Клетка для орхидей

«Клетка для орхидей» (нем. Der Orchideenkäfig) — второй фантастический роман Герберта В. Франке, впервые изданный в 1961 году.

Цитаты

Первая попытка

Мгновения, когда сознание пробуждается на чужой планете, всегда волнуют. Словно по мановению волшебной палочки на тебя накатывается одна картина за другой, ты различаешь всё новые и новые детали. Иногда они приходят мягко, волнообразно, а иногда — резко, вспышками. И всё это связывается щекочущим нервы ожиданием невообразимого: то ли чего-то необъятного, что не в силах объяснить человеческий мозг, то ли чего-то смертельно опасного. — 1 (начало)

Третья попытка

Судебное заседание Рег. №730214240261 <…> Обвиняются: 1. Фамилия: Александр Беер-Веддингтон, по имени Ал. <сноска>: По собственным показаниям (не доказано). — 4

Обвинитель: Обвиняемый Александр Беер-Веддингтон, объясни нам, почему ты вообще оказался на этой планете? Ал: Собственно говоря, причиной всему — игра. Мы посещаем планеты. И кто хорошо изучит планету, может дать ей своё имя. Обвинитель: Что значит «изучит»? Ал: Необходимо представить документированное описание самого высокоорганизованного организма планеты. Обвинитель: Необходимо ли такой организм увезти, убить или нанести ему ущерб? Ал: Нет. Такого правила вообще не может быть, поскольку мы ещё никогда не встречались с разумными живыми существами. Только видели их следы. Обвинитель: Почему вы играете в такую игру? Ал: Для времяпрепровождения. Обвинитель: Но должен же быть в этом какой-то смысл? Что тебе на сей счёт известно? Ал: Прежде, в атомный век, и ещё некоторое время спустя учёные отправлялись на чужие планеты и тщательно их исследовали. Особенно все, что касалось высокоразвитых живых существ. После чего планете присваивалось имя руководителя экспедиции. Полагаю, отсюда и берет начало наша игра. — 4

Защитник: Итак, я могу считать установленным, что помимо перекрывающих панелей не имелось никакой защиты против воздействия разумных существ. Почему такая защита не была предусмотрена? Регистратор: Люди умиротворены. Машины и автоматы находятся под самоконтролем. Биологические новообразования исключены, так как планету мы стерилизовали. Вторжение разумных существ из межпланетного пространства исключалось, поскольку на соседних планетах жизни нет и образоваться она не может: их мы тоже стерилизовали. Вторжение разумных существ из метагалактики тоже исключалось: наша система связана со своим изолированным солнцем. А все связанные с солнцами планетные системы, где могут находиться живые существа, удалены от нас более чем на пять миллионов световых лет. И так как ничто материальное неспособно перемещаться со скоростью, превышающей скорость света, с достаточной вероятностью исключалось появление чужих живых существ на нашей планете. — 4

Они попали в коридор. Тяжёлый, влажный воздух, фиолетовое свечение, перекатывающееся, будто клубы пара. Правая сторона была свободна, скользкий пол прямой линией убегал вдаль, и конца его они разглядеть были не в силах. Шаги по коридору отдавались как шлепки. А левую сторону коридора занимало сплетение проводов, труб, рефлекторов, нитей, палок и пластиковых оболочек. И в этом сплетении, на расстоянии двух метров друг от друга, сидели ярко-красные, мясистые, со многими отростками создания, освещённые фиолетовыми лампами. Бесконечный ряд, тоже теряющийся вдали. — Клетка с орхидеями, — пробормотал Ал. <…> — Это — люди, — сказал робот. — Люди? — спросил Ал. — Они претерпели дальнейшее развитие, — сказал защитник. — Не верю, — сказал Рене. — А какими вы себе их представляли? Рене начал запинаться: — Н-не з-знаю… другими… не такими… — Для нас непостижимо, как из существ, подобных нам, произошли эти растения, — сказал Ал. — Нас это не удивляет, — возразил робот. — Развитие — переход был постепенным — происходило под нашим наблюдением. Будь вы биологами, вы сразу распознали бы, какие органы из каких произошли. Развитие пока ни в коей мере не завершено: вот, к примеру, рудимент желудка. — Один из его мерцающих огоньков сконцентрировался в луч, который высветил сплюснутую тёмно-красную складку. Потом луч перепрыгнул на мягко пульсирующий мешочек. — А это — сердце, оно до сих пор существует, хотя не выполняет — и не могло бы выполнять — никакой задачи. Фантазия заменила им сведения из биологии. Ал представил себе человека, с которого сняли кожу, соскоблили все ткани, вырезали кости и осторожно разъяли все органы. Если оставшуюся массу закрепить на каркасе, то и выйдет что-то похожее… Его передёрнуло, он почувствовал, как от отвращения и ужаса пот выступил из всех пор. Что-то неприятно сжало желудок. Он едва-едва не отключился в самый последний момент. Но спросил всё-таки: — А почему эти органы обнажены и не имеют защиты? — Они не нуждаются в защите, — ответил робот. <…> — Где их кости? — Им не нужны никакие кости. — А где руки и ноги? — Им не нужны ни руки, ни ноги. — Глаза и уши? — Им не нужны органы чувств. — Как они питаются? — Они получают от нас все необходимые вещества. В переработанном виде — так что переваривать их не приходится. — Как они дышат? — Мы пропускаем их кровь через насос, где она приводится в движение, насыщается кислородом и освобождается от углекислого газа. Вопросы начал задавать Рене: — Где мозг? Луч обозначил скатанную в клубок и уплотненную массу, свисающую из выемки в верхней части «человека». Со всех сторон к ней тянулись тончайшие, словно паутинка, нити, исчезавшие внутри «мозга». — Что это за нити? — С их помощью мы возбуждаем в людях приятные ощущения. Покой, удовлетворение, счастье — и многое другое, чего не выразишь словами. — Они больше не мыслят? — Зачем им мыслить? Счастье приходит только благодаря ощущению. Всё остальное мешает. — Как они размножаются? — Им незачем размножаться, поскольку они не умирают. — Могут они вступить с нами в контакт? — Им незачем больше вступать в контакт — с кем бы то ни было. Оба друга перестали задавать вопросы. Затуманенными глазами смотрели они на похожие на цветы слабые организмы, прикрытые защитными оболочками из металла, стекла и пластика. Они достигли своей цели: рая, нирваны, Всего и Ничего. Но какой ценой? И где — в наполненном фиолетовыми парами, влажном подземном коридоре! — 7

Перевод

Е. П. Факторович, 1984

О романе

«Клетка для орхидей» в такой же степени оригинальна по замыслу, в какой нудно написана. Её идея, пожалуй, не заслуживала того, чтобы разворачивать её в роман. <…> Заключительная картина книги — «последний предел гедонистической инкапсуляции мозгов», отданных на попечение автоматам, представляет собою крайнее продолжение тенденции, которую можно обнаружить в нашей культуре. <…> По сути дела, оба направления развития, предлагаемые нам Франке, подобны: различия между культурой земных пришельцев и «людей-орхидей» имеют скорее внешний характер; и те и другие — гедонисты, отказавшиеся от всех, зачастую конфликтных, ценностей в пользу одной. Конечно, в качестве предсказания картина, изображённая Франке, совершенно неправдоподобна, но как достойная рассмотрения проблема интересна, поскольку разоружает поборника инструментализованной аксиологии, у которого в арсенале понятий нет ни одного, способного опровергнуть ценность именно такой вершины «цивилизационных процессов». Всё это, конечно, в том случае, если принять авторские посылы, устанавливающие тотальную автоматизацию всех культурных работ наравне с созданием и распространением всевозможных благ. Прагматик, несомненно, вздрогнет, оказавшись перед таким «окончательным решением», но ведь рефлекс отвращения нельзя считать рациональным доказательством. Возможно, последний ещё остающийся в распоряжении такого аксиолога аргумент сводится к утверждению, что в реальности полная автоматизация всех исторически возникших видов человеческой деятельности, поддерживающей бытие, <…> невозможна. Однако этот аргумент не касается сути проблемы, даже будь он истинным. Мы апеллируем им к онтологическим свойствам мира в надежде, что их необходимость не позволит возникнуть «клетке для орхидей» или «Космосу как игровому аттракциону» и что материальный мир никогда не пойдёт на осуществление подобной концепции, поскольку он построен иначе. <…> То есть это опять же попытка перекинуть ответственность за человеческую судьбу на онтологию; таким образом обнаруживается сумма опасностей, возникающих из подчинения шкалы ценностей исключительно инструментальным критериям.

— Станислав Лем, «Фантастика и футурология», книга 2 (IX. Утопия и футурология: Мифотворческое и социологическое воображение), 1970

	… иногда кажется, что писатель может быть слишком осторожен и честен в своём продумывании произведения — или, по крайней мере, может развить его таким образом, что начало показывает его менее значительным, чем оно в конечном итоге оказывается. Так обстоит дело с «Клеткой для орхидей» <…>. Всё выглядит как полный бардак. Но <…> в книге III всё учтено и <…> раскрывается как отличная проработка характеров и большое количество жесткого и логического мышления.
	… sometimes seems that a writer can be too careful and honest in his thinking through of a story — or at least, he may develop the total story in such a way that the beginning seems less than it turns out eventually to be. That is the case with The Orchid Cage, by Herbert W. Franke <…>. It all sounds like a mess. But <…> in Book III everything is accounted for and <…> revealed as excellent characterization and a great deal of hard and logical thinking.
	— Лестер дель Рей

	Гедонистический, утопающий в праздности «рай сытых» в романе, несомненно, навеян идеями Олдоса Хаксли. Как и в «Дивном новом мире», рай оказывается таковым лишь на первый взгляд. Возложив все заботы насущные на автоматизированных слуг, цивилизация платит за «беспроблемность» существования бесчеловечностью, переходит в прямом и переносном смысле на существование растительное.
	— Вл. Гаков, «Свет в конце туннеля», 1989