Замечания на суждения Мих. Дмитриева о комедии «Горе от ума»

«Замечания на суждения Мих. Дмитриева о комедии „Горе от ума“» — полемический ответ Владимира Одоевского на статью Дмитриева «Замечания на суждения „Телеграфа“».

Цитаты

Долго, долго «Вестник Европы» приносил жертвы богиням и мира и молчания, долго покоился он; лишь изредка Юст Веридиков нарушал безмятежность сего журнала, как вдруг г. Мих. Дмитриев явился на поприще критики счастливым подражателем Юста Веридикова! В самом деле, нельзя не заметить чудного сходства между сими двумя критиками: та же основательность в суждениях, та же необъемлемая учёность, та же благоразумная расчётливость в литературе. Но Юст Веридиков нападал из-за угла и заставлял читателей угадывать, на кого именно нападает; г. Дмитриев, напротив, старается именно показать, что он нападает на сочинение, делающее честь нашей словесности, словом, на комедию «Горе от ума» г. Грибоедова. <…> Это прекрасное произведение, конечно, не имеет нужды ни в похвалах, ни в защите от нападений г. Дмитриева; оно, без сомнения, переживёт все журнальные статейки и все возможные прологи и проч., … но не защищать его хочу; я желаю показать только предубеждение критика.

… характер Чацкого <…> составляет совершенную противоположность с окружающими его лицами и что одна сторона оттеняет другую: что в одной видна сила характера, презрение предрассудков, благородство, возвышенность мыслей, обширность взгляда; в другой слабость духа, совершенная преданность предрассудкам, низость мыслей, тесный круг суждения.

Не знаю, отвечать ли на уверение ваше, что Чацкий есть Мольеров Мизантроп в карикатуре. <…> вещь, которая не имеет ни тени вероятности! <…> Крутон, человек, живший всегда в свете и которому вдруг, Бог знает почему, вздумалось на свет рассердиться, когда по его характеру ему никогда невозможно и быть в этом свете. Чацкий, напротив, молодой человек, ещё не вступавший в свет, возвратившийся из чужих краёв и, следственно, имевший случай сравнить с ними окружающие его лица — вот причины, заставляющие его действовать. Крутон имеет целию одну нагую истину; в Чацком действует патриотизм, доходящий до фанатизма; в Крутоне — сколько ни старался Мольер сделать его презирающим приличия, — всё виден придворный, и здесь нельзя не заметить величайшей несообразности между характером <…> с этою лёгкою оттенкою ветрености; в Чацком, напротив, нет ни малейшей тени двуличия. Крутон некоторым образом человек, что говорится, благоразумный, расчётливый: он хочет отделаться от графского сонета своим незнанием; Чацкий следует первому впечатлению и как бы ищет противного, чтобы потом поражать оное. — Крутоном в русском переводе «Мизантропа» Ф. Ф. Кокошкиным назван главный персонаж Альцест

Не знаю, кто-то в «Сыне Отечества» сказал, что до Грибоедова мы не имели в комедии разговорного слога, и эта мысль совершенно справедлива: до Грибоедова слог наших комедий был слепком слога французских; натянутые, выглаженные фразы, заключённые в шестистопных стихах, приправленные именами Милонов и Милен, заставляли почитать даже оригинальные комедии переводными; непринуждённость была согнана с комической сцены; у одного г-на Грибоедова мы находим непринуждённый, лёгкий, совершенно такой язык, каким говорят у нас в обществах, у него одного в слоге находим мы колорит русский. <…> вот практическое доказательство истины слов моих: почти все стихи комедии Грибоедова сделались пословицами, и мне часто случалось слышать в обществе целые разговоры, которых большую часть составляли — стихи из «Горя от ума».

… издатель «Телеграфа», кажется, поставил себе за правило не отвечать на критики, помещаемые на него в разных журналах: он, по-видимому, пользуется справедливыми замечаниями, оставляет без внимания привязки и предоставляет пустые перебранки тем, которые стараются о том только, чтобы чем-нибудь да наполнить листы своих журналов.

… люди благомыслящие найдут во мне пристрастие к прекрасному и непримиримую ненависть к бессильной посредственности.

Как [было Дмитриеву] вместить в маленькую статью такое множество противоречий? Как на каждом шагу подавать самому на себя оружие? — конец

О статье

	Хотя ты за меня подвизаешься, а мне за тебя досадно. Охота же так ревностно препираться о нескольких стихах, о их гладкости, жёсткости, плоскости; между тем тебе отвечать будут и самого вынудят за брань отплатить бранью. Борьба ребяческая, школьная. Какое торжество для тех, которые от души желают, чтобы отечество наше оставалось в вечном младенчестве!!!»
	— Александр Грибоедов, письмо Одоевскому 10 июня 1825

	… суждения Одоевского <…> были первым серьёзным печатным откликом на [комедию], невольно совпали с мыслями знаменитого письма Пушкина А. А. Бестужеву (конец января 1825 г.) и предвосхитили идеи позднейших классических статей Белинского и И. Гончарова о комедии Грибоедова.
	— Всеволод Сахаров, 1981