|
Должен сразу заявить, что фильм, технически виртуозный, совсем не содержит того, в чем его обыкновенно обвиняют — ни антисемитизма, ни воинствующего христианства, пронизанного жестокой мистикой, ни чего бы то ни было такого подобного, — а являет собой зубодробительный и кровавый боевик, состряпанный для выколачивания денег из публики путём показа насилия и пыток «Pulp Fiction» в сравнении с этим — мультфильм для детсада. А в гибсоновских «Страстях» от детсадовских мультфильмов есть только специфическое отношение к смерти и увечьям: точно как Тома и Джерри можно раскатывать асфальтоукладчиком, превращать в компакт-диски, скидывать с небоскрёбов, расколачивать на тысячу кусков, давить дверями, так и в «Страстях» льются гектолитры крови, явно подвозившиеся на съёмочную площадку цистернами; чтобы её набрать столько, обзванивали вампиров со всей Трансильвании.
В фильме нет религиозности. Иисус без лишних затей выводится в том облике, который описывают детям перед первым причастием: то есть, очень хороший, и всё. Отношения с Отцом, правда, у Иисуса истерические и нисколько не божественные. Такие отношения могли бы иметь место между Чарли Мэнсоном и Сатаной. Сатана, впрочем, своим чередом время от времени показывается в фильме — он кривенький, косенький и педерастический, а от немеренной груды кровяных шариков его тошнит, как и меня и вас. Хуже всего финальная сцена воскресения, более близкая к анатомическому пособию, нежели к «Summa Theologica».
От дивного евангельского недоговаривания в этом фильме не осталось ничего. Здесь все представлено выпукло и зрелищно, все то, о чем Писание не говорит, оставляя верующим пространство для молчаливого раздумия о наивысшем самоотречении человечества. Там, где в Евангелии сдержанно сказано, что Христа бичевали <…>, Гибсон закатывает Иисусу порку <…>, покуда Христос не отделан ровно так, как публике нравится — в рубленое мясо, в непрожаренный гамбургер.
Ненависть Гибсона к Назареянину, видимо, не имеет пределов, и бог знает какие детские травмы режиссер выместил на все более кровоточащем Спасителе. Видимо, консультанты не позволили ему подключить электроток к половым органам и вкатить Иисусу бензиновую клизму. Хотя это был бы шанс ещё лучше довести публику до дрожи перед таинством Искупления.
Антисемитизм? Ну, наверное, когда планировали этот сплэттер по модели обычных вестернов, учитывали: зрителю требуется идентификация с хорошими против плохих, поэтому плохие должны быть до того уж плохи, что хуже просто не бывает. Священники Храма типичные гады, но ещё паскуднее римляне, похожие на Пита, когда он пристёгивает с хихиканием Микки-Мауса к креслу для пыток.
Гибсон, наверное, пораскинул мозгами и пришел к выводу, что если выставить (вслед за Астериксом) главными плохишами древних римлян, будет скандал на Капитолии и ничего особенно страшного, а вот с евреями надо обращаться аккуратно, зацепи их только — полыхнет по всему миру, мало не покажется. С другой стороны, особой аккуратности никак нельзя ожидать от сплэттера.
|
|
|
Debbo subito dire che questo film, tecnicamente molto ben fatto, non è (come si è discusso sovente a vanvera in queste settimane) né espressione di antisemitismo né di fondamentalismo cristiano, ossessionato da una mistica del sacrificio cruento. E' soltanto uno splatter, un film che intende guadagnare molto denaro offrendo agli spettatori tanto sangue e tanta violenza da far apparire Pulp Fiction un cartone animato per bambini della scuola materna.
Caso mai dei cartoni animati alla Tom e Jerry mette a frutto la lezione di una vicenda in cui i personaggi vengono spiaccicati da rulli compressori e si riducono a un cd, cadono da un grattacielo e Si frammentano in mille pezzettini, vengono schiacciati dietro una porta. Con tanto sangue in più, ettolitri di sangue, evidentemente trasportati sul set da molte autobotti, e raccolti mettendo al lavoro i vampiri di tutta la Transilvania.
Non è un film religioso. Di Gesù sottintende con disinvoltura quello che si è imparato per la prima comunione, dando per scontato che fosse buono. I suoi rapporti col Padre sono isterici e assolutamente laici, potrebbero essere i rapporti di Charlie Manson con Satana, ma persino Satana appare qua e là sghimbescio travestito da piccolo frocetto, e di fronte a tanto spargimento di globuli rossi alla fine ci rimane male anche lui. D'altra parte l'immagine meno convincente è quella finale della resurrezione, anche quella più da tavola anatomica che da Summa Theologica.
Della sublime reticenza dei Vangeli questo film non ha nulla, mette in scena tutto quello che essi tacciono per lasciare i fedeli alla meditazione silenziosa del più grande sacrificio della Storia, e là dove i Vangeli si limitano a dire che Gesù è stato flagellato <…>, Gibson lo battere con le canne <…>, sino a che non lo ha ridotto come il suo pubblico immagina debba essere della carne maciullata sino allo spasimo, e cioè come un hamburger mal cotto.
L'odio di Gibson per il Nazareno deve essere indicibile, chissà quali antiche repressioni sfoga sul suo corpo sempre più sanguinolento, e cara grazia che la filologia non glielo permetteva, altrimenti gli avrebbe fatto applicare anche degli elettrodi ai testicoli, con un clistere di petrolio per sovrammercato. Così secondo alcuni si dovrebbe provare un sano brivido di fronte al mistero della Salvezza. Sarà.
Film antisemita? Certamente se si voleva fare uno splatter sul modello del western dovevano essere chiare le parti: il buono contro i cattivi, e i cattivi dovevano essere così cattivi che più cattivi non si può. Ma se cattivissimi sono i sacerdoti del Tempio ancor più cattivi sono i romani, tipo Pietro Gambadilegno quando inchioda sghignazzando Topolino sulla sedia della tortura.
Certo Gibson avrebbe dovuto pensare che a rappresentare come cattivi i romani (d'altra parte ce lo aveva già detto Asterix) non si rischia un incendio del Campidoglio, mentre con gli ebrei, di questi tempi, occorrerebbe procedere con maggior cautela. Ma non si può chiedere a chi fa uno splatter di andare troppo per il sottile.
|
