Проповедь пятидесяти

«Проповедь пятидесяти» (фр. Sermon des Cinquante) Вольтера впервые издана анонимно в Женеве в 1762 году. В июле 1765 её осудила римская курия.

Цитаты

Раздел первый

… патриарха Иакова нам выдают за образец всех человеческих добродетелей. Иаков принуждает своего обессилевшего от голода старшего брата продать ему за миску чечевичной похлёбки право первородства; он обманывает лежащего на смертном одре старика-отца; затем <…> он обманывает и обкрадывает своего тестя Лавана, и мало того, что он женится на двух сёстрах, он ещё спит со всеми их служанками, а господь бог благословляет все эти мошеннические проделки и все это непотребство.

… patriarche Jacob nous donne comme le modèle des hommes. Il force son frère, qui meurt de faim, de lui céder son droit d’aînesse pour une assiette de lentilles ; ensuite il trompe son vieux père au lit de la mort, après <…> il trompe et vole son beau-père Laban : c’est peu d’épouser deux sœurs, il couche avec toutes ses servantes ; et Dieu bénit cette incontinence et ces fourberies.

	Что вы скажете о человеке, занимающем пост премьер-министра, когда узнаете, что он вынудил целый народ продаться в рабство ради куска хлеба? Какой государственный деятель наших дней осмелился бы предложить людям, погибающим от голода, столь чудовищную сделку и какой народ пошёл бы на этот гнусный торг?
	Quel premier ministre qu’un homme qui, dans un temps de famine, oblige toute une nation de se faire esclave pour avoir du pain ! Quel magistrat parmi nous, dans un temps de famine, oserait proposer un marché si abominable ? et quelle nation accepterait cet infâme marché ?

	Обойдём молчанием смехотворные чудеса Моисея и фараоновых колдунов, равно как и все прочие чудеса, благодаря которым израильтяне получили во владение жалкий клин бесплодной земли, приобретённый ими к тому же ценой преступлений и крови, — и это вместо того, чтобы стать хозяевами благодатной земли Египта, на которой они жили.
	Écartons pareillement les prodiges ridicules de Moïse, et des enchanteurs de Pharaon, et et tous ces miracles faits pour donner au peuple juif un malheureux coin de mauvaise terre, qu’ils achètent ensuite par le sang et par le crime, au lieu de leur donner la fertile terre d’Égypte où ils étaient.

Что сказать о святом царе Давиде, о сём благочестивом муже, который не только обрёл благодать в глазах господа бога, но и сподобился произвести от чресл своих самого мессию? Начинает наш добрый царь Давид с того, что становится разбойником, он грабит всех, кого попало. Обобрав среди многих других богача Навала, Давид женится на его жене. Укрываясь от врагов у гостеприимного царя Анхуса, он по ночам отправляется грабить и разорять владения своего благодетеля. По словам Священного писания, он не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, ни малого дитяти, боясь, как бы кто-нибудь не донес на него Анхусу. Сделавшись царём, Давид отнимает жену у некоего Урии, самого же Урию приказывает убить <…>! Но тот же царь Давид, который за такое страшное преступление удостоился стать пращуром господа бога, подвергается суровой каре за единственное в своей жизни мудрое и благое начинание. Хороший и разумный правитель должен знать число своих подданных, подобно тому как знает пастырь численность вверенного ему стада. Давид проводит перепись населения. О её результатах нам так ничего и не сообщают, но мы узнаём, что именно за это полезное и разумное деяние господь устами своего пророка предложил царю на выбор войну, чуму или голод.

Que dirons-nous du saint roi David, de celui qui est agréable devant le Dieu des Juifs, et qui mérite que le messie vienne de ses reins ? Ce bon roi David fait d’abord le métier de brigand : il rançonne, il pille tout ce qu’il trouve ; il pille entre autres un homme riche nommé Nabal, et il épouse sa femme. Il se réfugie chez le roi Achis, et va, pendant la nuit, mettre à feu et à sang les villages de ce roi Achis son bienfaiteur : il égorge, dit le texte sacré, hommes, femmes, enfants, de peur qu’il ne reste quelqu’un pour en porter la nouvelle. Devenu roi, il ravit la femme d’Urie, fait tuer le mari <…> ! Ce David, devenu ainsi l’aïeul de Dieu pour récompense de son horrible crime, est puni pour la seule bonne et sage action qu’il ait faite. Il n’y a pas de prince bon et prudent qui ne doive savoir le nombre de son peuple, comme tout pasteur doit savoir le nombre de son troupeau. David fait le dénombrement, sans qu’on nous dise pourtant combien il avait de sujets, et c’est pour avoir fait ce sage et utile dénombrement qu’un prophète vient de la part de Dieu lui donner à choisir, de la guerre, de la peste, ou de la famine.

Раздел второй

Господи, если бы ты снизошёл с небес, если бы ты собственными устами повелел мне почитать как святыню весь этот бред о диких зверствах, кровосмешении, грабежах и убийствах, совершаемых по твоей воле и во имя твоё, то я сказал бы тебе: «Нет, господи, ты свят и потому не можешь хотеть, чтобы я принимал за истину подобные ужасы, — ведь они оскорбительны для тебя. Я знаю, ты хочешь меня только испытать». Так как же можем мы уверовать <…> в истинность этой чудовищной священной истории, если располагаем лишь несколькими жалкими свидетельствами её достоверности? <…> Я никогда не кончил бы, если бы стал подробно пересказывать всю невероятную чушь, которой заполнены страницы этой книги. Здравый смысл никогда не подвергался нападению более беззастенчивому и более яростному!

Ô mon Dieu ! si tu descendais toi-même sur la terre, si tu me commandais de croire ce tissu de meurtres, de vols, d’assassinats, d’incestes, commis par ton ordre et en ton nom, je te dirais : Non, ta sainteté ne veut pas que j’acquiesce à ces choses horribles qui t’outragent ; tu veux m’éprouver sans doute. Comment donc <…> pourrions-nous croire cette affreuse histoire sur les témoignages misérables qui nous en restent ? <…> Je n’aurais jamais fait si je voulais entrer dans le détail de toutes les extravagances inouïes dont ce livre fourmille ; jamais le sens commun ne fut attaqué avec tant d’indécence et de fureur.

Раздел третий

Среди иудейской черни всегда было достаточно проходимцев, жаждавших подняться из ничтожества и ради этого становившихся пророками. Один из них добился особенно шумной известности, и позднее его сделали богом — вот в немногих словах всё жизнеописание Иисуса, в полном соответствии с тем, что рассказывают книги, носящие название Евангелий. <…> стоит лишь кратко и верно пересказать евангельские тексты, и всё это злополучное сооружение рухнет само собой.

Il y eut toujours chez les Juifs des gens de la lie du peuple qui firent les prophètes pour se distinguer de la populace : voici celui qui a fait le plus de bruit, et dont on a fait un dieu ; voici le précis de son histoire en peu de mots, telle qu’elle est rapportée dans les livres qu’on nomme Évangiles. <…> pour ruiner ce malheureux édifice ; contentons-nous d’un récit court et fidèle.

Церковь потопила религию в тысяче суеверий, и все они служат одному — наживе <…>. Нет числа христианским толкам и сектам; и вечио они грызутся между собой <…>. Вот, братья мои, те благие плоды, что произрастают на древе креста, на этой обожествляемой виселице. И вот для чего, оказывается, люди дерзнули низвести бога на землю: чтобы ввергнуть Европу на целые столетия в пучину кровавой резни и разбоя!

Toutes les superstitions viennent en foule inonder l’Église ; la rapine y préside <…>. Cette secte se partage en une multitude de sectes : dans tous les temps on se bat <…>. Tel est le fruit, mes très-chers frères, de l’arbre de la croix, de la potence qu’on a divinisée. Voilà donc pourquoi on ose faire venir Dieu sur la terre ! pour livrer l’Europe pendant des siècles au meurtre et au brigandage.

Перевод

П. Глазова, 1961

О проповеди

	«Проповедь пятидесяти», приписываемая и Ла Метри, и Дюмарсе, и одному великому государю, в высшей степени поучительна. В том уголке мира, где я обитаю, есть 20 экземпляров этих книжечек. Они принесли немало плодов. Мудрецы дают евангелие мудрецам <…>. В Версале эти священные экземпляры есть у четырёх или пяти человек.
	— Вольтер, письмо Э. Н. Дамилавилю 10 октября 1762