Таинственный незнакомец

незаконченный роман Марка Твена

«Таинственный незнакомец» (англ. «The Mysterious Stranger») — поздняя незаконченная повесть Марка Твена, впервые опубликована в 1916 году, после смерти автора, его секретарем и хранителем литературного наследия Альбертом Бигло Пейном.

Таинственный незнакомец
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Текст, который опубликовал Пейн, изначально считался каноническим. Но после его смерти новый хранитель Бернард Де Вото, занявший этот пост в 1938 году, обнародовал ещё три варианта повести. Каждая из этих рукописей была незаконченной, как и опубликованный труд Пейна. Каждая рукопись имела своё авторское название, и их хронология такова: «Хроника Сатаны-младшего», «Школьный холм», «№ 44, Таинственный незнакомец».

Хроника Сатаны-младшего

править

«Хроника Сатаны-младшего» англ. «The Chronicle of Young Satan». Цитаты приведены по переводу Абеля Старцева из издания «Таинственный незнакомец» // Марк Твен. Собрание сочинений в восьми томах. — М.: Правда, 1980. — Т. 7.

  •  

Ученьем нас не обременяли. Нас учили, что прежде всего надо быть добрым католиком, почитать деву Марию, церковь и святых мучеников; обожать царствующего монарха, говорить о нём почтительным шёпотом, обнажать голову, завидя его портрет, твёрдо знать, что он милостивей, дарующий нам пропитание и покой на земле, и что мы рождены в этот мир с единственной целью проливать для него пот и кровь и, если понадобится, отдать жизнь за него. Это — главное. Знать остальное считалось необязательным и даже не очень желательным. Священники говорили нам, что наука ни к чему простым людям: она порождает в них недовольство своей судьбой; судьба же их уготована господом богом, а бог не любит того, кто ропщет.

  •  

Тут уж ничего не поделаешь. Замешался в политику, значит стоишь нагишом в осином гнезде.

  •  

Документ, если он не составлен священником, может быть ложным.

  •  

Никто не потворствует дьяволу, все осуждают его, но делают это без дерзости, с долей почтения.

  •  

Бывало и так, что он отзывался о дьяволе насмешливо и с презрением, и люди крестились тогда и спешили скорее прочь, боясь, как бы с ними не приключилось чего худого. Что ни толкуй, дьявол ведь тоже святой, раз о нём говорится в Библии, а раз это так, его имя тоже не следует называть всуе.

  •  

Епископ отрешил его от исполнения священных обязанностей, когда пошёл слух, будто он кому-то сказал, что бог добр и милостив и когда-нибудь сжалится над своими детьми.

  •  

Призраки, говорил он, не причиняют вреда и бродят просто потому, что они одиноки, несчастны и ищут сочувствия и утешения.

  •  

Не нужно просить. Пока вы со мной, ваше дело только желать.

  •  

Когда вы сталкиваетесь с чем-либо столь необычайным, захватывающим, изумительным, некий трепет и вместе с тем ликование охватывает нас с головы и до пят. Вами владеет мысль: неужели вы живы и все это видите в самом деле? Вы не в силах оторвать изумлённого взгляда, губы у вас сохнут, дыхание прерывается, но вы не променяете это своё ощущение ни на что другое на свете.

  •  

Деликатность! Я говорю вам правду, а правда всегда деликатна. То, что вы называете деликатностью, — вздор.

  •  

— Не плачьте, — сказал Сатана, — они никому не нужны.
— Но они попадут теперь в ад!
— Ну и что же? Мы слепим других.

  •  

Трудно передать словами владевшие нами чувства. Это был, наверно, восторг, а восторг не укладывается в слова. Восторг — как музыка. Попробуйте передать другому свои впечатления от музыки так, чтобы он ими проникся.

  •  

Когда вы говорите: кирпич — плох, вы не задумываетесь о том, оскорблён ли кирпич вашим суждением. Чувствует ли кирпич? Вам не приходилось думать об этом?

  •  

Человек — это собрание болезней, вместилище нечистот. Он рождён сегодня, чтобы исчезнуть завтра. Он начинает своё существование как грязь и кончает как вонь.

  •  

Он не обладал выдающимся дарованием, но был приветливым добрым малым, а это тоже немалый талант и помогает нам в жизни.

  •  

Как и все в нашей деревне, Урсула лгала без зазрения совести и не страшилась адского пламени, когда дело касалось обиходных, привычных вещёй. История с монетой была необычной и потому внушала ей опасения. Попрактиковавшись с неделю в подобной лжи, она попривыкла бы к ней и лгала бы уже с лёгкостью. Таковы и мы все.

  •  

— Воробей не падёт на землю без воли господней.
— Раз падёт, так не всё ли равно, по воле или без воли господней.

  •  

В глубине души Урсула, может быть, и считала, что всё, что случилось, чистое колдовство и что кошка орудие дьявола, но это было, пожалуй, и к лучшему, потому что вселяло уверенность, что деньги будут поступать аккуратно и они с Маргет будут сыты и обеспечены. В той мере, в какой это касается денег, даже самые благочестивые из наших крестьян считают сделку с дьяволом более надёжной, чем с ангелом.

  •  

Я сказал, что это ужасное зверство.
— Нет, это чисто человеческая жестокость. Ты оскорбляешь своими словами зверей. Они этого не заслуживают.

  •  

Таковы все вы, люди. Лжёте, претендуете на добродетели, которых у вас и в помине нет, и не желаете признавать их за высшими животными, которые действительно их имеют. Зверь никогда не будет жестоким. Это прерогатива тех, кто наделен Нравственным чувством. Когда зверь причиняет кому-либо боль, он делает это без умысла, он не творит зла, зло для него просто не существует. Он никогда не причинит никому боли, чтобы получить от того удовольствие; так поступает только один человек. Человек поступает так, вдохновленный всё тем же ублюдочным Нравственным чувством. При помощи этого чувства он отличает хорошее от дурного, а затем решает, как ему поступить. Каков же его выбор? В девяти случаях из десяти он предпочитает поступить дурно. На свете нет места злу; и его не было бы совсем, если бы не вы с вашим Нравственным чувством. Беда в том, что человек нелогичен, он не понимает, что Нравственное чувство позорит его и низводит до уровня самого низшего из одушевлённых существ.

  •  

За что же они так страшно наказаны? Ни за что, разве только за то, что по глупости своей родились людьми.

  •  

И вы ещё утверждаете, что вы обогнали собак! Не знаю, найдется ли кто на свете менее способный к логическому мышлению, чем ваша людская порода.

  •  

— Зверь никогда так не поступит.
— Но ведь это бесчеловечно.
— Нет, Сеппи, как раз человечно. Вполне человечно. Грустно слушать, когда ты порочишь высших животных и приписываешь им побуждения, которые им чужды и живут только в человеческом сердце. Высшие животные не заражены Нравственным чувством.

  •  

Обидно, что в этом мире, где многие не знают, куда девать своё время.

  •  

Сеппи сказал, что раз пес простил своего хозяина, который причинил ему столько зла, быть может, бог зачтет это Гансу Опперту за отпущение грехов, хотя с другой стороны, поскольку прощение собаки было бесплатным, оно не могло иметь настоящей церковной силы.

  •  

В нашей деревне старались вывести ведовство с корнем, но чем больше мы жгли ведьм, тем больше их появлялось.

  •  

На свете нет ничего тяжелее, чем попасть в презрение к друзьям.

  •  

В любом обществе, малом или большом, всегда найдётся сколько-то добронамеренных по своей природе людей, которых не так-то просто подбить на дурной поступок; разве только если поставить всерьёз под угрозу их собственное благополучие или сильно их запугать ещё каким-нибудь способом.

  •  

Мы были трусами и не могли решиться на добрый поступок, потому что он грозил нам опасностью. Признаваться друг другу в низости нам не хотелось, и мы поступали так, как поступают все при таких обстоятельствах, — не касались больной темы совсем.

  •  

Они поносили судей, оробевших перед священником, но притом забывали бранить за трусость себя. Ещё они упускали, что, клеймя трибунал за то, что он судит одних беззащитных старух, они клеймили себя — и они были храбрыми только перед старухами.

  •  

Перемена — она гонит прочь усталость тела и духа, словно перекидываешь тяжесть забот с одного плеча на другое.

  •  

Ты и тебе подобные — неповторимые в своем роде создания. Каждый человек — это машина для страдания и для радостей. Два механизма соединены одной сложной системой и действуют на основе взаимной связи. Едва успеет первый механизм зарегистрировать радость, второй готовит вам боль — несчастье. У большинства людей жизнь строится так, что горя и радостей приходится поровну. Там, где такого равновесия нет, преобладает несчастье. Счастье — никогда. Встречаются люди, устроенные так, что вся их жизнь подчинена механизму страданий. Такой человек от рождения и до самой смерти совсем не ведает счастья. Всё служит для него источником боли, что он ни делает, приносит ему страдания. Ты, наверно, видел таких людей. Жизнь для них — гибельный дар. Порой за единственный час наслаждения человек платит годами страдания — так он устроен.

  •  

Люди не различают, что идёт им на пользу и что во вред. Они не разбираются в этом потому, что не знают будущего.

  •  

Есть игра, ты не раз играл в неё со своими друзьями. Вы ставите кирпичи близко один от другого. Вы толкаете первый кирпич, он падает, валит соседний, тот сбивает ещё один и так далее, и так далее, пока все кирпичи не лежат на земле. Такова и жизнь человеческая. В младенчестве человек толкает первый кирпич. Дальнейшее следует с железной неотвратимостью.

  •  

Порядок человеческой жизни предопределяется первым толчком. Никаких неожиданностей в ней нет и не будет, потому что каждый новый толчок зависит от предыдущего. Тот, кому доступно подобное видение, прозревает весь ход человеческой жизни от колыбели до самой могилы.

  •  

— Человек осуждён на пожизненное заключение и не может вырваться из тюрьмы.
— Да, он не в силах уйти от первого же поступка, совершённого им в младенчестве.

  •  

Вы рассуждаете, как свойственно людям, — иными словами, бессмысленно.

  •  

Мы увидели, как на протяжении столетий христианство и цивилизация шли нога в ногу, «оставляя на своем пути голод, опустошение, смерть и прочие атрибуты Прогресса».

  •  

Ни разу завоеватель не начал войну с благородной целью. Таких войн в истории человечества не встречается.

  •  

Убийство было любимейшим делом людей с самой их колыбели, но я полагаю, одна лишь христианская цивилизация добилась сколько-нибудь стоящих результатов.

  •  

Кто извлекает пользу из всего этого? Только лишь горстка знати и ничтожных самозваных монархов, которые пренебрегают вами и сочтут себя осквернёнными, если вы прикоснетесь к ним, и захлопнут дверь у вас перед носом, если вы постучитесь к ним. На них вы трудитесь, как рабы, за них вы сражаетесь и умираете (и гордитесь этим к тому же вместо того, чтобы почитать себя опозоренными). Само присутствие этих людей — удар по вашему человеческому достоинству, хоть вы и страшитесь это признать. Они не более чем попрошайки, которых вы из милости кормите, но эти попрошайки взирают на вас, как филантропы на жалких нищих. Такой филантроп обращается с вами, как господин со своим рабом, и слышит в ответ речь раба, обращенную к господину. Вы не устаёте кланяться им, хотя в глубине души — если у вас ещё сохранилась душа — презираете сами себя за это. Первый человек был уже лицемером и трусом и передал своё лицемерие и трусость потомству. Вот дрожжи, на которых поднялась ваша цивилизация.

  •  

Она излечивала людей колдовским способом. Её пациенты, вместо того, чтобы глотать слабительное и пускать себе кровь у цирюльника, мылись горячей водой и укрепляли свои силы питательной пищей.

  •  

Я хорошо изучил людей. Они — овечьей породы. Они всегда готовы уступить меньшинству. Лишь в самых редких, в редчайших случаях большинству удаётся изъявить свою волю. Обычно же большинство приносит в жертву и чувства свои и убеждения, чтобы угодить горлодёрам. Иногда горлодёры правы, иногда нет, для толпы это не имеет большого значения, — она подчиняется и в том и в другом случае. Люди — дикие или цивилизованные, всё равно — добры по своей натуре и не хотят причинять боль другим, но в присутствии агрессивного и безжалостного меньшинства они не смеют в этом признаться. Призадумайся на минуту. Добрый в душе человек шпионит за другим человеком, таким же, как он, чтобы толкнуть его на поступок, который обоим гадок.

  •  

Монархи, аристократические правления и религии основывают свою власть на этом коренном недостатке людей. Суть его в том, что человек не верит другим людям, но, трепеща за своё благоденствие и свою жизнь, делает всё, чтобы подладиться к ним.
Монархи, аристократические правления и религии будут и впредь процветать, а вы будете под ярмом, оскорблённые и униженные, потому что вы рабы меньшинства и хотите оставаться рабами. Не было и не будет такой страны, где большинство было бы действительно предано монарху, вельможе или священнику!

  •  

Погляди, как людей заставляют идти на войну, и ты убедишься, что они истинные бараны. Ещё не было случая, чтобы тот, кто начинает войну, действовал справедливо и честно.

  •  

Неужели ты так и не понял, что, только лишившись рассудка, человек может быть счастлив? Пока разум не покинет его, он видит жизнь такой, как она есть, и понимает, насколько она ужасна. Только сумасшедшие счастливы, да и то не все. Счастлив тот, кто вообразит себя королём или богом, остальные несчастны по-прежнему, всё равно как если бы они оставались в здравом уме. Впрочем, ни об одном из вас нельзя сказать, что он в здравом уме, и я пользуюсь этим выражением условно.

  •  

Жизнь человечества — постоянный, беспрерывный самообман. От колыбели и вплоть до могилы люди внушают себе фальшивые представления, принимают их за действительность и строят из них иллюзорный мир.

  •  

При всей нищете люди владеют одним бесспорно могучим оружием. Это — смех. Сила, доводы, деньги, упорство, мольбы — всё это может оказаться небесполезным в борьбе с управляющей вами гигантской ложью. На протяжении столетий вам, быть может, удастся чуть-чуть расшатать её, чуть-чуть ослабить. Но подорвать до самых корней, разнести её в прах вы сможете только при помощи смеха. Перед смехом ничто не устоит.

  •  

Сама жизнь — только видение, только сон. Нет ничего. Всё — только сон. Бог, человек, вселенная, солнце, россыпи звёзд — всё это сон, только сон. Их нет. Нет ничего, кроме пустоты и тебя. Но ты — это тоже не ты. Нет тела твоего, нет крови твоей, нет костей твоих — есть только мысль.

  •  

Сейчас ты останешься один навсегда в необъятном пространстве и будешь бродить по его бескрайним пустыням без товарища, без друга, потому что ты только мысль, единственная на свете; и никому не дано ни изгнать эту одинокую мысль, ни истребить ее.

  •  

Как странно, что ты не понял, что ваша вселенная, жизнь вашей вселенной — только сон, видение, выдумка. Странно, ибо вселенная ваша так нелепа и так чудовищна, как может быть нелеп и чудовищен только лишь сон. Бог, который властен творить добрых детей или злых, но творит только злых; бог, который мог бы с лёгкостью сделать свои творения счастливыми, но предпочитает их делать несчастными; бог, который велит им цепляться за горькую жизнь, но скаредно отмеряет каждый её миг; бог, который дарит своим ангелам вечное блаженство задаром, но остальных своих чад заставляет добиваться блаженства в тяжких мучениях; бог, который своих ангелов освободил от страданий, а других своих чад наделил неисцелимым недугом, язвами духа и тела! Бог, проповедующий справедливость, и придумавший адские муки, призывающий любить ближнего, как самого себя, и прощать врагам семижды семь раз, и придумавший адские муки! Бог, который предписывает нравственную жизнь, но притом сам безнравствен; осуждает преступника, будучи сам преступником; бог, который создал человека, не спросясь у него, но взвалил всю ответственность на его хрупкие плечи, вместо того, чтобы принять на свои; и в заключение всего с подлинно божественной тупостью предлагает рабу своему, замученному и поруганному рабу себе поклоняться…

  •  

Всё, что я тебе говорю — это правда! Нет бога, нет вселенной, нет жизни, нет человечества, нет рая, нет ада. Всё это только сон, замысловатый дурацкий сон. Нет ничего, кроме тебя. А ты только мысль, блуждающая мысль, бесцельная мысль, бездомная мысль, потерявшаяся в вечном пространстве.

Школьный холм

править

«Школьный холм» англ. «Schoolhouse Hill». Цитаты приведены по переводу Н. Колпакова из издания Твен М. На школьном холме. — И грянул гром… Антология американского фантастического рассказа / Сост. Ю. Зарахович, В. Скурлатов. — М.: Молодая гвардия, 1976. — С. 115—132.

  •  

Потом класс превратился в тараторящих попугаев, которые знали в грамматике все правила, за исключением одного, как эти правила использовать в обычной речи.

  •  

Мальчик, ты чудо!.. Ты единственный человек в Америке, который знает все слова английского языка.

  •  

Милая, прелестная и бесхитростная девушка, которой только что исполнилось восемнадцать лет, ещё не знала любви и умела только поклоняться, как огнепоклонники поклоняются солнцу, довольствуясь малым и ничего взамен не требуя.

  •  

— Я никогда голоден не бываю.
— Очень жаль. Ты многое потерял.

  •  

Измерения и отсчёты времени сделаны ради удобства и сами по себе ничего не значат.

№ 44, Таинственный незнакомец

править

«№ 44, таинственный незнакомец. Старинная рукопись, найденная в кувшине. Вольный перевод из кувшина» англ. «No. 44, the Mysterious Stranger: Being an Ancient Tale Found in a Jug and Freely Translated from the Jug». Цитаты приведены по переводу Людмилы Биндеман из издания Твен М. №44, Таинственный незнакомец. — М.: Политиздат, 1989. — 416 с. — (Библиотека атеистической литературы). — 200000 экз. — ISBN 5-250-00380-X

  •  

Ученьем нас особенно не морочили. Внушали, что надо быть добрым католиком, чтить деву Марию, церковь и святых мучеников превыше всего, благоговеть перед монархом, говорить о нем, понизив голос, со священным трепетом, обнажать голову перед его портретом, почитать благодетелем, дающим хлеб наш насущный и все земные блага, и сознавать, что мы посланы в этот мир с одной-единственной целью — работать на него, проливать за него кровь, отдать за него жизнь, если потребуется. Тот, кто затвердил эти истины, мог не утруждать себя более: по сути дела, ученье было под запретом. Священники проповедовали, что знание пагубно для простых людей, ибо при многой мудрости возникает недовольство участью, уготованной богом, а бог не терпит, когда люди ропщут на его, божье, предопределение.

  •  

Он был беспутный, злобный, нечестивый, а в остальном хороший человек.

  •  

Так уж повелось: лезть в политику — всё равно что, заголившись, соваться в осиное гнездо.

  •  

Жизнь тогда была легче, чем нынче, грехи отпускались почти задаром, и все, кроме нищих, могли позволить себе грешить.

  •  

В летопись может вкрасться и ложь, если, конечно, её писал не священник.

  •  

Люди осуждают Дьявола гневно, но сдержанно, без грубых нападок.

  •  

А порой откровенно глумился над Дьяволом, и тогда прихожане, поспешно перекрестившись, уходили подальше, опасаясь, как бы хулитель не накликал на них беду. Оно и понятно, ведь Дьявол, хоть и падший, но ангел, про него написано в Библии, а священные имена нельзя произносить всуе, не то навлечешь на себя божью кару.

  •  

Епископ лишил его прихода за то, что он как-то сказал, беседуя с паствой, что бог — воплощенная доброта и он изыщет способ спасти всех своих несчастных земных детей.

  •  

У него был особый талант вызывать к себе ненависть, и он платил за неё сторицей.

  •  

Как и большинство людей, я не решался жить своим умом, если мои желания шли вразрез с волей других. Даже лучшие из нас поступают, как все, а не по справедливости.

  •  

Человек счастлив, когда ему завидуют.

  •  

За что ты коришь себя? Не ты себя создал, в чем же твоя вина?

  •  

Будь они настоящими мужчинами, они подобрели бы к своей жертве, но они не были настоящими мужчинами и не подобрели.

  •  

Затея с экзаменом провалилась, провалилась с треском, и печатники возненавидели Сорок четвертого ещё больше, хоть сами были во всём виноваты. Это заложено в природе человеческой.

  •  

Не всё, что кажется пустяком людям, повидавшим свет, пустяк для молодого человека.

  •  

Тишина, последовавшая за этим предложением, заполнила бы пространство в четыре акра и ушла на фут в глубину.

  •  

Не смей называть меня женщиной, подонок! Попробуй ещё раз так ко мне обратиться — на куски разорву!

  •  

Согласитесь, это в человеческой природе — жалеть врага, попавшего в большую беду, даже если гордость не позволяет вам подойти к нему при всём народе и открыто заявить о своих чувствах.

  •  

По-моему, никто не вызывает у людей такого жгучего интереса, как человек, обречённый на сожжение.

  •  

— Мне бы так хотелось, чтоб ты стал христианином, может, попробуешь?
 Сорок четвертый покачал головой.
— Я затоскую, — молвил он.
— Затоскуешь? Почему?
— Я окажусь в полном одиночестве.

  •  

Впрочем, это не мои мысли, я позаимствовал их позднее, из вторых рук, откуда и берутся все мудрые мысли, если верить Сорок четвертому.

  •  

Ничто не действует так угнетающе, как ожидание грядущего несчастья, напророченного могущественным злым колдуном.

  •  

Мне было боязно, что он загорится изнутри и взорвется, а пострадает кто-нибудь другой, как бывает во время бунтов и разных волнений.

  •  

Слово не способно правильно передать даже человеческую мысль.

  •  

Почитаю, — передразнил он меня, — оставь эту привычку. Солнцу безразлично, почитает его светлячок или нет.

  •  

Мне давно знаком род человеческий, и — поверь, я говорю от чистого сердца — он чаще вызывал у меня жалость, чем стыд за него.

  •  

Да, люди забавны, как мартышки. Пожалуй, ещё забавнее, ведь моральное и умственное кривлянье людей разнообразнее, чем у мартышек, и оттого забавнее.

  •  

Ничто так не радует человека, как зависть окружающих.

  •  

— Должен напомнить тебе, что я создан по образу и подобию господа.
— Знаю, — отозвался он небрежно.

  •  

Да, просветить тебя трудно. Пожалуй, невозможно, надо создавать тебя заново.

  •  

То был верный признак человеческой натуры: человеку подай луну с неба, и он не успокоится, пока не получит её в своё владение. Так уж мы устроены — самый смиренный из нас ненасытен, как император.

  •  

Все мы так устроены — когда нам чего-нибудь хочется, мы ищем законные и справедливые причины, чтоб осуществить свой замысел, мы называем их так красиво, чтоб успокоить свою совесть, а в душе прекрасно сознаем, что ищем лишь благовидный предлог.

  •  

Доверить тайну горничной — всё равно что наполнить водой корзину.

  •  

Мы не знаем, что такое мораль, ангелам она неведома, мораль — для тех, кто нечист душой; у нас нет принципов, эти оковы — для людей.

  •  

Я приняла сторону большинства из хитрости — единственной защиты служанки.

  •  

Это всё равно что «опускать радугу в крысиную нору».

  •  

Воскресенье как священный день отдохновения было введено на земле ради коммерческой выгоды императором Константином, чтобы уравнять шансы на процветание в этом мире между евреями и христианами.

  •  

Непочтительность — это неуважение другого человека к твоему богу, но не существует слова, означающего твое неуважение к его богу.

  •  

Жизнь сама по себе лишь греза, сон. Ничего не существует, всё только сон. Бог, человек, мир, солнце, луна, бесчисленные звёзды, рассеянные по вселенной, — сон, всего лишь сон, они не существуют. Нет ничего, кроме безжизненного пространства — и тебя! И ты не таков, каким себя представляешь, ты лишён плоти, крови, костей, ты — всего лишь мысль.

  •  

Вскоре ты останешься один в бесконечном пространстве и будешь вечно бродить в одиночестве по безбрежным просторам, без друга, без близкой души, ибо ты — мысль, единственная реальность — мысль, неразрушимая, неугасимая.

  •  

Удивительно, что ты не задумался над тем, что твоя вселенная и всё сущее в ней — сон, видения, греза! Удивительно, ибо она безрассудна, вопиюще безрассудна, как ночной кошмар: бог, в чьих силах сотворить и хороших детей, и плохих, предпочитает творить плохих; бог, в чьих силах осчастливить всех, не даёт счастья никому; бог повелевает людям ценить их горькую жизнь, но отпускает такой короткий срок; бог одаривает ангелов вечным блаженством, но требует от других своих детей, чтобы они это блаженство заслужили; бог сделал жизнь ангелов безмятежной, но обрёк других детей на страдания, телесные и душевные муки; бог проповедует справедливость и создал ад; проповедует милосердие и создал ад; проповедует золотые заповеди любви к ближнему и всепрощения — семижды семь раз прощай врагу своему! — и создал ад; бог проповедует нравственное чувство, а сам его лишён; осуждает преступления и совершает их сам; бог сотворил человека по своей воле, а теперь сваливает ответственность за человеческие проступки на человека, вместо того чтоб честно возложить её на того, кто должен её нести, — на себя; и наконец, с истинно божеской навязчивостью он требует поклонения от униженного раба своего…

  •  

Истинно говорю тебе — нет ни бога, ни вселенной, ни человеческого рода, ни жизни, ни рая, ни ада. Всё это — сон, глупый, нелепый сон. Нет ничего, кроме тебя, и ты — всего лишь мысль, скитающаяся, бесплодная, бесприютная мысль, заблудившаяся в мёртвом пространстве и вечности.

См. также

править