Бравый солдат Швейк и другие удивительные истории

«Бравый солдат Швейк и другие удивительные истории» (чеш. Dobrý voják Švejk a jiné podivné historky) — авторский сборник рассказов Ярослава Гашека, названный по циклу «Бравый солдат Швейк. Увлекательные приключения честного служаки». Опубликован в 1912 году, переиздан в 1922 с добавлением в название уточнения «перед войной» (Dobrý voják Švejk před válkou…).

Цитаты

	— А веруют они в бога? — Иногда... но мало. — перевод: С. Востокова, 1966
	— «Герой (история любви)» (Hrdina (Zamilovaná historie)), 1908

Наконец газета опубликовала очень серьёзный материал: просьбу к таинственной матери назвать себя. Просьба была проникновенная. Её составили, используя печальные романы и чувствительные рассказы. Заимствования делались целыми фразами. На улицах толпился плачущий народ. Шесть человек помешались от жалости и рыданий. Тридцать виноградских дам и девушек ослепло. Женщины плакали по всей Чехии. Матери прижимали своих сыночков и доченек к сердцу. Пять парнишек и шесть девчурок задохнулись в материнских объятиях. — перевод: Д. А. Горбов, 1960

— «Осиротевшее дитя и его таинственная мать» (Osiřelé dítě a tajemná jeho matka), 1908

Общество и впрямь было страшным. Мафия ничто по сравнению с «Чёртовым копытом». Жуткие тайные общества Китая пасуют перед «Чёртовым копытом», ибо «Чёртово копыто» — общество первоклассников по обману учителей. Лучшие ученики класса состояли его членами, даже любимчики учителей, те, что носили письменные работы преподавателям на дом. Один списывал у другого, один другому подсказывал, а когда несли тетради учителям, брали с собой чернильницу и ручку и где-нибудь в подъезде исправляли ошибки в работах. «Чёртово копыто» раскидывало свои страшные тайные сети на уроках латыни, чешского языка, истории, естествознания, математики. Членом общества был даже сын учителя латинского языка, он тайком стирал в журнале отца крестики и прочие неблаговидные значки против имён своих одноклассников. Перед исповедью, в десять часов утра, во время перемены, во дворе собрались все члены общества, и председатель его Катанок, сын учителя латыни, оповестил, что после уроков все должны встретиться у крепостной стены и решить, как вести себя на сегодняшней исповеди. — Будем присягать на Коране, — сказал он. «Чёртово копыто» было обществом магометанским. Все собрались и расположились над садом Фолиманки. Каганек принес турецкий пиастр, который взял из отцовской коллекции. Арабские письмена на монете должны были заменить Коран. — Говори, брат мой, — произнёс Вомар. — Уважаемые господа, — начал Каганек, — сегодня мы идем на исповедь. Надеюсь, что среди нас нет мерзавца, который предаст наше общество. Кто собирается сказать на исповеди, что он член общества «Чёртово копыто», пусть выступит вперед, и я его убью. — перевод: Е. Аникст, 1964

— «Тайна исповеди» (Zpovědní tajemství), 1908

Всего несколько лет назад гарцевал он здесь на коне перед воинскими частями. Всюду синели мундиры, визжали рожки, звучала команда, слышались крики, ругань... Лошади носились, как бешеные. А ныне!.. Одна заброшенная уборная, вокруг которой некогда царило такое оживление. Господин майор спустился вниз с таким тяжелым чувством, с каким вспоминают об умершем друге, ушедшей молодости или растранжиренных деньгах. Господин майор торопился. Грусть оказала определенное физиологическое воздействие на его организм. Поспешно, расстегнув пиджак, вошел он в заброшенную уборную. Там, на перекладине, скорчился совершенно обыкновенный штатский человек, судя по всему, бродяга. Господин майор в отставке Цеттель в ужасе всплеснул руками и... рухнул без чувств в канаву, которую когда-то выкопали сапёры. Разорвалось его военное сердце, не выдержало, что какой-то простой «штафирка» удовлетворяет свою физиологическую потребность в заброшенной воинской уборной. — перевод: С. И. Востокова, 1965

— «В заброшенной уборной» (Na opuštěné latrině), 1910

Пан Фингулин погладил меня по голове и спросил, люблю ли я боженьку. И тогда я всё ему рассказал, как я попаду на небо и как там буду играть спичками, отрывать мухам лапки и выкалывать глаза мышам, веселиться с ангелочками, лазить по деревьям и спать в кровати одетый. И ещё сказал, что буду играть с ангелочками в разбойников и пленным отрезать носы. Мама заметила, что я очень милый ребёнок, и я стал рассказывать дальше, как буду послушным на земле и вести себя хорошо, чтобы потом в раю убивать полицейских и обманывать жандармов, и что я каждый день молюсь, чтобы господь дал мне добрые намерения и говорю «Отче наш…» и «Богородице, дево…», «Ангел божий» и «Верую». Я встал на колени и начал: — «Йобот с допсог яирам яантадогалб ясйудар авед ацидорогоб». Они испугались — не сошел ли я с ума, а я объяснил, что это начало молитвы «Богородице, дево», только задом наперёд, и что так ужасно трудно молиться, но я иногда молюсь так по вечерам, чтобы не повторять без конца: «Отче наш, иже еси на небесех…» — перевод: И. Иванова, 1983

— «Семейная драма (Из дневника маленького Франтишека)» (Rodinná tragedie. Ze zápisků malého Františka), 1910