Пригоршня праха

«Пригоршня праха» (англ. A Handful of Dust) — роман Ивлина Во 1934 года.

Цитаты

	— А жертвы были? — Слава богу, нет, — сказала миссис Бивер, — только две горничные сдуру выбросились через стеклянную крышу на мощёный дворик. — глава первая, начало
	“Was anyone hurt?” “No one I am thankful to say,” said Mrs. Beaver, “except two housemaids who lost their heads and jumped through a glass roof into the paved court.”

Тони: Послушай, Джон. Ты поступил очень плохо, назвав няню старой потаскухой. Во-первых, ты её обидел. <…> И, во-вторых, люди твоих лет и твоего положения в обществе не употребляют таких слов. Люди бедные употребляют известные выражения, которые не подобают джентльменам. Ты джентльмен. <…> Джон: А вы бедный? <…> Бивер: Да, очень бедный. — Такой бедный, что можете называть всех потаскухами? — Да, такой. — глава вторая

“Now, listen, John. It was very wrong of you to call nanny a silly old tart. First, because it was unkind to her. <…> And secondly because you were using a word which people of your age and class do not use. Poor people use certain expressions which gentlemen do not. You are a gentleman.” <…> “Are you poor?” <…> “Yes, very poor.” “Poor enough to call people tarts?” “Yes, quite poor enough.”

	Бивер гадал Бренде на картах. — <…> Вот… вас ждёт нечаянная радость и деньги из-за чьей-то смерти. Вернее, вы убьёте человека. Не могу сказать кого — мужчину или женщину… Потом вам предстоит дальняя дорога по морю, потом вы выйдете замуж за шестерых негров разом, родите одиннадцать детей, отпустите бороду и умрете. — глава вторая
	Beaver was telling Brenda’s fortune with cards. “<…> Oh yes ... there is going to be a sudden death which. will cause you great pleasure and profit. In fact you are going to kill someone. I can’t tell if it’s a man or a woman ... yes, a woman ... then you are going to go on a long journey across the sea, marry six dark men and have eleven children, grow a beard and die.”

	Многое, что до сих пор ставило его в тупик, вдруг стало понятным. Готический мир трещал по швам… не сверкали доспехи на лесных прогалинах; не порхали вышитые туфельки по зелёному дёрну; кинулись врассыпную соловые в яблоках единороги… — глава четвёртая
	His mind had suddenly become clearer on many points that had puzzled him. A whole Gothic world had come to grief ... there was now no armour, glittering in the forest glades, no embroidered feet on the greensward; the cream and dappled unicorns had fled ...

	… казалось, разумное и достойное положение вещей, весь накопленный им жизненный опыт был всего-навсего никчёмной безделицей, по ошибке засунутой в дальний угол туалетного столика; и в каких чудовищных обстоятельствах он бы ни оказался, какие новые безумства ни заметил бы, это ничего не могло добавить к тому всепоглощающему хаосу, который свистел у него в ушах. — глава пятая
	… it was as though the whole reasonable and decent constitution of things, the sum of all he had experienced or learned to expect, were an inconspicuous, inconsiderable object mislaid somewhere on the dressing table; no outrageous circumstance in which he found himself, no new mad thing brought to his notice could add a jot to the all-encompassing chaos that shrieked about his ears.

	… Тони вспомнил, что в Англии сейчас не половина девятого. <…> Англия к востоку от Америки, так что ему и доктору Мессингеру солнце достаётся позже. Им оно достается из вторых рук и уже слегка замусоленным после того, как им вдоволь попользовались Полли Кокперс, миссис Бивер и княгиня Абдул Акбар… — глава пятая
	… Tony that it was not half past eight in England. <…> England was east of America so they got the sun later. It came to them at second hand and slightly soiled after Polly Cockpurse and Mrs. Beaver and Princess Abdul Akbar had finished with it ...

Перевод

Л. Г. Беспалова, 1971

О романе

	Во <…> с бессильной улыбкой мудреца, так и не нашедшего истину, подписывает смертный приговор дорогим его сердцу чудакам, людям не от мира сего. Время Тони Ласта и Седрика Лина ушло. Это И. Во ясно. Но кто в состоянии противостоять миру Бивера и Сила, он так и не понял до конца своих дней. Именно поэтому его смех — это смех сквозь видимые миру слёзы.
	— Георгий Анджапаридзе, «Смех и слёзы Ивлина Во», 1971