Дом, который построил Свифт

«Дом, который построил Свифт» — сатирическо-биографическая пьеса Григория Горина 1980 года, вскоре экранизированная Марком Захаровым.

Цитаты

Часть первая

Патрик. Видите — растёт дуб?.. Вон тот, огромный… Прекрасный собеседник для вас: ему тоже лет пятьсот… Некто. Уже пятьсот? Боже! Я ведь помню его ещё жёлудем… — 1. Гости дома Свифта

Патрик. Видите ли, сэр, когда наш дорогой хозяин в первый раз умер, он огласил завещание: дом и все средства передаются в пользу безумных!! Слыханное ли дело?.. Вы понимаете, что началось в Ирландии?.. Со всей страны сюда двинулись дармоеды! И великаны, и гуингнмы, и… летающие острова… И самое страшное лилипуты… <…> По всему дому шмыгают лилипуты… Шмыг-шмыг… Мы ходим как цапли по болоту, боимся наступить… <…> Доктор. Успокойтесь, Патрик. Я постараюсь навести здесь порядок. Патрик (печально глядя на Доктора). Сколько вам лет, сэр? Доктор. Тридцать. Какое это имеет значение? Патрик (печально). Предыдущему доктору тоже было тридцать. Ушёл от нас — семидесяти… А проработал всего неделю… — 1

Ванесса (Свифту, взяла поднос с письмами и газетами.) Здесь в основном отклики на вашу очередную кончину. Все газеты признают, что поминание в этом году проходит особо бурно… По всей Ирландии манифестации. В Дублине отмечались уличные беспорядки… В связи с этим, выступая в парламенте, депутат Орнэрри заявил: «До каких пор декан Свифт будет издеваться над Британией?» Он даже выдвинул законопроект, запрещающий вам умирать! (Улыбнулась.) Законопроект провалился. Представитель оппозиции заявил, что Англия — демократическая страна, и если в ней нельзя свободно жить, то умирать каждый может, когда ему вздумается!.. <…> Письмо из Франции. Один из ваших поклонников передаёт отзыв Вольтера на ваше творчество: «Свифт крупнейший сатирик нашего века, но сатира для него не просто жанр, а трагическая необходимость идейного неучастия в современности». Каково ваше мнение, сэр? Свифт безучастен. Да. Я тоже считаю, что это справедливо… Я так и напишу во Францию… — 1

Патрик (доктору). Осторожней, сэр! Этот человек проповедует молча… Даже с амвона… (Огляделся, перешёл на шёпот.) Придёт, встанет перед прихожанами… И МОЛЧИТ. И те МОЛЧАТ… И всё!! Ирландцам уже почему-то сразу не нравится губернатор и раздражает нищета. — 3. История болезни

	Как хорошо, что стали вновь Турниры воскрешать. Пускай рекой польётся кровь, Пусть кости затрещат! Пусть череп лопнет пополам И полетят мозги!! Ведь надо же когда-то нам Их показать другим!!! — 4. Бой с великаном
	— Песня горожан

Доктор (отложив меч). Я не люблю глупых шуток, мистер Глюм. Я приехал драться с великаном. Вы же — человек среднего роста… Футов шесть, не больше… Глюм. Пять футов восемь дюймов… И всё-таки, сэр, я действительно великан. Самый настоящий! Понимаю, в это трудно поверить, но это так… Я опустился… <…> Чёрт возьми, где же Патрик? Можно ли так долго ходить за рюмкой? Появился Патрик с подносом. Патрик. Потише, сэр! Здесь не пивная! Пришли на поединок, так ведите себя прилично… Глюм. <…> Король меня не принял! Он сказал, что не намерен выслушивать чьи-то советы, глядя снизу вверх… Я сказал, что готов упасть перед ним ниц. Но король сказал, что советы снизу ему не интересны… И вообще, сказал король, неужели в Англии не найдётся смелого рыцаря, который бы проучил этого выскочку?.. <…> Рыцари оказались бездарными! Их кони сбрасывали седоков, их стрелы летели мимо, их копья даже не пробивали моих штанов… Король направил мне тайное письмо: «Перестань позорить Британию! Уезжай отсюда на все четыре стороны!» Я написал: «Ваше величество, это — моя родина! Я хочу принести ей пользу… Не гоните меня! Я сделаю для неё все, что вы прикажете!» Король ответил запиской: «Тогда не валяй дурака, стань таким, как все!!» <…> ИТАК, Я СТАЛ УМЕНЬШАТЬСЯ!! Это самое страшное из всех наказаний. Всякий знает, как трудно взбираться наверх, но обратный путь всегда тяжелей… Не спрашивайте, как я это делал. Специальная гимнастика, диета, разнообразные поклоны, приседания… Я спускался вниз, как по тропинке, фут за футом, ежедневно приближаясь к уровню сограждан. С головой было труднее всего, но тут помог алкоголь. Ежедневный трёхкратный приём алкоголя — и ты очищаешь свою башку от ненужных знаний и мыслей… Первый год я с трудом забывал все то, что усвоил в академии, затем пошло легче… <…> Одним словом, постепенно превратился в нормального господина средних размеров. Устроился здесь, в Дублине, нашёл службу в одной конторе, неплохо зарабатывал: женился, построил домик… Отличный домик, сэр, маленький, с участком… И вдруг… этот декан Свифт начинает звонить в колокол и собирать безумных… Мы с женой сначала просто посмеялись, а потом закралась у меня мысль: не тряхнуть ли тебе стариной, Глюм?!! Не подняться ли снова до облаков?! Риск, думал я, небольшой. Посмеюсь, подышу озоном… Выпить дадут! — 4

Некто. Что вы сделали для того, чтоб хоть чуть-чуть изменить свою судьбу? Был ли в вашей прошлой жизни хоть один решительный поступок?.. Вы всегда охраняли тюрьму… И при Георге… И при Эдуарде… И при Генрихе… Рыжий констебль. Но ведь в тюрьмах сидят разбойники! Некто. Это как посмотреть, Джек. Робин Гуд был разбойником, а впоследствии стал героем. Жанна д’Арк — еретичкой, а через сотню лет она святая… И только вы, Джек, тупо стережёте замки тюрьмы из века в век, не раздумывая и не размышляя! — 6. Некто

Часть вторая

Учёный. Небо — часть космоса, оно принадлежит науке! Губернатор (тихо, но для всех). Небо над Ирландией — часть Ирландии. И принадлежит Англии. — 7. Опекунский совет

Учёный. Эпидемия безумия! Когда сходит с ума простой человек — это незаметно, но когда взрывается такой мощный интеллект, как Свифт, мысли и образы летят во все стороны… Доктор. Но декан Свифт — не сумасшедший. Первый член совета. Не горячитесь, доктор, не горячитесь… <…> Доктор (настойчиво). Декан Свифт абсолютно здоров! О чём я и сообщил в Лондон. <…> Первый член совета. <…> вы погубили нас, вы погубили Ирландию, вы погубили Свифта… Доктор. Да почему, чёрт подери?! Первый член совета (взяв Доктора под руку и переходя на шёпот). Вам же объяснили: Свифт — великий сатирик. Это если судить по законам искусства. Второй член совета (берёт Доктора за другую руку, шепчет). А если просто по законам — то за каждый памфлет ему полагается минимум пожизненное заключение… Учёный (подходя сзади). И вот сама жизнь подсказала выход: декан объявляется безумным, мы его — опекаем… Он пишет что хочет, мы возмущаемся как можем… Епископ. И все чисты перед богом! Первый член совета. И перед правительством! Второй член совета. И перед народом! Учёный. Понимаете, какую гармонию вы разрушили, доктор?! Доктор. Но я всего лишь установил диагноз… Первый член совета. Бывает время, сэр, когда и диагноз — это донос!.. — 7

Эстэр. Вспомните шутку ваших друзей: «Если б Свифт и вправду ненавидел людей, он бы не делал это так страстно». — 8. Гулливер

Эстэр. Извините, доктор, я всегда была невысокого мнения о вашей догадливости. Наверное, потому, что вы из Ноттингемшира… Доктор. Какого чёрта вы прицепились ко мне с этим Ноттингемширом? Эстэр. Говорят, там чрезмерные туманы и район сильно отстаёт в своём развитии… — 8

Эстэр. Поэтам бросают цветы, сатирикам — булыжники. Это их слава и гонорар… Сатирик, который перестал возмущать, — кончился. <…> Вот они — настоящие «еху»! Вглядитесь в эти тупые физиономии… Их ничто не волнует, ничто не может растормошить! Свифт окружён стеной непонимания!! Он нанял актёров, чтобы те несли людям его мысли: власти оказались хитрей — они наняли зрителей!.. <…> Декан прав: человек может быть худшим из всех зверей! Обезьяны бьют зеркала, потому что им не нравятся собственные физиономии, но бить писателю окна его же книгами — до этого может додуматься только царь природы!.. — 8

Доктор (кричит). Я — Гулливер! Из Ноттингемшира!.. <…> В Ноттингемшире! Тара-ра-ра! Самые глупые, глупые в мире Живут доктора… Патрик. Ну, слава богу! Наконец-то… (Торжественно пошёл к выходу.) Мисс Джонсон, ваше преподобие — у нас радость! Доктор тронулся! — 8

Патрик (нервно). Они зависли над садом… Эстэр (испуганно оглядываясь). Имеется в виду этот «парящий остров»! Мы все гадали, что это: комета или посланцы иных миров? Сегодня утром здесь появились какие-то люди, которые заявили, что они — «пришельцы из будущего»… Лапутяне … <…> Лапутянин. Эти «эрудиты» так и норовят в каждой эпохе оставить надпись на стене. А потом историки ломают головы, откуда в восемнадцатом веке мог появиться фломастер?! — 9. Молчание доктора Симпсона

Свифт (обращаясь к актёрам). Сегодня в полночь я умру в последний раз. Это — важное представление, поэтому мне хочется в нём быть максимально убедительным… Посмешней изображайте скорбь. <…> Вы, мистер Некто, проводите меня печальным взглядом… Но с лёгким оттенком зависти: мол, везёт же людям… умирают! А мне ещё жить да жить… <…> (Горожанам.) Вы склонитесь надо мной… Подойдёт доктор, составит протокол… И всё! После этого я исчезну… Совсем!.. Один из горожан. И не выйдете на аплодисменты? Свифт. В этот раз — нет… Глюм (со вздохом). Аплодисментов может и не быть. Это вам кажется, ваше преподобие, что всех так уж интересует игра ума… Публику волнует совсем другое… Кто кого любит? Стелла — Ванесса… Ванесса — Стелла. Свифт (печально). Мне не даются лирические сцены… Это пробел в моём творчестве… Патрик. Не наговаривайте на себя, сэр. Чтобы классик, да ещё сумасшедший, не смог придумать эффектную сцену про любовь!.. Где-нибудь у алтаря… Под звуки органа… А мисс Джонсон вам поможет… — 10. Последняя смерть Джонатана Свифта…

О пьесе

Мне довелось прочитать в рукописи «Свифта» — наверное, самое глубокое и горькое из того, что он написал. Потом при каждой встрече с Гришей надоедал ему вопросом: скоро ли премьера? Он отвечал рассказами о цензорском иезуитстве. <…> Один касался новеллы о набожном констебле. Тот, вспоминая свои предыдущие жизни в веках, дошёл до Иерусалима времён распятия Христа. Он вспомнил, что и тогда был охранником. Тогда он пальцем не пошевелил, чтобы помочь Ему. Высокое начальство морщилось: его не устраивало религиозное покаяние. Ему надобно было классовое покаяние. Вот если вместо Иисуса ввести в рассказ человека, который возглавил восстание рабов, — Спартака… Другое цензорское пожелание было ещё смешнее. Какой-то начальник узнал себя в констебле. Он дружески полуобнял Гришу и попросил представить, что должен чувствовать как зритель начальник современной Лефортовской тюрьмы. Он что — тоже должен испытывать комплекс вины перед заключёнными? Гриша начал как бы и оправдываться. Мол, то совсем другое время, другое государство, другая тюрьма по своему назначению… Мы-то живём при социализме, мы свободны, как никто и никогда. Нельзя, мол, сравнивать… «А вот вы и покажите», — назидательно сказал от имени начальника Лефортовской тюрьмы человек, брошенный на искусство <…>. …Гриша не «ввёл», не «показал»… Он не мог не сравнивать. Премьера «Свифта» задерживалась в основном по тактическим соображениям. В те дни документально хоронили очередного генсека, и было бы бестактно показывать картину, в которой художественно профанируют погребальную церемонию.

— Юрий Богомолов, «Поминальная молитва о Грише Горине»