Обособление или сближение?

«Обособление или сближение? (Национальный вопрос в СССР)» — публицистическая статья Игоря Шафаревича сентября 1973 года. Вошла в сборник «Из-под глыб» (1974).

Цитаты править

  •  

Изо всех жгучих проблем, скопившихся в нашей жизни, вопрос об отношениях между нациями, кажется, самый больной. Ни на какой другой почве не сталкиваешься с такими взрывами обиды, злобы и боли — ни в связи с материальным неравенством, ни с духовной несвободой, ни с притеснениями религии. Вот два примера.
Не раз уже — и не одному мне — приходилось слышать в наших среднеазиатских городах выкрик: «Вот китайцы придут, они вам покажут!» Говорят это обычно не совсем некультурные люди, которые не могут не знать, что́ для них будет означать приход китайцев <…>. Видимо, накал чувств, подавляющих даже инстинкт самосохранения, здесь такого же уровня, как на Западной Украине в 1941 г., когда отряды ОУН нападали на отступавшие советские войска, а руководство ОУН заключило соглашение с немцами, хотя по примеру Польши не могло не предвидеть того, что через 1,5 месяца и произошло — ареста всего руководства и разгрома большей части отрядов.
Такое же впечатление остаётся, если сравнить, как в «самиздате» трактуется национальный вопрос и другие, казалось бы, не менее острые проблемы <…>. Уже многие обращали внимание на то, что в подавляющем числе произведений «самиздата» авторы добровольно подчиняются некоторым запретам, определённые пути для них закрыты; разжигать злобу, зависть к живущим лучше, призывать к насилию. По-видимому, некоторые уроки прошлого усвоены так глубоко, что превратились уже в устойчивые нормы мышления. На почве же национального вопроса все такие запреты исчезают. Здесь можно встретить негодующие описания того, что один народ живёт лучше другого или, хоть и хуже, но всё же получает больше, чем выработал. Самиздатские проекты решения национального вопроса обычно включают требования различных насильственных переселений, прозрачные намёки, что, впрочем, можно бы поступить и более жестко. Производит впечатление, что, вступая в эту область, наоборот, забывают всё, чему научило прошлое.
Болезненность и острота отношений между нациями не являются исключительной особенностью нашей, советской жизни, — она сейчас видна во всём мире. И мы можем попробовать понять свои проблемы, только осознав их как преломление на нашей почве общих для всего человечества закономерностей.
Совершенно неожиданно XX век оказался веком неслыханно обострившегося национализма. В прошлом столетии общее убеждение было — что национальная проблема отживает свой век, что малые нации постепенно растворятся в больших, <…> и в недалёком будущем человечество сольётся в общемировом единстве <…>. Действительность оказалась как раз противоположной. Страны, столетия жившие в национальном мире, оказались охваченными национальной рознью. Появились разновидности национализма, о существовании которых раньше и не подозревали, например, бретонский, валлонский или валлийский. Национальная вражда достигла неслыханной раньше степени взаимного озлобления, привела к истреблению целых народов… — начало

  •  

Раскаяние как на уровне личности, так и народа — одно из самых возвышающих движений души <…>. Но раскаяние теряет смысл, если нет той высокой цели, ради которой совершается очищение, оно превращается тогда в акт духовного самоубийства. А нам, русским, так знакома эта тема «проклятого прошлого», лишающая народ его истории!

  •  

… в США такая ожесточённая кампания против войны во Вьетнаме вряд ли имела своей причиной повышение моральной чуткости, большее понимание своей ответственности. Иначе непонятно, почему, например, уничтожение целого народа Ибо в Нигерии, сопровождавшееся большим числом жертв, чем вся война во Вьетнаме, прошло совершенно незамеченным. Да некоторые руководители антивоенного движения открыто признавали, что дело не в войне. «Закончите войну во Вьетнаме, — и мы выдумаем новые требования», — говорил один из них. Производит впечатление, что истинной целью, в которую метило это движение, была претензия Америки на особую роль в мире, чувство великой нации, ещё не исчезнувшее у американцев.
Разрушение великих империй во все времена протекало параллельно обострению национального чувства отдельных входящих в них наций, обособлению этнических групп, стремлению их выделиться как самостоятельные нации.

  •  

Мне кажется, что <…> есть надежда понять, почему именно в нашей стране национальный вопрос является особенно болезненным. <…> С одной стороны, обособление различных наций, стремление к наибольшей национальной независимости протекали параллельно с подчинением всей жизни социалистической идеологии. Это были столь тесно переплетающиеся процессы, что во многих случаях их проявления трудно различить.
Например, когда тенденции к обособлению нерусских наций сознательно развивались как противовес русскому патриотизму, который рассматривался тогда как основная опасность. Но с другой стороны, эти национальные устремления вскоре столкнулись с глубокими, основными сторонами социалистической идеологии — враждебностью к идее нации, стремлением подчинить её себе, как и человеческую индивидуальность.
Таким образом, национальная жизнь многих народов сейчас является жертвой именно той силы — социалистической идеологии, — при содействии и под сильным влиянием которой у них ещё не так давно вырабатывалась система взглядов нетерпимого, радикального национализма.

  •  

Те аргументы, которыми обычно обосновывается зависимое, колониальное положение нерусских народов СССР, на первый взгляд производят абсолютно убедительное впечатление. Чаще всего встречаются следующие.
1) Из территории, населённой нерусскими народами, выкачиваются большие ценности, за счёт которых обогащается населённая русскими часть СССР.
2) Уменьшается плотность коренного населения, оно разрежается. Указывается две причины: депортации коренного населения (в прошлом) и переселение большого числа русских (в настоящее время). Русские прибывают в качестве рабочих на новые промышленные предприятия, создание которых часто экономически не обосновано, не нужно для развития этой области.
3) Подавляется национальная культура. <…>
4) Подавляется национальная религия.
5) Национальный язык всё больше вытесняется русским.
Но эти аргументы приобретают другой смысл, если мы спросим: не относятся ли они и к русскому народу? Разберём их по порядку.
1) В некоторых произведениях на национальную тему обращается внимание на то, что жизненный уровень русского народа ниже, чем у многих других народов <…>.
Иногда это даже рассматривается как признак особого колониализма: колониализма русского типа. Не есть ли это попытка обойти противоречие путём введения нового термина? Кажется очевидным, что здесь общее явление: громадная часть ценностей, производимых всеми народами, не возвращается к ним. И легко угадать, куда они идут: на поддержание гигантской военной машины и гражданской бюрократии, на деятельность в космосе, помощь азиатским, африканским и латиноамериканским революционным движениям, а более всего — на компенсацию неэффективности экономики. <…>
2) Эта причина и швыряет массы и русских и нерусских, отрывая от их национальных задач. <…>
3) Подавление русской национальной культуры началось тогда, когда любое проявление национальной самобытности других народов ещё активно поддерживалось. И сейчас <…> русские обвиняются в «великодержавном шовинизме». А ведь этот термин был пущен в ход более полувека назад и практически означал призыв к преследованию любого проявления русского национального сознания. <…>
4) Русская православная Церковь приняла на себя первый удар, когда ислам, например, встречал ещё очень бережное отношение. И в этом первом натиске большая роль была отведена как раз использованию религиозной политики других наций: например, созданию независимой, автокефальной грузинской Церкви или попыткам создать такую Церковь на Украине.
И лишь с последним, пятым из перечисленных выше аргументов необходимо согласиться: вся эта деятельность осуществляется в основном на русском языке, как на государственном языке СССР. <…>
Мне кажется, что теория «русского колониализма» не только несправедлива по отношению к русскому народу, она фактически неверна, а тем вредна и для других народов, ибо мешает им верно понять свою национальную жизнь. На самом же деле, основные особенности национальной жизни СССР являются непосредственным следствием господства у нас социалистической идеологии. Эта идеология враждебна каждой нации, как она враждебна и каждой отдельной человеческой личности. Она может временно использовать в своих интересах устремления тех или иных народов, но её основоположная тенденция — это максимальное разрушение всех наций. Русские страдают от этого никак не меньше других, именно они первыми приняли на себя удар этой силы.

  •  

Народы нашей страны спаяны общей историей. Она наделила нас единственным во всём мире опытом, которым не обладают никакие другие народы. Как это ни странно звучит, но во многих отношениях мы сейчас находимся неизмеримо дальше на историческом пути, чем многие народы, которые мы привыкли только «догонять». Та фаза, в которой сейчас находятся Западная Европа и США, удивительно напоминает эпоху расцвета «нигилизма» в нашей стране, то есть нашу историю столетней давности. Этот выстраданный нами опыт накладывает на нас и моральные обязательства. Мы сейчас способны увидеть и сказать миру то, что никто другой не в состоянии. В этом я вижу историческую миссию тех народов, которые населяют <…> Советский Союз.

  •  

Почему, собственно, считать, что разные народы не могут добровольно и к общему благу жить в пределах одного государства? Тогда позволительно задуматься — а могут ли разные личности? Конечно, появление всё более мелких государств — это тенденция последних десятилетий, но ведь из этого не следует, что она правильна. Небольшие и совсем крохотные государства, которых всё больше появляется в последнее время, слишком слабы — во всех отношениях они обречены зависеть от более крупных и становиться их приживальщиками. Силой они могут стать только действуя вместе, подчиняя свою индивидуальность общности, из всех выходов выбирая всегда тот, который не вызовет ничьего возражения, то есть самый тривиальный. Так возникает та «охлократия наций», картину которой мы видим в ООН. А ведь процесс находится ещё только в самом начале. Сейчас в мире около 2000 наций и около 150 государств. Если тенденция к образованию однонациональных государств будет продолжаться, существующие государства надо будет ещё раздробить более чем вдесятеро. Но и создание этих государств-песчинок не даёт спасения от тех же бед: мы видим, что они по-прежнему страдают от той же язвы межнациональных и межплеменных раздоров.

  •  

Не думаю, что русские грешат тем национальным высокомерием, которое имеется в отношении западных европейцев к их восточным соседям и тем более к неевропейским народам. Русские легко смешиваются с другими народами и часто склонны даже слишком низко ценить свою культуру. <…>
Но есть и типично русский порок в нашем отношении к другим народам. Это — неумение видеть границу, отделяющую нас от других наций, отсутствие внутреннего убеждения в их праве существовать именно в их самобытности. Как часто приходилось мне слышать, что русские с каким-то наивным недоумением пытались понять, почему украинцы, белорусы или литовцы не хотят хорошенько выучить русский язык и превратиться в настоящих русских.

Ссылка править

  • Текст на сайте библиотеки «Вѣхи»