Молодой американец (Эмерсон)
«Молодой американец» (англ. The Young American) — лекция Ралфа Эмерсона, прочитанная 7 февраля 1844 года в Ассоциации коммерческих библиотек в Бостоне. Впервые опубликована в апрельском номере The Dial.
Цитаты
правитьВ Америке <…> города опустошают деревню, забирая лучших её работников; цвет молодого поколения, и юноши, и девушки, устремляются в города, а деревенский труд остаётся на долю тех, кто похуже. Поезжайте из города и не останавливайте лошадей до самой зари — деревня повсюду будет свидетельствовать о нищете, сельские дома везде покажутся вам грубо сколоченными и бедными. | |
In America <…> the cities drain the country of the best part of its population: the flower of the youth, of both sexes, goes into the towns, and the country is cultivated by a so much inferior class. The land, — travel a whole day together, — looks poverty-stricken, and the buildings plain and poor. |
Такие усовершенствования, как строительство дорог, на мой взгляд, самым непосредственным образом способствуют тому, что земля становится более дорогой тем, кто живёт на ней. Всякая связь с землёй пробуждает чувство патриотизма, независимо от того, возделывает ли её человек, или добывает из неё ископаемые, или просто охотится на ней. Но тот, кто просто держит на земле свою лавку, тот, кому она нужна лишь как опора для его стола, или гроссбуха, или фабрики, — тот не может любить её так сильно. | |
I look on such improvements, also, as directly tending to endear the land to the inhabitant. Any relation to the land, the habit of tilling it, or mining it, or even hunting on it, generates the feeling of patriotism. He who keeps shop on it, or he who merely uses it as a support to his desk and ledger, or to his manufactory, values it less. |
Природа — самый искусный из экономов — не допускает никакой траты впустую; все, что растрачено сегодня, станет материалом для нового творения завтра; в её хозяйстве нет ничего лишнего, ни зёрнышка, ни песчинки, хотя на первый взгляд она расточительна и склонна к благотворительным пожертвованиям. Именно потому, что Природа всегда экономна и всему находит применение, мы, бедные её дети, чувствуем, что нас сдавило тисками, и жалуемся на то, что так трудно жить. Она распахнула перед нами двери своих кладовых, где хранятся обильные запасы, но нам не позволено просто так обронить волосок или срезать ноготь — Природа немедленно подберёт брошенное нами и приобщит к своим накоплениям. | |
Nature is the noblest engineer, yet uses a grinding economy, working up all that is wasted to-day into to-morrow's creation; — not a superfluous grain of sand, for all the ostentation she makes of expense and public works. It is because Nature thus saves and uses, laboring for the general, that we poor particulars are so crushed and straitened, and find it so hard to live. She flung us out in her plenty, but we cannot shed a hair, or a paring of a nail, but instantly she snatches at the shred, and appropriates it to the general stock. |
Нетрудно видеть, что люди теперешнего поколения точно сговорились творить благо для будущих поколений, принося себя в жертву; самые эгоистичные из них не могут не поступиться собственными интересами, коль скоро речь идёт об общественной пользе. Мы строим железные дороги — непонятно для кого и для чего; известно лишь одно — мы, которые их строим, получим самую малую толику благ, которые от строительства дорог воспоследуют. | |
It is easy to see that the existing generation are conspiring with a beneficence, which, in its working for coming generations, sacrifices the passing one, which infatuates the most selfish men to act against their private interest for the public welfare. We build railroads, we know not for what or for whom; but one thing is certain, that we who build will receive the very smallest share of benefit. |
Вполне понятно, что патриархальный, семейственный образ правления весьма обременителен для всех, кроме главы семьи; скипетр превращается в дубинку. Феодализм расшатывает этот докучливый эготизм и в конце концов кладёт ему конец. Самодержец принужден призвать на помощь своих братьев, кузенов, дальних родственников, чтобы они помогли ему держать в порядке его чрезмерно обширный дом; а кончается эта затея всегда тем, что сии достойные аристократы изъявляют намерение стать независимыми; они объединяются, чтобы бросить вызов монарху, и зовут на подмогу народ. <…> | |
It is easy to see that this patriarchal or family management gets to be rather troublesome to all but the papa; the sceptre comes to be a crowbar. And this unpleasant egotism, Feudalism opposes, and finally destroys. The king is compelled to call in the aid of his brothers and cousins, and remote relations, to help him keep his overgrown house in order; and this club of noblemen always come at last to have a will of their own; they combine to brave the sovereign, and call in the aid of the people. <…> |
Несомненно, участники коммун, первыми пустившиеся в плавание по неведомым морям, не раз собьются с пути и навлекут на себя насмешки. Мне, например, кажется, что они переусердствовали со своим любимым начинанием — оплачивать одинаково талант и труд, за работу любого рода давать одно и то же вознаграждение <…>. Они так и поступили; но ведь монета ни на секунду не остаётся просто монетой. В руках одного она выглядит гордо, как орёл, в руках другого это всего лишь медная пластинка. Ибо вся ценность монеты заключается в том, что человек знает, что с нею делать. | |
Undoubtedly, abundant mistakes will be made by these first adventurers, which will draw ridicule on their schemes. I think, for example, that they exaggerate the importance of a favorite project of theirs, that of paying talent and labor at one rate, paying all sorts of service at one rate <…>. They have paid it so; but not an instant would a dime remain a dime. In one hand it became an eagle as it fell, and in another hand a copper cent. For the whole value of the dime is in knowing what to do with it. |
Я специально говорю о тех институтах, в которых, надо полагать, выражается народное сознание. Но они отстаивают рутинные добродетели, потребные для того, чтобы обзавестись собственностью и удержать её; они всегда служат капиталисту, — колледж, церковь, больница, театр, гостиница, железная дорога, корабль — все они принадлежат капиталисту, и благом почитается все, что способствует их надёжности, изяществу, численному преумножению, а всё, что хоть в какой-то мере может оказаться для них неблаготворным, осыпается проклятиями. Так называемые «оппозиционные» газеты занимаются тем же самым. Они поносят крупного капиталиста, но их цель при этом — сделать капиталистом бедняка. Оппозиция — это выступление тех, кто хочет иметь состояние, против тех, кто его уже имеет. | |
I speak of those organs which can be presumed to speak a popular sense. They recommend conventional virtues, whatever will earn and preserve property; always the capitalist; the college, the church, the hospital, the theatre, the hotel, the road, the ship, of the capitalist, — whatever goes to secure, adorn, enlarge these, is good; what jeopardizes any of these, is damnable. The `opposition' papers, so called, are on the same side. They attack the great capitalist, but with the aim to make a capitalist of the poor man. The opposition is against those who have money, from those who wish to have money. |
Перевод
правитьА. М. Зверев // Эстетика американского романтизма. — М.: Искусство, 1977. — С. 281-301.