Конь и его мальчик

«Конь и его мальчик» (англ. The Horse and His Boy) — роман Клайва Льюиса, пятый по счёту в Хрониках Нарнии (и третий по внутренней хронологии). Впервые опубликован в 1954 году.

Цитаты

	Конь уверял, что он сидит в седле, как мешок («Стыдно, если нас увидят!» — говорил он), но учителем был терпеливым — никто не научит ездить верхом лучше, чем сама лошадь. — глава 2
	Bree still said he sat like a bag of flour in the saddle. “And even if it was safe, young ’un, I’d be ashamed to be seen with you on the main road.” But in spite of his rude words Bree was a patient teacher.

	В Тархистане и правду, и неправду рассказывают особым слогом; этому учат с детства, как учат у нас писать сочинения. Только рассказы эти слушать можно, а сочинений, если я не ошибаюсь, не читает никто и никогда. — глава 2
	For in Calormen, story-telling (whether the stories are true or made up) is a thing you’re taught, just as English boys and girls are taught essay-writing. The difference is that people want to hear the stories, whereas I never heard of anyone who wanted to read the essays.

	В Тархистане только один закон уличного движения: уступи дорогу тому, кто важнее, если не хочешь, чтобы тебя хлестнули бичом или укололи копьём. — глава 4
	For in Tashbaan there is only one traffic regulation, which is that everyone who is less important has to get out of the way for everyone who is more important; unless you want a cut from a whip or punch from the butt end of a spear.

	Войти легко, выйти трудно, как сказал омар, когда его варили. — глава 5
	Easily in but not easily out, as the lobster said in the lobster pot!

	Владетелям империй не нравятся маленькие страны у их границ. Они хотят победить, поглотить их. — глава 5
	Little lands on the borders of a great empire were always hateful to the lords of the great empire. He longs to blot them out, gobble them up.
	— Эдмунд

	Водой из глубин источника здравомыслия гасится пламень юношеской любви — глава 8 (изречение тархистанского поэта)
	That deep draughts from the fountain of reason are desirable in order to extinguish the fire of youthful love

	Быть королем — это значит идти первым в самый страшный бой, и отступать последним, а когда бывает неурожай, надевать самые нарядные одежды и смеяться как можно громче за самой скудной трапезой во всей стране. — глава 15
	For this is what it means to be a king: to be first in every desperate attack and last in every desperate retreat, and when there’s hunger in the land (as must be now and then in bad years) to wear finer clothes and laugh louder over a scantier meal than any man in your land.

... Корин дрался врукопашную лучше всех в обоих королевствах. Потому его и прозвали Громовым Кулаком, и потому он победил страшного медведя, который был говорящим, но сбежал к немым, а это очень плохо. Корин пошел на него один, зимой, и победил на тридцать третьем раунде, после чего медведь исправился. — глава 15

... in the North Countries could ever equal Corin as a boxer. That was how he got his name of Corin Thunder-Fist; and how he performed his great exploit against the Lapsed Bear of Stormness, which was really a Talking Bear but had gone back to Wild Bear habits. Corm climbed up to its lair on the Narnian side of Stormness one winter day when the snow was on the hills and boxed it without a time-keeper for thirty-three rounds. And at the end it couldn’t see out of its eyes and became a reformed character.

Перевод

Н. Л. Трауберг, 1991 (с уточнениями)

О романе

	Это слишком ужасно. Хотя повествование о добродетелях грандиозно, вы не должны быть синим чулком политкорректности, чтобы найти некоторые из этих фантазий антиарабскими, или антивосточными, или антиосманскими. Со всеми этими стереотипами, в основном, введёнными, чтобы вызывать хохот, есть моменты, когда вы хотели бы поставить книгу обратно в шкаф.
	It's just too dreadful. While the book's storytelling virtues are enormous, you don't have to be a bluestocking of political correctness to find some of this fantasy anti-Arab, or anti-Eastern, or anti-Ottoman. With all its stereotypes, mostly played for belly laughs, there are moments you'd like to stuff this story back into its closet.
	— Кирие О'Коннор