Страна Гонгури

«Страна Гонгу́ри» — фантастическая повесть 1922 года Вивиана Итина. Переработана из рассказа «Открытие Риэля» 1916 года. Одна из первых советских утопий.

Цитаты

Меняются и умирают государства, умирает мораль, исчезают без следа религии, ископаемыми чудовищами кажутся древние системы права, но искусство остаётся. Настанет время, когда будут сданы в музей все нормы этики, сковывающие людские стада, коммуны и государства, но красота никогда не перестанет заполнять сознания. Творец, поэт и художник, воплощающий «бесконечное в конечном», отражает лишь великую потребность народов и общественных классов запечатлеть свои бури, радости и страдания в нетленных формах. И так велико это стремление, что искусство возникает даже в самой гибельной для него среде. Песнь рождается среди звериного рёва битвы, эскимос и кафр после утомительной охоты одинаково стараются воплотить в камне или дереве своё представление о великом Умкулумкулу. Искусство никогда не было независимым, свободным и потому высший его расцвет ещё впереди.

— Вивиан Итин, «Предисловие. От издательства», 1922

Земной рай бородатого Ягве был бездарной копией садов Лоэ-Лэлё.

Я никому не говорил об этом. Ты знаешь, я не люблю членов партии. Я знаю, что они необходимы в эпоху борьбы и армий, и что они хорошие боевые товарищи, но я не люблю их. — из первого издания, отсутствует в позднейших советских публикациях

В снегах певучих жестокой столицы, Всегда один блуждал я без цели, С душой перелётной пойманной птицы, Когда другие на юг улетели. И был мир жесток, как жестокий холод, И вились дымы-драконы в лазури. И скалил зубы безжалостный голод… А я вспоминал о стране Гонгури. И всё казалось, что фата-моргана Все эти зданья и арки пред мною, Что всё, пред лицом урагана, Исчезнет внезапно, ставши мечтою. Здесь не было снов, но тайн было много. И в безднах духа та нега светила — Любовь бессмертная мира иного, Что движет солнце и все светила. — I

— Преступление стало невозможным, как… ну, как съесть горсть пауков! Только дети ещё играли в государство и войны. И вот, в играх я всегда стремился лететь скорее и выше других, вызывая смех взрослых. — II

В его реторте впервые зашевелилась протоплазма, созданная путём синтеза из мёртвого вещества. «Настанет день, — говорил в стихах Лонуол, — когда человек будет питаться мыслями и рождаться от платонической любви». — II

Везилет заговорил о том, что поток жизни более безграничен, чем мы думали. С каждым взмахом маятника создаются, развиваются и умирают бесконечные бездны миров. Всегда и везде жизнь претворяет низшие, обесцененные формы энергии. Мир идёт не к мёртвому безразличному пространству, всемирной пустыне, где нет даже миражей лучшего будущего, а к накоплению высшей силы: — И над всем главенствует мысль! Мы ещё не знаем её действительной силы. Может быть, она зажигает солнца!.. — IV (оригинальная идея)

О повести

	Я написал рассказ, направленный против войны, гордо назвав его романом. <…> Аналогия между солнечной системой и атомом казалась в то время смелой. Я думал, что подобного представления достаточно, чтобы армии бросили оружие.
	— Вивиан Итин

	Гонг Ури! Объединённые стихотворным ритмом, эти слова прозвучали едино. Единое целое. Кстати, в детстве я название романа Джека Лондона так и представлял — «Зов предков». Вот и здесь получилось Гонгури. Что могло так называться? На это предстояло мне ответить долгими ночами над листом бумаги с карандашом в руке.
	— Вивиан Итин, письмо Л. Н. Мартынову

Ритмичностью, стиховой красочностью и главное образной силой чувства, обращённого к будущему, повесть напоминает поэму в прозе. Будущее не планируется с мелочной регламентацией, <…> о нём поётся искренним, драматическим голосом бойца за этот прекрасный мир. Эмоциональна не только форма повести, сам идеал будущего проникнут у Итина сознанием того, что коммунизм будет построен и по законам сердца. <…> Но главная ценность повести в том, что она рисовала дорогу к будущему как путь трудной и долгой борьбы — и с классовым врагом, и с пережитками варварства в людях, которым этот путь суждено пройти. «Страна Гонгури» предостерегала от идиллического представления о коммунизме. Мужественный трудовой идеал будущего в этой книге противостоял «красным» мещанским представлениям…

— Анатолий Бритиков, «Русский советский научно-фантастический роман», 1969

Дорога в будущее у Итина — это долгая трудная борьба, где победить нужно и врага, и затаившиеся в тебе самом пережитки прошлого. Недостойно спастись, волшебным образом перенесясь из кровавого сегодняшнего дня в светлое завтра, — чем это лучше откровенного дезертирства? Поэтому Гелий-Риэль возвращается назад, в тюрьму, где наутро его расстреляют. <…> Трагический, но не безысходный финал — казнить ещё не значит покорить и победить… И Гелий, и мы знаем, что будущее будет светлым, что в нём не найдётся места отвергнутым историей палачам.

— Александр Бушков, «Страна Гонгури. К 60-летию выхода в свет книги Вивиана Итина», 1982