Александр Сергеевич Пушкин: различия между версиями

{{Q|Прославил Пушкин русских нянек,

Но от убогого [[ум]]а

Прилипло много к нам [[дерьмо|дерьма]].|Автор=[[Пётр Васильевич Шумахер|Пётр Шумахер]], «[[s:И как и что у нас вообще? (Шумахер)|И как и что у нас вообще?]]}}

 

 

{{Q|В поэзии Пушкина [[w:метонимия|метонимия]] и [[w:перифраза|перифраза]] являются основным элементом стиля... В этом отношении Пушкин продолжает традицию поэтов XVIII в.

Такой вывод принять трудно. С некоторой тревогой и даже с гневом, мы начинаем перебирать вновь, звено за звеном, всю цепь наших посылок и заключений. Полно, не было ли в них какой-нибудь ошибки?

Да, отвечу я, ошибка была. Мы неправильно отождествили русскую культуру вообще с умственной культурой трех последних четвертей XIX столетия. Такое отождествление слишком узко и грешит отсутствием исторической перспективы.

 

{{Q|Несмотря на всю свою славу, Пушкин при жизни не был достаточно глубоко оценен даже наиболее проницательными из своих современников. Он был любим и ценим как прекрасный лирик, как непревзойденный мастер стиха и слова — не более. [[Чаадаев]] всё-таки смотрел сверху вниз на его «изящный гений». Даже [[Жуковский]] с высоты своего переводного мистицизма считал его чем-то вроде гениального ребенка. Его истинный удельный вес и его значение далеко не постигались, как сам он, в сущности, не постиг, что такое [[Гоголь]]. Это не все: будучи о себе весьма высокого мнения, он все-таки сам себя тоже недооценивал. «Ты, [[Моцарт]], бог, и сам того не знаешь», — эти слова вполне можно было бы применить к нему самому.

{{Q|Пушкин — природа, непосредственно действующая самым редким своим способом: стихами. Поэтому правда, истина, прекрасное, глубина и тревога у него совпадают автоматически. Пушкину никогда не удавалось исчерпать себя даже самым великим своим произведением — и это оставшееся вдохновение, не превращенное прямым образом в данное произведение и всё же ощущаемое читателем, действует на нас неотразимо. Истинный поэт после последней точки не падает замертво, а вновь стоит у начала своей работы. У Пушкина окончания произведений похожи на морские горизонты: достигнув их, опять видишь перед собою бесконечное пространство, ограниченное лишь мнимой чертою.|Автор=[[Андрей Платонов]], «Пушкин — наш товарищ», 1937}}

 

 

 

{{Q|Бессчастный наш Пушкин! Сколько ему доставалось при жизни, но сколько и после жизни. За пятнадцать десятилетий сколько поименованных и безымянных пошляков упражнялись на нём, как на самой заметной мишени. Надо ли было засушенным рационалистам и первым нигилистам кого-то «свергать» — начинали, конечно, с Пушкина. Тянуло ли сочинять плоские анекдоты для городской черни — о ком же, как не о Пушкине? Зудело ли оголтелым ранне-советским оптимистам кого-то «[[w:Пощёчина общественному вкусу|сбрасывать с корабля современности]]» — разумеется, первого Пушкина.|Автор=[[Александр Солженицын]], «[[…Колеблет твой треножник]]», 1984}}

{{Q|Пушкин — наше величайшее национальное достояние, он всегда с нами, он высший критерий для наших душ, нашей нравственности. <…> Тайна безмерного обаяния Пушкина в том, что он в каждое мгновение жизни, в каждой ее песчинке видел, ощущал, переживал огромный, вечный, вселенский смысл. И потому он не просто любил жизнь во всех ее проявлениях, жизнь была для него величайшим таинством, величайшим действом. И потому он был велик во всем: и в своих надеждах, и в своих заблуждениях, и в своих победах, и в своей любви к людям, к природе, в любви к Родине, к ее истории, её будущему.|Автор=[[Дмитрий Лихачёв]], «Пушкин дорог нам всем», 1988}}

 

 

== Комментарии ==