченко, его фантазии, загонял его в им же самим созданные рамки. В результате падала «концентрация комического», появлялось много ненужного, не работающего на комизм повествования. Уже нельзя было положить в основу характера героев — прежде всего главных — одну-две яркие черты, характеры становились многогранными, противоречивыми, что разрушало комизм образов. Нельзя было обойтись двумя-тремя строчками в описании быта, избежать ненужных с точки зрения достижения комического эффекта деталей и т. д. | |
— Дмитрий Николаев, «Король в изгнании», 1999 |