В джунглях фантастики

«В джунглях фантастики» — предисловие Александра Казанцева 1960 года к первой в СССР антология зарубежной фантастики[1][2].

Цитаты править

  •  

Мы отправляемся в смелое путешествие по джунглям американской научной фантастики. Будем исследователями, проникнем в заросли, где среди цепких лиан, кровососных орхидей, ядовитых колючек, среди мрака чащи и засасывающей топи болот можно найти интереснейшие образцы игры ума, а порой и хинное дерево горечи сердца. В эти джунгли стоит углубиться, чтобы лучше понять, что тревожит сегодня американцев, среди которых уже немало таких, кто ищет выхода из дремучей чащи. Однако редкими будут ещё наши находки, и на своём пути мы встретим много такого, что свидетельствует о фантазии, питаемой ненавистью, безысходностью, о фантазии, которая не в силах подняться до смелой и светлой мечты.

  •  

С содроганием перелистывает читатель мрачные страницы [атомной постапокалиптики], написанные, быть может, без всякой мысли вызвать протест против атомных войн. Но ради чего бы ни создавались американскими авторами романы о конце цивилизации и одичании человека — ради ли привычного устрашения, игры на нервах в годы военного психоза или ради затаенного, тлеющего, как искра под пеплом, возмущения безумной гонкой атомного вооружения, — всё равно эти книги неизбежно воспринимаются читателем как предупреждение о близкой пропасти небытия, как призыв остановиться.

  •  

К знаменательному для развития человеческой фантазии 1957 году на американском научно-фантастическом фронте произошёл кризис. Закрылось около двадцати журналов.
Что же случилось? Иссякла фантазия? Нет, у американцев её всегда было достаточно. Скорее ответ нужно было бы искать в самом направлении американской фантастики, в своеобразном пресыщении читателя вымыслом, в ошеломляющем, парализующем читателя влиянии мрачной безысходности, пронизывающей типичные западные представления о будущем. На Западе стало страшно думать о будущем.
Но вот 4 октября 1957 года всё человечество было потрясено беспримерным событием — запуском первого советского искусственного спутника Земли. Вслед за этим началось отнюдь не фантастическое, а самое реальное завоевание человеком космоса. Это решающим образом отразилось на американской фантастике. Достаточно сказать, что число американских научно-фантастических изданий снова удвоилось. Правда, решающих изменений в направлении фантастики не произошло.
Какой бы невероятной ни казалась порой американская научная фантастика, она всё же невольно отражает действительность, реальные достижения, стремления, умонастроения. — подтверждено социологическим исследованием У. Бейнбриджа The Space Flight Revolution, 1976[3]

  •  

Американские фантасты охотно отзываются на научные гипотезы, иной раз гиперболизируя их, доводя до абсурда, охотно принимают на вооружение термины, рождённые самыми новыми открытиями, но мало интересуются сущностью самих открытий.

  •  

Вот оно, зеркало фантазии! Все земные конфликты, империалистические союзы, блоки НАТО и СЕАТО — все это по принципу геометрической пропорции переносится в космические масштабы, как неизменное, застывшее, данное раз и навсегда…

  •  

Том Годвин написал «Неумолимое уравнение», психологическую новеллу ужаса. <…> [Он] был заинтересован лишь в нагнетании ужаса, а отнюдь не в показе силы и благородства человека.

  •  

Некий мистер Люис написал трилогию. <…> На Венере, как выясняется, не знали грехопадения. Дьявол не успел ещё соблазнить венерианскую Еву, видимо, слишком занятый на Земле…

  •  

… американская научная фантастика опирается не на мечту, не на направленную светлым желанием фантазию, а на фантазию, переносящую читателя в мир, не похожий на действительность, или вводящую в знакомый мир устрашающе преувеличенные достижения техники, вызывающие необыкновенные ситуации. Наука, её задачи, терминология, гиперболизированные достижения техники привлекаются лишь для создания умопомрачительных конфликтов и внушения читателю безысходности, обречённости.

  •  

В новелле «Детская площадка» Брэдбери с гневным, бичующим преувеличением показывает, как уродуется в США юное поколение. С отвращением видит он, что в США, начиная с колыбели, с детских площадок, воспитывают в детях жестокость. И дело не в безудержных шалостях и расквашенных носах, живописуемых писателем. Нет! Дело серьёзнее!.. За отвратительным озорством детей читатель видит целую систему калечения юного поколения, систему, готовящую тех, кто способен выжить в жестокой свалке, с ранних лет приучающую детей к виду крови, к страшным преступлениям, так назойливо и бесстыдно рекламируемым на страницах комиксов. Видя рост детской преступности в США, Бредбери не может без ненависти говорить об уродовании детей, но… увы! он почти не видит выхода… Чтобы подчеркнуть безнадёжность положения, он предлагает обмен судьбами между детьми и их самоотверженными и сердобольными отцами, готовыми принять на себя всю тяжесть изуродованного детства.

  •  

Особенно ценно в творчестве Бредбери то, что он не утратил веры в человека, он заглядывает в тайники его души, чистые и нетронутые, где сохранятся, несмотря ни на что, крупицы светлого и хорошего. И как бы ни протестовал Бредбери против выхолащивания гипертрофированной техникой из души человека всего человеческого, он вовсе не отрицает техники, не зовёт к первобытной природе и вигвамам. Нет, в своих рассказах о космических полётах он показывает героизм и яркие черты характера людей, пользующихся чудесными достижениями техники. Бредбери лишь против уродств технического века, а не против технического прогресса. И даже если бы мир постигла катастрофа, — страх перед которой сквозит во многих произведениях Бредбери, — если бы одичали потомки, всё равно останется в их сердцах что-то, что тёплым лучом надежды осветит их будущее.

  •  

У Герберта Уэллса «Борьба миров» — обвинительный акт против современного ему общества, он показывает в фантастической обстановке его гнилость и слабость.

  •  

Разве сможет существовать капитализм без угрозы возможной войны, которая действует на его обречённый организм, как наркотик?..

  •  

… сегодня в этой литературе всё слышней становится голос прогрессивных писателей, отдающих себе отчёт в том, куда идёт мир. В определённой части американской научно-фантастической литературы привлекает критическое отношение к действительности и предостерегающие нотки трибунов, видящих гибельность выбранного руководителями современного им общества пути.

  •  

Через фантазию американцев можно увидеть и понять их действительность, почувствовать тупик американского образа жизни, в котором бьётся, как в клетке, мечта.

Примечания править

  1. Предисловие // Научно-фантастические рассказы американских писателей. — М.: Издательство иностранной литературы, 1960. — С. 5–24.
  2. В джунглях фантастики // На суше и на море. — М.: Географгиз, 1960. — С. 428-445.
  3. «Беседы со Станиславом Лемом» (гл. «Вкус и безвкусица», 1982)