Геннадий Фёдорович Шпаликов

Геннадий Фёдорович Шпаликов (1937—1974) — советский поэт, кинорежиссёр, киносценарист.

Геннадий Шпаликов

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты из стихов и песен

	Ничего не получалось, Я про это точно знал, Что всегда доступна частность И неведом идеал. Я его однажды видел– Не во сне, а наяву, Появился в лучшем виде, Повалился на траву.
	— «Ничего не получалось» (В. П. Некрасову), 1963

	Бывает всё на свете хорошо, — В чем дело, сразу не поймёшь, — А просто летний дождь прошёл, Нормальный летний дождь.
	— «Бывает все на свете хорошо...» (из фильма «Я шагаю по Москве»), 1964

	Я иду по городу, мысль во мне свистит Отпущу я бороду, перестану пить. Отыщу невесту, можно и вдову, Можно и не местную, Клавой назову. <...> Я дошёл до ручки, Да, теперь хана. День после получки, Денег — ни хрена. Что сегодня? Пятница? Или же четверг? Пьяница, ты пьяница, Пропащий человек.
	— «Я иду по городу, мысль во мне свистит»

	Всё лето плохая погода, звучит этот вальс с парохода над пляжем, над шлюзом, над домом и Тушинским аэродромом.
	— «Всё лето плохая погода»

	Городок провинциальный, Летняя жара, На площадке танцевальной Музыка с утра. Рио-рита, рио-рита, Вертится фокстрот, На площадке танцевальной Сорок первый год. Ничего, что немцы в Польше, Но сильна страна, Через месяц – и не больше – Кончится война.
	— «Фокстрот Рио-Рита» (из фильма «Военно-полевой роман»), слова Г. Шпаликова, музыка П. Тодоровского

	О, когда–нибудь, когда? Сяду я, себя забуду, Ненадолго — навсегда, Повсеместно и повсюду. Все забуду, разучусь, И разуюсь и разденусь, Сам с собою разлучусь От себя куда–то денусь.
	— «О, когда–нибудь, когда», декабрь 1973

Геннадий Шпаликов о себе

В СССР нет выбора… Или ты пьешь, или ты подличаешь, или тебя не печатают. Четвертого не дано.

Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.

Цитаты о Шпаликове

И вот сидим мы с ним, работаем затворнически в Болшево, и приезжает Геннадий Шпаликов. Вечером. Один. На нём – белые, растоптанные, дочерна пропотелые кеды, лицо опухшее, живот огромен: это распухла печень. В такие запойные или послезапойные дни здесь, в Болшеве, директор Дома принимал его без путевки, без денег, кормил, поил, выхаживал, стол и кров для него всегда здесь был. Какой яркий талант и как быстро просверкал он!.. А многие его строки у меня в душе: «И на валенках уеду в сорок первый год… Там, где мама молодая и отец живой…» Не знал он, когда писал это, что недолго уже осталось, скоро и он соединится с ними. На следующий ли день, или через сутки поехали мы на машине Хуциева на рынок, обалдев от работы, перерыв захотелось сделать. Марлен куда-то отошел, а я стою у машины. Подходит Шпаликов: «Дайте рубль…» Лицо водянисто-опухлое, дышит тяжело. Понимал я, нельзя давать, гибнет человек, но как не дашь? Вот так последний раз я его видел.

— Григорий Бакланов, «Жизнь, подаренная дважды», 1999

И вот по этой мозаике мы ходили с Юрой Визбором и импровизировали сцену ― выяснение отношений между мужчиной и женщиной. «А Шпаликов потом подправит», ― говорила Лариса. В Москве Шпаликов иногда приходил на площадку, но мало во все вникал ― он уже был болен и почти всегда нетрезв. Одно время он даже ночевал у нас, на Садовом кольце, потому что дружил с Володей, ― они вместе учились во ВГИКе. Он просиживал на кухне всю ночь, писал стихи и пил, а утром куда-то исчезал. Он был совершенно бездомный. «Прощай, Садовое кольцо, я опускаюсь, опускаюсь и на высокое крыльцо чужого дома подымаюсь…»

— Алла Демидова, «Бегущая строка памяти», 2000