Покойный Бенджамин Франклин

«Покойный Бенджамин Франклин» (англ. The Late Benjamin Franklin) — сатирический рассказ Марка Твена 1870 года. Вошёл в авторский сборник «Очерки Марка Твена» 1872 года.

Цитаты

	Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать послезавтра. — приписанная тут Франклину пародия на его парафраз английской пословицы «… сделать сегодня», повторяющей Гесиода
	Never put off till to-morrow what you can do day after to-morrow just as well.

	Он был сам себе близнец, поскольку явился на свет одновременно в двух разных домах города Бостона. Дома эти сохранились до сих пор, и в память о знаменательном событии к ним даже дощечки приклепали.
	He was twins, being born simultaneously in two different houses in the city of Boston. These houses remain unto this day, and have signs upon them worded in accordance with the facts.

Герой сего рассказа отличался злобным характером и, поставив себе целью замучить будущие юные поколения, с ранних лет начал растрачивать свои таланты на выдумывание всяких поучений и афоризмов. Он нарочно даже в самых обыкновенных делах поступал с таким расчетом, чтобы вызвать мальчиков помериться с ним сноровкой, и тем навеки отнял у них безмятежное детство. Именно для того, чтобы им насолить, стал он сыном мыловара, и теперь на всякого мальчика, пробивающего себе дорогу в жизни, будут, пожалуй, поглядывать с подозрением, если он не сын мыловара. С коварством, равного коему не знает история, он весь день работал, а ночью при свете фитилька изучал алгебру, — и всё ради того, чтобы стать образцом для других мальчиков, которым теперь, чуть что не так, сразу указывают на Бенджамина Франклина.

The subject of this memoir was of a vicious disposition, and early prostituted his talents to the invention of maxims and aphorisms calculated to inflict suffering upon the rising generation of all subsequent ages. His simplest acts, also, were contrived with a view to their being held up for the emulation of boys forever—boys who might otherwise have been happy. t was in this spirit that he became the son of a soap-boiler, and probably for no other reason than that the efforts of all future boys who tried to be anything might be looked upon with suspicion unless they were the sons of soap-boilers. With a malevolence which is without parallel in history, he would work all day, and then sit up nights, and let on to be studying algebra by the light of a smoldering fire, so that all other boys might have to do that also, or else have Benjamin Franklin thrown up to them.

Ловкач он был, герой нашего рассказа, — ловкач первейшей марки! Чтобы всех надуть и в воскресный день запустить воздушного змея, он подвешивал к хвосту его ключ и ловил на него в воздухе молнию. А простаки горожане поглядят на этого седовласого нарушителя божьего завета о воскресном отдыхе и, расходясь по домам, взахлеб чирикают о его «гениальности» и «мудрости». Если его застигали в одиночестве за игрой в «следопыта», — а ему тогда уже перевалило за шестьдесят, — он тотчас притворялся, будто наблюдает за ростом травки, хотя какое, собственно, ему до этого дело? Мой дедушка хорошо его знал и говорит, что Франклин был очень сообразительный и никогда не терялся. Если кто-нибудь, бывало, нагрянет неожиданно, когда он совсем одряхлел и ловил мух, или лепил пирожки из грязи, или катался на двери чулана, он вмиг напускал на себя умный вид, выпаливал афоризм и величаво удалялся, напялив шапку задом наперёд и прикинувшись рассеянным чудаком. Крепкий был орешек!

And what an adroit old adventurer the subject of this memoir was! In order to get a chance to fly his kite on Sunday he used to hang a key on the string and let on to be fishing for lightning. And a guileless public would go home chirping about the “wisdom” and the “genius” of the hoary Sabbath-breaker. If anybody caught him playing “mumblepeg” by himself, after the age of sixty, he would immediately appear to be ciphering out how the grass grew—as if it was any of his business. My grandfather knew him well, and he says Franklin was always fixed—always ready. If a body, during his old age, happened on him unexpectedly when he was catching flies, or making mud-pies, or sliding on a cellar door, he would immediately look wise, and rip out a maxim, and walk off with his nose in the air and his cap turned wrong side before, trying to appear absent-minded and eccentric. He was a hard lot.

	… претенциозные афоризмы, которые этот человек в своих потугах быть оригинальным переделывал из истин, навязших в зубах ещё во времена вавилонского столпотворения;..
	pretentious maxims of his, which he worked up with a great show of originality out of truisms that had become wearisome platitudes as early as the dispersion from Babel;..

Мне просто хотелось поколебать пагубную уверенность многих глав семейств, что Франклин сделался гением, ибо работал бесплатно, изучал науки при луне и поднимался с постели ночью, вместо того чтобы, как добрый христианин, подождать до утра; и ежели строго придерживаться этой программы, из каждого папенькиного оболтуса можно сделать Франклина. Пора бы уже этим джентльменам смекнуть, что отвратительные чудачества в поведении и манерах лишь свидетельствуют о гении, но не творят его.

I merely desired to do away with somewhat of the prevalent calamitous idea among heads of families that Franklin acquired his great genius by working for nothing, studying by moonlight, and getting up in the night instead of waiting till morning like a Christian; and that this program, rigidly inflicted, will make a Franklin of every father’s fool. It is time these gentlemen were finding out that these execrable eccentricities of instinct and conduct are only the evidences of genius, not the creators of it.

Перевод

В. Маянц, 1961