Интервью Александра Солженицына Станиславу Говорухину

Александр Солженицын 28 апреля 1992 года дал интервью Станиславу Говорухину для телекомпании «Останкино».

Цитаты

Может быть, самая разрушительная идея у нас была — это дутая, надменная, никчёмная идея панславизма: что мы должны опекать и руководить юго-западными славянами и Балканами. А церковный раскол? В XVII веке патриарх Никон очень хотел распространить своё влияние к западу, а затем и царь Алексей Михайлович. И вот для этого нужно было согласовать очень важные тогда религиозные обряды. Мы же, несколько веков назад принимая православие от греков, приняли их древний обряд. Потом греки по каким-то причинам сменили свой обряд, не слишком значительно. И теперь, чтобы подладиться к ним, чтоб быть для них более близкими и понятными, Никон решил менять наш церковный обряд. А что была для людей XVII века смена церковного обряда? Это — смена религии, это нечто потрясающее, ужасное. И так родился церковный раскол. Во имя чего? А для вот этой панславистской идеи: чтобы как-нибудь ближе быть к Балканам, к южным славянам. Церковный раскол XVII века был такой удар по хребту русскому, который сказался и в 1917 году. Если бы не было того раскола, с двенадцатью миллионами старообрядцев, а это огромная цифра по тому времени, если бы их не начали преследовать, теснить, искоренять своё собственное тело, мы были бы гораздо крепче к XX веку.

Раз мы находимся на холодном утёсе тоталитаризма, нам в долину нельзя прыгнуть, нам нужно медленно, медленно, при твёрдой, уверенной власти, медленно спускаться виражами в долину демократии. И меня за это клеймили тут на Западе и третья эмиграция, что, значит, я не хочу демократии. Раз я не хочу демократии в один день и сразу — значит, я враг демократии.

Коммунизм <…> рухнул совсем не окончательно, рухнуло верхнее звено. Среднее звено, очень упорное звено, осталось. Множество номенклатурщиков объявили себя демократами, — оказывается, они всю жизнь были демократы. <…> Есть ещё одна большая сила, которая использовала этот прорыв, мгновенный переход к новому строю, — это акулы финансового подпольного мира, которых даже стыдно назвать предпринимателями: они никакого производства ещё не создавали, никаких благ для России не создали реально.

Во-первых, они очень влиятельной силой вошли в инструменты власти — власти в том смысле, что от них зависит, как направлять нашу жизнь. Во-вторых, они начали сплетаться с номенклатурой, ибо наиболее ловкие номенклатурщики, особенно те, которые должны отмывать партийные деньги, те особенно с этими сплелись. И если вот этот правящий класс сольётся, так он будет нас угнетать не 70 лет, а 170, их уже вообще не вышибешь. Потом не забудьте, что черезо всё это сохранилась структура КГБ, я юмористически воспринимаю, когда говорят, что КГБ теперь уже нет. КГБ только-только самый фасад немножечко приукрасил. КГБ остался вот в этом новом общественногосударственном строе как большая сила с большим аппаратом, с большими пронизывающими нитями. И всё это прикрыто облаком демократии.

Среди массы населения на Украине нет никакого озлобления против России, как среди массы русского населения тем более нет против Украины. И вот что ж теперь? Провели на Украине два референдума в течение одного года, в марте провели горбачёвский референдум, и вопрос был поставлен лукаво, извилисто: хотите ли вы, чтобы был Советский Союз, такой-сякой хороший, демократия, права человека, ну все на свете блага, — или нет? Ну, конечно, проголосовали — хотим. И года не прошло — новый референдум на Украине. Перед ним я выступил, сказал, как бы сделать так, чтобы вопрос стоял чисто, честно, не так, как у Горбачёва. И меня знаменитые украинские диссиденты, правда перемежая ругательствами, хотя я очень мягко выражался, заверили: нет, у нас будет честно вопрос стоять. Прошёл месяц — и мы читаем: «хотите ли вы, чтобы Украина, такая-сякая замечательная, с демократией, с правами человека, была независима, — или нет?» Ну если в течение одного года, одно и то же население дало вот такие два результата противоположных, то чего же стоят оба референдума?

Так получилось, весь мир встревожен, кто наследует империализм Советского Союза? А малоимперское мышление наследовали некоторые республики. Скажем, Молдавия считает, что она отделиться имеет полное право, а от неё отделиться не имеет права никто: это уже сепаратисты. Грузия считает, что она отделиться, конечно, имеет полное право, но от неё никто не имеет права отделяться, — скажем, Южная Осетия или Абхазия, — ни в коем случае.

Столыпин уже сейчас вошёл в моду, сейчас уже разрешается Столыпина хвалить. А когда я только начал писать о Столыпине, ведь просто лай стоял: как я могу вешателя, реакционера защищать и что-нибудь хорошее о нём говорить. А что он видел при жизни? При жизни видел одну травлю.