Довид Кнут: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Erokhin (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
Отмена правки 387240, сделанной Erokhin |
||
Строка 1:
{{Персоналия|Имя=Довид Кнут|Изображение=Sara Knout 5 (cropped).jpg|Описание=Довид Кнут с женой, [[Ариадна Александровна Скрябина|Ариадной Фиксман (Скрябиной)]], 1939 г.|wikipedia=Кнут, Довид|source=|commons=Category:David Knout}}
{{значения|Кнут (значения)}}
'''До́вид Кнут''' (настоящие имя и фамилия: '''Ду́вид Ме́ерович''', позже '''Дави́д Миро́нович''') '''Фи́ксман'''; согласно воспоминаниям [[Нина Николаевна Берберова|Нины Берберовой]], ''Кнут'' — девичья фамилия матери — русский еврейский поэт, участник [[сионист]]ского движения и французского Сопротивления.
== Цитаты из поэзии ==
<!-- цитаты в хронологическом порядке -->
{{Q|…Особенный, еврейско-русский воздух,
Блажен, кто им когда-либо дышал.<ref name="Седых"/>|Автор=1920-е}}
Строка 64 ⟶ 65 :
Бессмысленного, [[радость|радостного]] странствия.<ref name="Собрание"/>|Автор=«Я не умру. И разве может быть...», 1928}}
[[Файл:PortraitKnout.jpg|thumb|230px|<center>Довид Кнут (А.Лошаков, 1923)]]
{{Q|:Но [[женщина]] любила и хотела ―
:И, побеждая напряженный пляс,
Строка 92 ⟶ 94 :
== Цитаты из прозы ==
<!-- в хронологическом порядке -->
{{Q|Понятно, так дела решать нельзя ― «Зеленую Лампу» не интересует [[арифметика]] ― обсуждение частнаго случая писателя X и количество выброшенных из его статьи строк, но для нея очень важно решить в принципе, [[алгебра]]ически: допустима-ли такая [[цензура]] в наших исключительных условиях, можно-ли что-либо зачеркивать в том, напр., случае, когда имя писателя обезпечивает целиком его личную и полную ответственность за им написанное, не должна-ли редакция ограничиться в случае расхождения с автором соответствующей припиской? Другой важный момент выступления г. Ивановича ― его оценка литературы за рубежом. Для него зарубежная [[литература]] мертва. Здесь ― пусто, [[гроб]], «[[труп]]ом пахнет». Неизбежность такой оценки становится ясной, когда г. Иванович разсказывает о своем взгляде на проблему творчества русскаго писателя заграницей. Для него творческия возможности писателя непосредственно связаны с тем запасом, или ― как он говорит ― зарядом творческой энергии, который вывезен из [[Россия|России]]. Но писатели пишут и заряд этот слабеет, уменьшается. Очевидно, в один невеселый день истощится у зарубежных писателей запас вывезенных сарафанов и петушков и тогда мы от них не дождемся больше ни одной строки. Положение-же молодых писателей совсем безрадостное: они вывезти ничего не успели. Этот взгляд на зарубежныя вещи, к сожалению, довольно распространен. Вот и выходит, что литература здесь мертва, но это не помешало ей дать нам тридцать увесистых книг «[[:w:Современные записки|Современых Записок]]». Русских писателей за рубежом питает вывезенный ими из России и все тающий творческий заряд, как [[верблюд]]а его горб, но это не помешало им написать здесь замечательныя книги, свидетельствующия о новых этапах их творчества. Здесь ― гроб, но ― несмотря на неправдоподобно-тяжелыя условия литературной работы, уже услышаны голоса молодых. В чем-же дело? Не в том-ли, что кроме запаса [[берёза|березок]] и [[кукушка|кукушек]], который ― действительно, ― в известной, мере, истощается, русские писатели вывезли из России еще кое-что, что не только не растрачивается, но ― наоборот ― крепнет, обогащается, ширится, растет. Русские писатели заблаговременно и предусмотрительно вывезли из России [[душа|душу]]. В заключение, позвольте мне выразить уверенность, что близко время, когда всем будет ясно, что столица русской литературы не [[Москва]], а [[Париж]].<ref>''Довид Кнут''. Зеленая лампа. Беседа III. Продолжение прений по докладу [[Зинаида Николаевна Гиппиус|З.Н.Гиппиус]]: «Русская литература в изгнании». — Париж: «Новый корабль», № 2, 1928 г.</ref>|Автор=Довид Кнут, по поводу доклада [[Зинаида Николаевна Гиппиус|З.Н.Гиппиус]]: «Русская литература в изгнании», 1927}}
== Цитаты о Довиде Кнуте ==
<!-- в хронологическом порядке -->
{{Q|Гуляли поздно, встретили Кнута с его [[Ариадна Александровна Скрябина|противной женой (б<ывшей> Скрябиной)]]. Эта жена его уже десятая.<ref>На самом деле [[Ариадна Александровна Скрябина|Ариадна]] была всего лишь второй официальной женой Кнута. [[Зинаида Николаевна Гиппиус|Гиппиус]], вероятно, имеет в виду все его романтические увлечения, но и в этом случае сильно преувеличивает.</ref> Перешла в жидовство, потому что Кнут стал не столько поэтом, сколько воинствующим [[израиль]]тянином. «Кровь Его на нас и детях наших».|Автор=[[Зинаида Николаевна Гиппиус|Зинаида Гиппиус]], 16 февраля 1939 г.}}
{{Q|Кнут был небольшого роста, с большим [[нос]]ом, грустными, но живыми глазами. В двадцатых годах он держал дешевый ресторан в Латинском квартале, где его сестры и младший брат подавали. До этого он служил на сахарном заводе, а позже занимался ручной раскраской материй, что было в то время модным, и однажды подарил мне кусок оранжевого шелка на платье, раскрашенного синими цветами, такой же кусок шелка подарил он и Сарочке, своей милой и тихой жене, так что мы с Сарочкой были иногда одинаково одеты. Он вырос в лавке отца, и, хотя с самого первого дня и старшие, и младшие стали дорожить им и верить в него, он никогда по-настоящему не верил в себя ― проблема была та же, что и у Поплавского: русский язык. Сначала была в нем дерзость; Ходасевич говорил ему: ― Так по-русски не говорят. ― Где не говорят? ― В Москве. ― А в Кишиневе говорят. Но очень скоро он понял, что в [[Кишинёв]]е говорят по-русски не слишком хорошо, и в нём появилась [[меланхолия]]. Стихи его потеряли мужественное своеобразие и стали расплывчаты и однообразны, и вся фигура его приобрела образ постоянной печали. У него родился сын. Потом его личная жизнь осложнилась: он ушёл от Сарочки и поселился с новой своей подругой. В этот период жизни я однажды пришла к нему вечером, и она не оставила нас вдвоем, так что вместо того, чтобы читать друг другу стихи, мы должны были вести пустяшный разговор, который все время обрывался. Когда я уходила, он пошел меня провожать до метро. Я на лестнице начала уговаривать его вернуться. Но он настоял, и мы вышли на улицу. Помню наш разговор:
{{Q|...Она <[[Ариадна Александровна Скрябина|Ариадна Скрябина]]> унаследовала [[Александр Скрябин|от отца]], как писал о нём [[Борис Леонидович Пастернак|Пастернак]], «исконную русскую тягу к чрезвычайности» и заучила, что для того, чтобы быть собою, всё должно себя превосходить. <…> И вот на на её пути появился Кнут — влюбчивый [[поэт]], талантливый и остроумный малый, в своих стихах, затрагивавших привлекавшие её [[Библия|библейские]] темы таким тоном словно он по меньшей мере был свидетелем потопа. <…> Им просто было по пути, им было почти предназначено сойтись именно потому, что они друг друга взвинчивали и друг друга своей неуёмностью заражали.<ref name="Бахрах">''[[Бахрах, Александр Васильевич|Бахрах А. В.]]'' «[http://bahrah.pp.ua/memuary/ariadna-sara-rezhin/ Ариадна — Сара — Режин]». — Париж, La presse libre, 1980, 204 стр.</ref>{{rp|132}}|Автор=[[:w:Бахрах, Александр Васильевич|Александр Бахрах]], 1970-е}}▼
― Лучше вернуться.
― Почему?
― Потому что её вы будете иметь около себя недолго, а меня ― всю жизнь.
Он усмехнулся, но довёл меня до метро и у остановки, под [[фонарь|фонарем]], прочёл своё последнее стихотворение ― что-то было утеряно им за последний год, какая-то свежесть и сила. И мне стало тревожно за него: а вдруг из него ничего не выйдет? И из него, в каком-то смысле, действительно «ничего не вышло»: лучшее, что он написал, было написано в самый ранний его период. Он сам чувствовал, что надо найти что-то новое, но для прозы, которую он пытался писать, у него не было ни языка, ни способностей, а для критики не было образования. И он, подчиняясь древней традиции пророков и патриархов, стал обрастать семьей: сначала ― собственной, затем, через свою вторую жену ([[Ариадна Скрябина|Ариадну Скрябину]], дочь композитора от [[Татьяна Фёдоровна Шлёцер|Т. Ф. Шлёцер]]), ― ее детьми от первого и второго браков. Потеряв её (она была убита немцами в [[Тулуза|Тулузе]] в 1944 году, перед тем перейдя в еврейство, и в Тулузе ей стоит памятник), он со всеми ― ее, своими и общими ― детьми уехал в [[Израиль]]. Одна из дочерей Ариадны принадлежала к террористической организации [[w:Иргун|Иргун Цевай Леуми]]. В [[Тель-Авив]]е, в созданном им [[Ноев ковчег|Ноевом ковчеге]], окруженный всеми этими отпрысками и новой женой и, видимо, счастливый, он умер в 1955 году, пятидесяти пяти лет от роду.<ref name="берб">''[[Нина Николаевна Берберова|Берберова Н.]]'' «Курсив мой». Автобиография. — М., 1996 г.</ref>|Автор=[[Нина Николаевна Берберова|Нина Берберова]], «[[Курсив мой]]» (Автобиография), 1966}}
▲{{Q|...Она <[[Ариадна Александровна Скрябина|Ариадна Скрябина]]> унаследовала [[Александр Скрябин|от отца]], как писал о нём [[Борис Леонидович Пастернак|Пастернак]], «исконную русскую тягу к чрезвычайности» и заучила, что для того, чтобы быть собою, всё должно себя превосходить. <…> И вот на на её пути появился Кнут — влюбчивый [[поэт]], талантливый и остроумный малый, в своих стихах, затрагивавших привлекавшие её [[Библия|библейские]] темы таким тоном словно он по меньшей мере был свидетелем потопа. <…> Им просто было по пути, им было почти предназначено сойтись именно потому, что они друг друга взвинчивали и друг друга своей неуёмностью заражали.<ref name="Бахрах">''[[:w:Бахрах, Александр Васильевич|Бахрах А. В.]]'' «[http://bahrah.pp.ua/memuary/ariadna-sara-rezhin/ Ариадна — Сара — Режин]». — Париж, La presse libre, 1980, 204 стр.</ref>{{rp|132}}|Автор=[[
{{Q|Кнут считал себя [[еврей]]ским поэтом и обращался в своём творчестве к тысячелетним историческим и духовным традициям еврейского народа. Его [[поэзия]] направлена на поиски непреходящего, подлинного, существенного, скрытого в течение земной жизни. Она [[религия|религиозна]], часто [[Молитва|молитвенна]]. <…> Он обладает верным пониманием смерти и просветления. Его стихи [[музыка]]льны, он любит ритмические повторы в зачинах строк (анафора), чуток к слову, стремится к экономии выразительных средств и насыщенности стиха, редко бывает повествователен…|Автор=[[:w:Вольфганг Казак|Вольфганг Казак]], 1970-е}}▼
▲{{Q|Кнут считал себя [[еврей]]ским поэтом и обращался в своём творчестве к тысячелетним историческим и духовным традициям еврейского народа. Его [[поэзия]] направлена на поиски непреходящего, подлинного, существенного, скрытого в течение земной жизни. Она [[религия|религиозна]], часто [[Молитва|молитвенна]]. <…> Он обладает верным пониманием смерти и просветления. Его стихи [[музыка]]льны, он любит ритмические повторы в зачинах строк (анафора), чуток к слову, стремится к экономии выразительных средств и насыщенности стиха, редко бывает повествователен…|Автор=[[
{{Q|Довид Кнут — это еврейско-русский поэт русской эмиграции; не просто русский поэт еврейского происхождения или еврей, пишущий русские стихи, а поэт, сознательно построивший себя как поэт еврейско-русский.<ref>''Хазан В. И.'' «Моим дыханьем мир мой жив» : (К реконструкции биографии Ариадны Скрябиной) // Особенный еврейско-русский воздух : К проблематике и поэтике русско-еврейского литературного диалога в XX веке. — Иерусалим : Гешарим ; М. : Мосты культуры, 2001. — С. 239—261. — (Прошлый век).</ref>|Автор=Владимир Хазан, 1970-е}}
Строка 115 ⟶ 125 :
* [http://www.ajpn.org/images-pers/1286147899_knout.jpg Фотография: Довид Кнут с Евой Киршнер в Палестине (1937)]
* [http://www.narodknigi.ru/journals/27/blazhennyy_gruz_dovida_knuta/ Статья Льва Айзенштата «Блаженный груз Довида Кнута» в журнале «Народ Книги в мире книг»]
== См. также ==
* [[Ариадна Александровна Скрябина|Ариадна Скрябина]]
{{DEFAULTSORT:Кнут, Довид}}
| |||