Человек, который совратил Гедлиберг

«Человек, который совратил Гедлиберг» (англ. The Man That Corrupted Hadleyburg) — сатирический рассказ (короткая повесть) Марка Твена 1899 года, давший название сборнику 1900 года.

Цитаты

	— Деньги наши! Какая радость, какое счастье! Эдвард! Поцелуй меня, милый… мы давно забыли, что такое поцелуй, а как они нам необходимы… я про деньги, конечно… — глава II
	“Oh, Edward, the money is ours, and I am so grateful, oh, so grateful,—kiss me, dear, it’s for ever since we kissed—and we needed it so—the money—”

Много-много лет назад Гудсон хотел жениться на очень славной и хорошенькой девушке по имени Нэнси Хьюит, но в последнюю минуту брак почему — то расстроился; девушка умерла, а Гудсон так и остался холостяком и с годами превратился в старого брюзгу и ненавистника всего рода человеческого. Вскоре после смерти девушки в городе установили совершенно точно — во всяком случае, так казалось горожанам, — что в жилах её была примесь негритянской крови. Ричардс долго раздумывал над этим и, наконец, припомнил все обстоятельства дела, очевидно ускользнувшие из его памяти за давностью лет. Ему стало казаться, что негритянскую примесь обнаружил именно он; что не кто другой, как он, и оповестил город о своём открытии и что Гудсону так и было сказано. Следовательно, он спас Гудсона от женитьбы на девушке с нечистой кровью, и это и есть та самая услуга, цены которой он не сознавал, — вернее, не сознавал, что это можно назвать услугой. Но Гудсон знал ей цену, знал, какая ему грозила опасность, и сошёл в могилу, испытывая чувство признательности к своему спасителю и сожалея, что не может оставить ему наследство. — II

Goodson, years and years ago, came near marrying a very sweet and pretty girl, named Nancy Hewitt, but in some way or other the match had been broken off; the girl died, Goodson remained a bachelor, and by-and-by became a soured one and a frank despiser of the human species. Soon after the girl`s death the village found out, or thought it had found out, that she carried a spoonful of negro blood in her veins. Richards worked at these details a good while, and in the end he thought he remembered things concerning them which must have gotten mislaid in his memory through long neglect. He seemed to dimly remember that it was HE that found out about the negro blood; that it was he that told the village; that the village told Goodson where they got it; that he thus saved Goodson from marrying the tainted girl; that he had done him this great service "without knowing the full value of it," in fact without knowing that he WAS doing it; but that Goodson knew the value of it, and what a narrow escape he had had, and so went to his grave grateful to his benefactor and wishing he had a fortune to leave him.

	Он заметил, что на физиономиях девятнадцати первейших граждан Гедлиберга и их жён снова появилось выражение мирного, безмятежного счастья. Он терялся в догадках <…>. Сдержанный восторг на физиономии Грегори Ейтса мог означать лишь одно — кончину его тёщи. Опять ошибка! А Пинкертон… Пинкертон, должно быть, неожиданно для самого себя получил с кого-нибудь десять центов долгу… — II
	He noticed that the faces of the nineteen chief citizens and their wives bore that expression of peaceful and holy happiness again. He could not understand it <…>. The subdued ecstasy in Gregory Yates`s face could mean but one thing—he was a mother-in-law short; it was another mistake. "And Pinkerton—Pinkerton—he has collected ten cents that he thought he was going to lose."

	— Ступайте и постарайтесь исправиться, не то, попомните мое слово, наступит день, когда грехи сведут вас в могилу и ей попадёте в ад или в Гедлиберг. Первое предпочтительнее. — глава III
	“Go, and reform—or, mark my words—some day, for your sins you will die and go to hell or Hadleyburg—try and make it the former.”

Перевод

Н. А. Волжина, 1947

О рассказе

Знаменитый рассказ может по праву считаться вершиной поздней новеллистики Твена. Тема всепоглощающей власти «голого интереса, бессердечного чистогана», проникающего во все уголки общественной и частной жизни, уродуя сознание американских граждан, волновала Твена и ранее, со времён «Позолоченного века». Здесь эта тема развита с классической цельностью и полнотой, без каких-либо компромиссов и оговорок. История девятнадцати столпов общества, именитейших людей Гедлиберга, единодушно пошедших на мошенничество и лжесвидетельство ради вожделенного мешка с долларами, вызывает в самом художнике и усмешку и скорбь: ведь речь идёт здесь о моральном и социальном банкротстве того буржуазного американского общественного строя, который когда-то казался молодому Твену, как и миллионам простых американцев, оплотом прогресса и цивилизации.

— Анна Елистратова, 1961

Твен уловил и показал наиболее типичную черту американского бизнесмена — хладнокровие и цинизм; любое скандальное происшествие делец сумеет использовать либо как рекламу для товара, либо как козырь в политической игре. <…> Нравственно возвышаясь над Гаркнесами и Пинкертонами, народ в политическом отношении — игрушка в руках этих авантюристов, — вот обобщение, подсказываемое Твеном. <…> Рассказ заканчивается многозначительной фразой: после пережитого потрясения Гедлиберг «стал снова честным городом»… «Честность» Гедлиберга, возрождённая, как феникс из пепла, — этот сатирический образ делает рассказанную Твеном историю случаем, который может повториться бесчисленное количество раз, — концовка создает впечатление живучести описанного явления.

— Мария Боброва, «Марк Твен», 1961

… Гэдлиберг тесно, хоть и «засекреченным» образом, связан с родным городом Твена, Ганнибалом. Дело в том, что саркастическая шутка: «В ад или в Гэдлиберг», несколько натянутая в рассказе, как и в дневниковой записи о Гейдельберге, восходит к известной из биографии молодого Твена остроумной шутке, относящейся к последним годам его жизни в Ганнибале. Дразня своих сограждан, он писал и даже печатал в своей газетке ад и Ганнибал одинаковым образом (Н — 1), пользуясь тем, что оба слова начинаются и оканчиваются теми же буквами (Hannibal и Hell — ад); слово же ад, по принятым в то время в США цензурным правилам, обычно писалось и печаталось с прочёркиванием всей средней части слова. Таким образом, Ганнибал присутствовал в сознании художника даже тогда, когда город назывался ещё Гейдельбергом и Твен намеревался строить свою притчу на немецком материале. Второй важный момент, который следует подчеркнуть в рассказе Твена, — это вводимый им романтический мотив «таинственного незнакомца», дерзкой интриге которого Гэдлиберг обязан своим моральным падением. Всеведение и сверхъестественная ловкость незнакомца заставляют считать его скорее чёртом, чем человеком; к такому же заключению приводит описание его наружности <…> и «демоническое» послание, с которым он обращается к жителям города. Этот мотив в «Человеке, который совратил Гэдлиберг» особенно важен потому, что пришелец из неведомого мира — молодой человек, совершающий чудеса и называющий себя Сатаной, — становится главным действующим лицом и главным судьёй человеческих поступков и человеческой морали в следующем крупном произведении Твена, так и называющемся «Таинственный незнакомец».

— Абель Старцев, «Марк Твен и Америка», 1962

	Обитатели Гедлиберга удручающе похожи друг на друга. Билсон неотличим от Вилсона, их совершенно одинаковые мысли укладываются в одни и те же словесные формулы. <…> В рассказе Твена все как бы удваивается, утраивается, учетверяется… Подделки и маски множатся на глазах по принципу цепной реакции.
	— Анна Ромм, «Марк Твен», 1976