Механическое пианино (Воннегут)
«Механическое пианино» (англ. Player Piano) — первый роман Курта Воннегута, антиутопия. Впервые опубликован в 1952 году, второе издание вышло под названием «Утопия 14» (Utopia 14), которое дал издатель.
Цитаты
править— Любой человек, который не в состоянии обеспечивать себе средства на жизнь, выполняя работу лучше, чем это делают машины, поступает на государственную службу в Армию или в Корпус Ремонта и Реставрации. — II | |
"Any man who cannot support himself by doing a job better than a machine is employed by the government, either in the Army or the Reconstruction and Reclamation Corps." |
… люди, разрушающие какую-либо систему, всегда вызывают восхищение у тех, кто покорно следует этой системе. — V; парафраз распространённой мысли | |
… beaters of systems had always been admired by the conventional. |
— И ты очень скоро убедился, что старые друзья — всего только старые друзья, и ничего больше — они не умнее остальных и на большее не способны. — IX | |
"But you find out quick enough that old friends are old friends, and nothing more — no wiser, no more help than anyone else." |
Он сознавал всем сердцем что человечество зашло в жуткий тупик, но это был настолько логически обоснованный тупик, и его завели в него настолько умно, что он не видел, куда ещё могло бы привести историческое развитие. — X | |
He knew with all his heart that the human situation was a frightful botch, but it was such a logical, intelligently arrived-at botch that he couldn't see how history could possibly have led anywhere else. |
Обратив внимание на волнение Понда, он понял, что все, о чем тот толковал, действительно было честностью. Этот поросёнок на своей поросячьей должности имеет свои поросячьи принципы и ради них готов пожертвовать своей поросячьей жизнью. Полу представилась вся современная цивилизация в виде гигантской и дырявой плотины, вдоль которой тысячи людей, подобных доктору Пойду, растянулись колонной до самого горизонта, причём каждый из них свирепо затыкал пальцем течь. — XV | |
He saw how tense the man was, and realized that what Pond was talking about was, by God, integrity. This pipsqueak of a man in a pipsqueak job had pipsqueak standards he was willing to lay his pipsqueak life down for. And Paul had a vision of civilization as a vast and faulty dike, with thousands of men like Doctor Pond in a rank stretching to the horizon, each man grimly stopping a leak with his finger. |
Оркестр в дальнем конце зала, точно стадо слонов, набросился на мелодию с такой яростью, будто объявил священную войну тишине. В этом грохоте невозможно было сохранить доброе отношение даже по отношению к себе. — XIX | |
The band at the far end of the hall, amplified to the din of an elephant charge, smashed and hewed at the tune as though in a holy war against silence. It was impossible even to be cordial to oneself in the midst of the uproar. |
— Общество Заколдованных Рубашек, — с насмешкой произнес доктор Гелхорн. — Стоит вам назвать что-либо по имени, и вам уже кажется, что вы наложили на это руку. Но вы не наложили на это руку. Пока вам удалось зацапать всего лишь только название. — XXII | |
"The Ghost Shirt Society," said Director Gelhorne acidly. "Give a name to something, and you think you've got it. But you haven't got it. All you've got's the name. That's why we're here. All we've got is the name." |
— … кто-то просто обязан быть неприспособленным, кто-то просто должен испытывать чувство неловкости для того, чтобы задуматься над тем, куда зашло человечество, куда оно идёт и почему оно идёт туда. — XXIV | |
"… somebody's just got to be maladjusted; that somebody's got to be uncomfortable enough to wonder where people are, where they're going, and why they're going there. That was the trouble with his book. It raised those questions, and was rejected. So he was ordered into public-relations duty." |
Пол проверил, на месте ли его билет, не смят ли он и не порван ли, так как именно этим билетом ему и предстояло открыть себе двери в Айлиуме. Ему приходилось слышать рассказы о глуповатых старых леди, которые оставались взаперти в вагонах по нескольку дней из-за того, что они куда-то засунули свой билет или пропустили свою станцию. Почти ни одна газета не обходилась без увлекательной истории о том, как уборщики-кррахи освободили кого-нибудь из вагона. — XXVI | |
Paul checked his ticket to make sure it wasn't bent or torn, that it would unlock the door at Ilium. He'd heard tales of addled old ladies locked aboard cars for days for having misplaced their tickets, or for having missed their stops. Hardly a newspaper was printed that didn't have a human interest story about car clean-up crews from the Reeks and Wrecks liberating somebody. |
Глава IV
править— Анита, — сказал Финнерти, — если ты не проявишь уважения к мужскому уединению, я сконструирую машину, у которой будет всё, что есть у тебя, и которая к тому же будет относиться к нему с уважением. | |
"Anita," said Finnerty, "if you don't show more respect for men's privacy, I'll design a machine that's everything you are, and does show respect." |
Глава VII
правитьХэккетс не поклонился в ответ потому что это не положено и он не намерен был делать каких-нибудь неположенных вещей чёрт бы их всех побрал ему оставалось всего каких-то двадцать три года тянуть эту лямку и тогда всё будет покончено с армией и провались она в тартарары и через эти двадцать три года, если какой-нибудь сучий потрох полковник или лейтенант или генерал подойдет к нему и скажет: «Отдать честь» или «Наплечо!» или «Почистьте свои ботинки» или что-нибудь вроде этого он ему скажет «Поцелуйте меня в задницу, сынок» и вытащит справку об увольнении в запас и плюнет ему в морду и пойдет себе надрывая живот от хохота потому его двадцать пять лет закончены и всё что ему нужно делать это посиживать со старыми дружками у Хукера в Эвансилле и если чего дожидаться то только чека на получение заслуженной пенсии и катись-ка ты дружок потому что теперь я не намерен терпеть нагоняи от кого бы то ни было, потому что я с этим покончил и… | |
Hacketts did not bow back because he wasn't supposed to and he wasn't going to do a goddamn thing he wasn't supposed to do and he had only twenty-three more years to go on his hitch and then he was through with the Army and the hell with it, and in twenty-three years if some sonofabitching colonel or lieutenant or general came up to him and said, "Salute me," or "Pick up that butt," or "Shine your shoes," or something like that he'd say, "Kiss my ass, sonny," and whip out the old discharge and spit in his eye and walk away laughing like crazy because his twenty-five years was up and all he had to do was hang around with the old gang in Hooker's in Evansville and wait for the old pension check and to hell with you buddy because I don't have to take no crap from nobody no more because I'm through and – |
И Хэккетс думал о том как ему придётся оставаться одному в казармах в эту субботу когда все остальные будут гулять по увольнительным из-за того что произошло сегодня на инспекторской утренней поверке после того как он подмёл и вымыл шваброй пол и вымыл окно у своей койки и расправил одеяло и убедился что зубная паста лежит слева от тюбика с кремом для бритья и что крышки обоих тюбиков смотрят в разные стороны и что отвороты его гетр доходят аккуратно до начала шнуровки ботинок и что его обеденный судок, обеденная кружка, обеденная ложка, обеденная вилка и обеденный нож и котелок сияют и что его деревянное ружьё надраено, а его эрзац-металлические части достаточно черны и что его ботинки блестят и что запасная их пара зашнурована до самого верха и шнурки их завязаны и что одежда на вешалках развешена в должном порядке две рубашки по требованию, две пары брюк по требованию, три рубашки хаки, трое брюк хаки, две рубашки в ёлочку из саржи, двое брюк из саржи в ёлочку, полевая куртка блуза по требованию, плащ по требованию и что все карманы этой одежды пусты и застёгнуты, и тогда инспектирующий офицер прошёл и сказал: «Эй, солдат, у тебя ширинка расстёгнута, останешься без увольнения», и… | |
And Hacketts thought of how he was going to be left alone in the barracks this week end when everybody else was out on pass because of what happened in inspection that morning after he'd mopped and squeegeed the floor and washed the windows by his bunk and tightened up his blankets and made sure the tooth-paste tube was to the left of the shaving-cream tube and the tube caps both pointed away from the aisle and that the cuff on his rolled-up socks pointed up in his footlocker and that his mess kit and mess cup and mess spoon and mess fork and mess knife and canteen were shining and that his wooden rifle was waxed and its simulated metalwork blackened and his shoes shined and that the extra pair under his bunk were laced to the top and tied and that the clothes on his hangers went: two shirts, O.D.; two pants, O.D.; three shirts, khaki; three pants, khaki; two shirts, herringbone twill; two pants, herringbone twill; field jacket; dress blouse, O.D.; raincoat, O.D.; and that all the pockets were empty and buttoned and then the inspecting officer came through and said, "Hey soldier, your fly's open and no pass for you," and— |
Глава XVII
правитьМашины учета личного состава обработали данный вопрос и выдали карточку Эдгара Р. Б. Хэгстрома, который в статистическом смысле был средним человеком со всех точек зрения, за исключением числа его инициалов: возраст (36), рост (5 футов семь дюймов), вес (148 фунтов), лет супружества (11), показатель интеллекта (83), количество детей (2, мальчик 9 лет и девочка 6 лет), количество комнат (2), марка машины («шевроле» трехлетней давности, двухдверный «седан»), образование (выпускник средней школы, 117-е место в классе из 233 человек, средние способности), спорт (травяной хоккей, рыбная ловля), военная характеристика (5 лет, три из которых — заморские территории, радист на Т-4, 157-я пехотная дивизия; участие в выдающихся боевых операциях: Хьеринг, Эльбесан, Кабул, Кайфен, Усть-Кяхта; 4 ранения; награды: Пурпурное Сердце 3-го класса, Серебряная Звезда, Бронзовая Звезда 2-го класса). | |
The personnel machines had considered the problem and ejected the card of Edgar R. B. Hagstrohm, who was statistically average in every respect save for the number of his initials: his age (36), his height (5'7"), his weight (148 lbs.), his years of marriage (11), his I.Q. (83), the number of his children (2: 1 m., 9; 1 f., 6), the number of his bedrooms (2), his car (3 yr. old Chev. 2 dr. sed.), his education (h.s. grad, 117th in class of 233; maj. in business practice; 2nd string f'ball, b'k'tb'l; soc. comm., sen'r play; no coll.) his vocation (R&R), his avocations (spec'r sports, TV, softb'l, f'sh'g), and his war record (5 yrs., 3 ov'sea; T-4 radioman; 157th Inf. Div.; battle stars: Hjoring, Elbesan, Kabul, Kaifen, Ust Kyakhta; wounded 4 times; P'ple H't, 3 cl.; Silv. Star; Br'ze Star, 2 cl.; G'd Cond. Med.). |
Глава XX
править— Мой отец обычно говорил, <…> что парикмахеры ещё надолго останутся даже после того, как последний доктор уйдет в отставку, и в словах моего отца было много правильного. Да, его стоило послушать. | |
"My father used to say, <…> that the barbers would be here long after the last doctor's laid away, and there was a lot in what he said. He was worth listening to. | |
— парикмахер |
Глава XXIII
править— Нельзя стоять одной ногой в действительности, а другой в мечтах. Иначе для судьбы будет слишком велик будет соблазн разорвать вас пополам, прежде чем вы решите, какой путь вам избрать. | |
"Don't put one foot in your job and the other in your dreams, Ed. Go ahead and quit, or resign yourself to this life. It's just too much of a temptation for fate to split you right up the middle before you've made up your mind which way to go." |
Лучше быть просто ничем, чем слепым швейцаром во главе парада цивилизации. | |
Better to be nothing than a blind doorman at the head of civilization's parade. |
… ни один человек не в состоянии жить без корней — корней в крохотном оазисе среди пустыни, в красной глиняной земле, на горном скате, на каменистом берегу, на городской улице. В чёрный суглинок, в болото, в песок, в камень, в асфальт или в ковер каждый человек глубоко пускает корни для того, чтобы называть это место своим домом. | |
… no man could live without roots — roots in a patch of desert, a red clay field, a mountain slope, a rocky coast, a city street. In black loam, in mud or sand or rock or asphalt or carpet, every man had his roots down deep — in home. A lump grew in his throat, and he couldn't do anything about it. |
Глава XXVIII
править— Что делать? — спросил Гаррисон. — Делать? Вот в этом-то и вся суть, мой мальчик. Все двери закрыты. Делать нечего, кроме как пытаться подыскать себе тихую гавань, без машин и без автоматов. | |
"Do?" said Harrison. "Do? That's just it, my boy. All of the doors have been closed. There's nothing to do but to find a womb suitable for an adult, and crawl into it. One without machines would suit me particularly." |
Глава XXX
правитьЯ самым решительным образом протестую против того, что существует какой-либо естественный или божественный закон, согласно которому машины, их производительность и организация производства должны постоянно увеличиваться в масштабах, становиться всё более мощными и сложными в мирное время, подобно тому как это было во время войны. Рост этот я склонен в настоящее время рассматривать как вопиющее беззаконие. | |
"I deny that there is any natural or divine law requiring that machines, efficiency, and organization should forever increase in scope, power, and complexity, in peace as in war. I see the growth of these now, rather, as the result of a dangerous lack of law. |
Глава XXXIV
править— А что стало с <…> настоящими индейцами Общества Заколдованных Рубашек, с теми, которые устраивали колдовские пляски? <…> | |
"What became of the Indians <…> the original Ghost Shirt Society — the Ghost Dance Indians? <…> |
Глава XXXV
правитьФиннерти протянул бутылку. | |
Finnerty produced one. |
Перевод
правитьМ. Брухнов, 1967 (с некоторыми уточнениями)
О романе
править[Когда я писал роман] казалось, что со дня на день кто-то сумеет получить фотоснимок самого господа бога и продаст негатив журналу «Популярная механика».[1] | |
— Курт Воннегут |
Роман является острым оружием — едкой, образной, живой и очень эффектно преуменьшенной антиутопией. | |
Here is a sharp-pointed weapon — a biting, vividly alive and very effectively understated anti-Utopia.[2] | |
— Грофф Конклин, 1953 |
Here is the spirit of the Machine Age — our age — satirized in the vein of Huxley and Orwell, not so savagely or expertly perhaps, but cuttingly and well.[3] | |
— Питер Шуйлер Миллер, 1953 |
… это наиболее успешная из всех недавних попыток привить научную фантастику на почву серьёзного «порядочного» романа, далеко обогнавшая конкурентов. | |
… this is by far the most successful of the recent attempts to graft science fiction onto the serious “straight” novel.[4] | |
— Энтони Бучер и Фрэнсис Маккомас, 1953 |
Этот роман имеет <…> энергичную мелодраматическую сюжетную линию и резкую вольтеровскую сатиру — преуспевающую во многом потому, что она экстраполирует тенденции лишь немного дальше сегодняшнего положения дел. В результате, большая часть этого исследования человеческой «логики и интеллекта, приведших к тупику» имеет в виду современную действительность и не предлагает никаких простых выходов из «тупика», но отличается острой формулировкой поднятых проблем. | |
This novel of <…> a vigorous melodramatic storyline and a sharp Voltairean satire — succeeding largely because it extrapolates trends only a little beyond their present points. As a result, much of its study of man’s “logical, intelligently-arrived-at botch” has contemporary validity and it offers no glib solutions for said “botch” but contents itself with an acute statement of problems.[5] | |
— Энтони Бучер и Фрэнсис Маккомас, 1953 |
Проходящая через всю книгу от обложки и до самого конца одна из самых крепких сатирических жил, написанных за много лет, кажется, по факту большинством критиков совершенно забывается или сознательно игнорируется. | |
Running through the entire book from jacket title to The End is one of the strongest veins of satire to be written for many a year — a fact that most reviewers seem to have entirely overlooked or deliberately ignored.[6] | |
— Джон Карнелл, 1953 |
«Утопия 14» <…> по своим художественным достоинствам и по масштабам затронутых в ней социальных проблем считается одним из наиболее выдающихся произведений американской научно-фантастической литературы. <…> | |
— Игорь Бестужев-Лада, «Когда лишним становится человечество», 1967 |
Довольно шероховатая нф-антиутопия, <…> на десятилетия опередившая своё время. | |
— Норман Спинрад, «Старджон, Воннегут и Траут», 1987 |
Примечания
править- ↑ А. М. Зверев. Сигнал предостережения // Курт Воннегут. Бойня номер пять, или крестовый поход детей, и другие романы. — М.: Художественная литература, 1978. — С. 5.
- ↑ "Galaxy's 5 Star Shelf", Galaxy Science Fiction, February 1953, p. 96.
- ↑ "The Reference Library: People and Polls", Astounding Science Fiction, February 1953, p. 168.
- ↑ "Recommended Reading", F&SF, March 1953, p. 93.
- ↑ "Recommended Reading", F&SF, April 1953, p. 98.
- ↑ "Book Reviews," New Worlds SF, June 1953, p. 125.
- ↑ "On Books: Sturgeon, Vonnegut, and Trout," Asimov's Science Fiction, April 1987, pp. 179-191.
- ↑ AUTHORS: VONNEGUT—VORHIES / Nat Tilander, Multidimensional Guide to Science Fiction & Fantasy, 2010—2016.