Петроний Арбитр

древнеримский писатель

Петроний Арбитр (лат. Petronius Arbiter; около 27—66) — римский сенатор и автор авантюрно-сатирического романа «Сатирикон».

Цитаты

править
  •  

Весь мир занимается лицедейством (лицедействует). — идея известна с Пифагора[2]

 

Mundus universus excercet histrioniam.[1]

  — стих, сохранённый Иоанном Солсберийским («Поликратик», III, 8)[1]

О Петронии

править
  •  

В течение нескольких дней погибли один за другим <…> Гай Петроний [и ещё пять] римских всадников в сенаторском достоинстве. <…>
Гай Петроний <…> дни отдавал сну, ночи — выполнению светских обязанностей и удовольствиям жизни. И если других вознесло к славе усердие, то его — праздность. И всё же его не считали распутником и расточителем, каковы в большинстве проживающие наследственное достояние, но видели в нём знатока роскоши. Его слова и поступки воспринимались как свидетельство присущего ему простодушия, и чем непринуждённее они были и чем явственней проступала в них какая-то особого рода небрежность, тем благосклоннее к ним относились. Впрочем, и как проконсул Вифинии, и позднее, будучи консулом, он выказал себя достаточно деятельным и способным справляться с возложенными на него поручениями. Возвратившись к порочной жизни или, быть может, лишь притворно предаваясь порокам, он был принят в тесный круг наиболее доверенных приближённых Нерона и сделался в нём законодателем изящного вкуса, так что Нерон стал считать приятным и исполненным пленительной роскоши только то, что было одобрено Петронием. Это вызвало в Тигеллине зависть, и он возненавидел его как своего соперника, и притом такого, который в науке наслаждений сильнее его. И вот Тигеллин обращается к жестокости принцепса <…> и вменяет в вину Петронию дружбу со Сцевином. Донос об этом поступает от подкупленного тем же Тигеллином раба Петрония; большую часть его челяди бросают в темницу, и он лишается возможности защищаться.
19. Случилось, что в эти самые дни Нерон отбыл в Кампанию; отправился туда и Петроний, но был остановлен в Кумах. И он не стал длить часы страха или надежды. Вместе с тем, расставаясь с жизнью, он не торопился её оборвать и, вскрыв себе вены, то, сообразно своему желанию, перевязывал их, то снимал повязки; разговаривая с друзьями, он не касался важных предметов и избегал всего, чем мог бы способствовать прославлению непоколебимости своего духа. И от друзей он также не слышал рассуждений о бессмертии души и мнений философов, но они пели ему шутливые песни и читали легкомысленные стихи. Иных из рабов он оделил своими щедротами, некоторых — плетьми. Затем он пообедал и погрузился в сон, дабы его конец, будучи вынужденным, уподобился естественной смерти. Даже в завещании в отличие от большинства осуждённых он не льстил ни Нерону[3], ни Тигеллину, ни кому другому из власть имущих, но описал безобразные оргии принцепса, назвав поимённо участвующих в них распутников и распутниц и отметив новшества, вносимые ими в каждый вид блуда, и, приложив печать, отправил его Нерону. Свой перстень с печатью он сломал, чтобы её нельзя было использовать в злонамеренных целях.

  Тацит, «Анналы» (XVI, 17-19), около 115
  •  

… [среди] творцов латинской речи, <…>
И Арбитр…[4]

 

… eloquii canam Latini, <…>
et <…> Arbiter…

  Сидоний Аполлинарий, «Похвала Консентию» («Стихи», XXIII, 145, 156), около 470

Примечания

править
  1. 1 2 Гай Петроний // Большой словарь цитат и крылатых выражений / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2011.
  2. Степанов Ю. С. Весь мир — театр // Константы: Словарь русской культуры: 3-е изд. — М.: Академический проект, 2004. — С. 948-960.
  3. В императорскую эпоху считалось благопристойным уделить императору в завещании хотя бы символическую толику наследства, богачи так оберегали прямых наследников от его произвола.
  4. Перевод С. А. Ошерова // Поздняя латинская поэзия. — М.: Художественная литература, 1982. — С. 555. — (Библиотека античной литературы).