О Генри Каттнере (Кагарлицкий)

«О Генри Каттнере» — статья Юлия Кагарлицкого 1968 года.

Цитаты

Каттнер был не мастак открывать новые темы. Он начинал писать о новом вовремя, но всегда немного позже других. Казалось, — несамостоятельный писатель. Но почему так трудно было подражать этому несамостоятельному писателю?! Да просто потому, что он в отличие от иных первооткрывателей был настоящим писателем. Каждую взятую тему он обрабатывал так, в таком количестве вариантов, что попросту нечем было потом поживиться. В том, что другим казалось очень простым, он находил сложность. Он был как актёр без определенного амплуа. Таких тоже иногда обвиняют в отсутствии индивидуальности. Что ж, Каттнер и не стремился выделиться на литературных подмостках. Ему было не до того. Он выявлял не свою индивидуальность, а индивидуальность темы. Его неповторимость как раз и состояла в его многообразии. Он охватил очень широкую сферу американской фантастики, соединил многие её тенденции, до того разобщённые, и если не создал в своем творчестве некоего сплава, то, во всяком случае, показал, что такой сплав возможен.

Он потому сумел соединить в своём творчестве многие тенденции американской фантастики, что в каждой улавливал философский смысл.

Рассказы о Хогбенах напоминают кельтские сказки с их нелепым гротеском и своеобразным взглядом на мир. «Мы — Хогбены, других таких нет», — начинается один из рассказов. Поистине других таких нет! <…> у Хогбенов масса отличительных черт и способностей. Собственно говоря, они наделены всем, чем от века фантасты и сказочники одаряли своих героев. Работники они тоже неплохие; немного с ленцой, конечно, но зато какие у них прекрасные навыки! Не задумываясь, вроде бы по наитию, строят они атомный котёл, лазер или что-то ему подобное и много других чудесных машин, установок, приборов. Все эти изобретения не новы. Они давно запатентованы — частью в жизни, частью в фантастике. Но с какой великолепной непринужденностью относятся к ним Хогбены! Для них это даже не обиход, а так, забава. Никакой торжественности, никакой напыщенности, никакой велеречивости в разговорах обо всём этом. А когда один такой болтун заводится, его, как злого духа в восточных сказках, загоняют в бутылку. Он, конечно, занятен, но больно уж приставуч и докучен. Пусть посидит, ущерба от этого никому не будет. Кто же они такие, эти Хогбены? Уж не "сверхчеловеки" ли? Что ж, пожалуй. Только Каттнер придает этому слову совсем особый оттенок. Настолько особый, что Хогбены кажутся пародией на распространённое представление о "сверхчеловеке".

Сознание у Хогбенов наивное. Они по-народному непосредственны. И Каттнер любит их за то, что они сохранили эту непосредственность, другими утраченную. Именно эта непосредственность многое помогает разглядеть из того, что другие не замечают. Хогбены живут тысячелетия, а им ничто не примелькалось, им всё интересно. Хотя иногда — порядком противно. Именно в этих рассказах мы на каждом шагу встречаем возмущение конформизмом, корыстью, хамством и тем, что на Западе принято называть «эмоциональным фашизмом».

Хогбены, Гэллегер и многие другие герои Каттнера человечны — вот что в них главное. И это, по мнению Каттнера, главное, в чём нуждается мир. Каттнер верит в прогресс. Не в безликий, а в связанный с человеком и обусловленный его развитием. Причём развитием всесторонним. Никакие успехи разума в ущерб душе его не устраивают. На каком-то этапе развития человечества умственный его уровень будет обусловливаться нравственным уровнем.

Человек — это очень много. И герои Каттнера стремятся развить свои лучшие качества не для того, чтобы возвыситься над людьми, а для того, чтобы ими стать. У Каттнера есть только одна мерка для всех его героев. Ни место в обществе, ими занимаемое, ни удачливость или неудачливость их его совершенно не трогают. Человек ценится исключительно по достоинствам разума и души. Этой мысли Каттнер порой придает подчеркнуто парадоксальную форму.

Каттнер — против невмешательства. Он за то, чтобы люди всегда были вместе и всегда друг за друга. А для этого они постоянно должны быть во всеоружии человечности.

... Каттнер, человек с единой нравственной позицией. Человек, который вмешивался в жизнь ради того, чтобы сделать её человечнее.