Брат Сула

«Брат Сула» — юмористический рассказ Тэффи 1935 года. Вошёл в авторский сборник «О нежности» 1938 года.

Цитаты

— Она немножко недоразвита, ваша Лиза? — с очаровательной улыбкой осведомилась тетя Нелли. — Это хорошо. Ничто так не старит родителей, как слишком умные дети.

Вообще он как-то неправильно говорил по-русски. Потом выяснилось, что с детства он говорил по-английски с гувернанткой, по-французски с матерью, а теперь в школе по-немецки. С отцом он никогда не разговаривал — не приходилось, — но считалось, что это происходит по-русски. Молчал по-русски.

— Вот. Это начало романа. Сочинил мой младший брат Шура, а я записал. Вот. <…> «Знаете ли вы, что такое любовь, которая разрывает все ваши внутренности, заставляет вас кататься по полу и проклинать свою судьбу». Вот всё. Это только начало романа. Дальше пойдёт ещё интереснее. Мой младший брат Шура будет зимой придумывать имена для героини и героя. Это труднее всего.

Роман Пети ещё закончен не был, и он прочёл нам только два отрывка. По-моему, роман был написан под сильным влиянием Толстого, отчасти «Войны и мира», отчасти «Анны Карениной». Начинался он так: «— Няня, соберите скорее Митины пелёнки. Завтра мы едем на войну, — сказал князь Ардальон». <…> помню содержание другого отрывка. Князь Ардальон, оставив на войне няню и Митю с пелёнками, неожиданно вернулся домой и застал у жены князя Ипполита. «— Ты, негодяй, изменяешь мне! — воскликнул князь Ардальон и направил на него конец своей шпаги. Где-то в трубе загремела заслонка». Помню, что на меня очень сильное впечатление произвела именно эта последняя загадочная фраза. Почему вдруг в трубе загремела заслонка? Было ли это неким оккультным явлением, отмечавшим кровавую драму? Или князь Ардальон так размахался шпагой, что повредил печку? Ничего не понимаю и не понимала, но чувствовалось веяние таланта и было жутко.

— И вообще, у него масса планов. А как он обращается с женщинами! У нас гостила одна дама, очень роскошная женщина. Так Шура пригласил её погулять в лес и завёл в болото. Она кричит, зовет на помощь. А он ей говорит: «Хорошо, я вас спасу, но за это вы должны быть моею». Ну, она, конечно, согласилась. Он её и вытащил. Иначе — смерть. Болото засасывает. В прошлом году туда корова провалилась. — А отчего же он корову не вытащил? — спросила моя младшая сестра, смотря на Петю испуганными круглыми глазами. — Ведь он мог бы и корову взять потом себе? — Не знаю, — отвечал Петя. — Должно быть, некогда было. Мой брат Шура всё может. Он плавает лучше всех на свете. Скорее всякой змеи, а змея может проплыть больше двухсот вёрст в час, если считать на километры. — А прыгать он умеет? — Прыгать? — переспросил Петя с таким видом, будто его даже смешит такой вопрос. — Ну конечно! И он такой лёгкий, что может продержаться несколько минут на воздухе. Прыгнет — и остановится, а потом уже опустится. Конечно, не особенно высоко, а так приблизительно до моего правого виска. Вот на будущий год он приедет, так он вам всё покажет. — А он высокого роста? — спросила я, стараясь представить себе этого героя. — Очень высокий. Выше меня на три четверти головы и ещё на два вершка. А может быть, даже немножко ниже. <…> — А скажите, Шура тоже будет держать экзамен в вашу гимназию? — Ну, ему экзамен не страшен. Он в две минуты сам провалит всех учителей, мой младший брат Шура! Все эти рассказы глубоко нас волновали. <…> Конечно, мы немножко посмеивались над тем, что брат Сула может держаться на воздухе, но какой-то трепет в душе от этого рассказа всё-таки остался. — Факиры, однако, на воздухе держатся. Что Сула сразит всех экзаменаторов, тоже подозрительно. Но вот в «Детстве знаменитых людей» сказано же, будто Паскаль в двенадцать лет защищал какую-то диссертацию. Вообще все это было очень интересно и даже страшновато. И вот узнаём новость — брат Сула приедет на Рождество. <…> Стали готовиться к встрече знатного гостя. <…> В гостиной нас ждёт Петя. Он какой-то притихший. — А где же… — начинаю я и вижу щупленького маленького мальчика в матросской курточке и в коротеньких штанишках с пуговками. Он похож на воробыша, у него веснушчатый носик и рыжий хохолок на голове. Мальчик подбежал к нам и запищал взволнованно, словно ябедничая, и уже совсем шепеляво: — Я Сула, я Петин блат, Сула… Мы застыли с открытыми ртами. Мы ничего подобного не ждали. Мы даже испугались. Если бы мы увидели какое-нибудь чудище, Вия, слона с львиной гривой — мы бы меньше растерялись. К чудищу мы внутренне были подготовлены. Но этот рыженький воробьёныш в коротких штанишках… Мы глядели на него в ужасе, как на оборотня.