Бравый солдат Швейк. Увлекательные приключения честного служаки

«Бравый солдат Швейк. Увлекательные приключения честного служаки» (чеш. Dobrý voják Švejk. Zajímavé příhody poctivého vojína) — цикл из 5 сатирических рассказов Ярослава Гашека 1911 года, где впервые появился Швейк. Дал название авторскому сборнику «Бравый солдат Швейк и другие удивительные истории» 1912 года.

Цитаты

Поход Швейка против Италии

Švejk stojí proti Itálii (Единоборство Швейка с Италией)

Швейк всегда улыбался, был любезен в обращении, и, очевидно, поэтому его все время сажали в тюрьму. Выйдя из заключения, он с улыбкой отвечал на все вопросы и совершенно спокойно опять давал себя запереть, в душе довольный тем, что его боятся все офицеры триентского гарнизона. Не грубостью, а, наоборот, учтивыми манерами и приветливыми, дружелюбными улыбками — вот чем он приводил их в отчаяние. При появлении инспектора Швейк, сидя на койке и улыбаясь во весь рот, вежливо приветствовал его словами: — Слава Иисусу Христу, осмелюсь доложить. Эта искренняя, добродушная улыбка заставляла офицера Валька скрежетать зубами. Он охотно поправил бы на голове у Швейка фуражку, чтобы та сидела согласно уставу, но тёплый, задушевный взор Швейка мешал ему что-либо предпринять.

Švejk byl stále usměvavý, líbezný ve svém chování, a proto snad byl také stále zavřen. A když vyšel z vězení, s úsměvem odpovídal na všechny otázky, s naprostým klidem opět šel se dát zavřít, spokojen ve svém nitru, že před ním mají strach všichni důstojníci celé posádky v Tridentu. Ne strach pro jeho hrubost, naopak strach z jeho uctivých odpovědí, z jeho uctivého počínání a laskavých přátelských úsměvů, z nichž jim bylo úzko. Přijde inspekce do světnice, usměvavý Švejk sedí na kavalci a zdvořile zdraví: „Pochválen buď Pán Ježíš Kristus, poslušně prosím.“ Důstojník Walk zaskřípal zuby při pohledu na upřímný přátelský úsměv Švejkův a byl by mu s chutí rád opravil na hlavě čepici, aby mu seděla podle předpisu, ale teplý a vřelý pohled Švejkův zdržel ho ode všech projevů.

Швейк закупает церковное вино

Dobrý voják Švejk opatřuje mešní víno

Военный священнослужитель получает содержание от государства — это военный чиновник определённого класса; он имеет право носить шашку и драться на дуэли. <…> Августин Клейншродт <…> был страшен в своём величии. Молва утверждала, будто в Венгрии у него уже было три дуэли, кончившиеся тем, что он отрубил носы своим противникам — офицерам, членам того же клуба, обнаружившим слишком мало религиозного рвения.

Vojenský duchovní jest placen státem, jest to vojenský úředník v určité hodnostní třídě, má právo nosit šavli a právo souboje. <…> Augustin Kleinschrodt <…> byl strašný ve své velebnosti a šla o něm pověst, že již měl v Uhrách tři souboje, v nichž usekal nosy svým protivníkům z důstojnického kasina, kteří byli příliš vlažní ve víře.

	… Швейк <…> так чистил своему начальнику лошадь, что достопочтенный отец Клейншродт даже похвалил его. — Осмелюсь доложить, — ответил бравый солдат Швейк, — изо всех сил стараюсь, чтоб была красивая, как ваша милость.
	… Švejk <…> svému představenému čistil tak hezky koně, že kdysi pochválil ho důstojný kněz Kleinschrodt. „Poslušně hlásím“, ozval se dobrý voják Švejk, „že dělám vše možné, aby byl tak pěknej jako voni.“

Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке

Superarbitrační řízení s dobrým vojákem Švejkem

Иной прохвост жалуется на рак желудка. Его кладут на операционный стол и говорят: «Вскрыть желудок, не прибегая к наркозу». Договорить не успеют — рак как рукой сняло, и чудесно исцелённый шагает в тюрьму. <…> Правильно говорил один штабной врач: — Осматривая больного, я исхожу из убеждения, что речь должна идти не об осмотре, а о досмотре, что больной безусловно здоров, как бык. В соответствии с этим я и действую. Пропишу ему хинин, диету. И через трое суток — будьте покойны! — непременно выпишу из больницы. А ежели симулянт всё-таки умрёт, так это нарочно, чтобы нам насолить и самому не сесть в тюрьму за обман. Поэтому говорю вам: не осмотр, а досмотр! Подозревай каждого до его последнего вздоха! Когда бравого солдата Швейка послали на комиссию, ему завидовала вся рота. Надзиратель, принесший ему в камеру обед, сказал: — Твоё счастье, паршивец. Домой вернешься. Тебя уволят в чистую как пить дать. Но бравый солдат Швейк ответил ему то же, что достопочтенному отцу Клейншродту: — Осмелюсь доложить, не выйдет это. Я здоров, как бык, и желаю служить государю императору до последнего вздоха. И с блаженной улыбкой лёг на топчан. <…> — Я солдат, значит, должен служить государю императору, и никто не имеет права выгнать меня из армии. Пускай хоть генерал придёт, даст мне под зад и выставит из казармы, — я и тогда вернусь и скажу: «Так что, господин генерал, желаю служить государю императору до последнего вздоха и потому возвращаюсь в роту». А если меня не примут — пойду во флот, служить государю императору хоть на море. А во флот не примут, и там господин адмирал тоже даст мне под зад — буду служить государю императору в воздухе. Но вся казарма была твёрдо уверена, что бравого солдата Швейка всё-таки демобилизуют. Третьего июня к нему в камеру явились санитары с носилками, после ожесточённой борьбы привязали его к ним ремнями и отнесли в гарнизонный лазарет. По дороге с носилок все время раздавались патриотические возгласы: — Солдаты, помогите! Я желаю служить государю императору!

Jiný lotr stěžuje si, že má raka v žaludku. Položí ho na operační stůl a řeknou mu: „Při plném vědomí otevřít žaludek.“ Než to dořeknou, je po rakovině a zázračně uzdravený putuje do basy. <…> Dobře to řekl jeden štábní lékař: „Kdykoliv prohlížím maroda, činím tak z přesvědčení, že se nemá mluvit o „superarbitrace, nadzkoumání“, nýbrž o ,superdubitare, nadpochybování`, že takový marod je nade vši pochybnosti zdráv jako ryba. Z toho principu také vycházím. Předpisuji chinin a dietu. Za tři dny proboha prosí, abych je pustil z nemocnice. A když mezitím umře takový simulant, učiní tak naschvál, aby nás dopálil a nemusel si ten podvod odsedět. Tedy ,superdubitare`, a ne ,superarbitrace`. Pochybovati o každém do jeho posledního vzdechu.“ Když tedy dobrého vojáka Švejka chtěli superarbitrovat, záviděly mu to všechny kumpanie. Vězeňský profous, přinášeje mu oběd do vězení, řekl k němu: „Ty holomku, máš štěstí. Půjdeš z vojny domů, budeš superarbitrovanej jako jedna fiala.“ Ale dobrý voják Švejk řekl mu totéž co důstojnému kurátovi Augustinu Kleinschrodtovi: „Poslušně hlásím, že to, prosím, nejde. Jsem zdráv jako ryba a chci sloužit císaři pánu do posledního vzdechu.“ S blaženým úsměvem lehl si na kavalec. <…> „Když už jsem zde, tak zde zůstanu. Když jsem voják, tak musím sloužit císaři pánu a nikdo mne nesmí z vojny vyhnat, ani kdyby přišel pan jenerál a kopnut mne do zadnice a vyhodil z kasáren. Vrátil bych se k němu a řekl: ,Poslušně hlásím, pane jenerál, že chci sloužit císaři pánu do posledního vzdechu a že se vracím ke kumpanii.` A kdyby mne nechtěli tady, dám se k maríně, abych aspoň na moři sloužil císaři pánu. A kdyby ani tam mne nechtěli a pan admirál i tam mne kop do zadnice, budu císaři pánu sloužit ve vzduchu.“ V celých kasárnách panovalo však upřímné mínění, že dobrého vojáka Švejka vyženou z vojny! Dne 3. června přišli pro něho s nosítky do vězení, po zuřivém odporu přivázali jej řemenem k nosítkám a odnesli do garnizónní nemocnice. Kudy ho nesli, ozývalo se z nosítek jeho vlastenecké heslo: „Vojáci, nedejte mne, já chci dál sloužit císaři pánu!“

Накануне заседания, когда на него был уже составлен увольнительный документ, бравый солдат Швейк дезертировал. Ему пришлось бежать, чтобы иметь возможность служить государю императору. Две недели о нём ничего не было слышно. Но, ко всеобщему изумлению, через две недели бравый солдат Швейк появился ночью у ворот казармы и с обычной своей честной улыбкой на довольной круглой физиономии отрапортовал начальнику караула: — Честь имею доложить, явился для отбытия наказания как дезертировавший с целью служить государю императору до последнего вздоха. Его желание было удовлетворено: он получил полгода, а так как и после этого пожелал остаться в рядах армии, был послан в арсенал — начинять торпеды пироксилином.

Den před sejitím komise, když už byl napsán jeho propouštěcí list, dobrý voják Švejk dezertoval však z kasáren. Aby mohl dál sloužit císaři pánu, musel utéci. Čtrnáct dní nebylo po něm ani slechu. Jaké bylo však překvapení všech, když po čtrnácti dnech v noci objevil se dobrý voják Švejk u vrat kasáren a hlásil tam hlídce se svým poctivým úsměvem na kulaté spokojené tváři: „Poslušně hlásím, že se jdu dát zavřít, poněvadž jsem dezentýroval, abych mohl dál sloužit císaři pánu až do posledního vzdechu.“ Přání jeho se vyplnilo. Dostal půl roku, a když chtěl dál sloužit, přesadili ho do arzenálu, aby nabíjel střelnou bavlnou torpéda.

Бравый солдат Швейк учится обращаться с пироксилином

Dobrý voják Švejk učí se zacházet se střelnou bavlnou

Подойдя к бараку, где сидел среди пироксилина, покуривая трубку, бравый солдат Швейк, младший унтер-офицер крикнул: — Швейк, мерзавец, кидай трубку в окно и выходи наружу! — Никак невозможно: господин полковник приказал мне курить. Так что буду курить, хоть режь на части. В какие-нибудь три четверти секунды весь арсенал взлетел на воздух. <…> Трое суток на развалинах работали саперы, сортируя головы, туловища, руки и ноги, чтобы господу богу на страшном суде легче было разобраться в чинах погибших и соответствующим образом распределить награды. Это была настоящая головоломка.

Barák za barákem vyletěl, až vyletěl celý arzenál za tři čtvrti vteřiny. <…> Tři dny pracovali zákopníci na zříceninách a dávali dohromady hlavy, dříky, ruce a nohy, aby milý pánbůh o posledním soudě snáze poznal různé šarže a dle toho je také odměnil.

Перевод

Д. А. Горбов, 1955

О цикле

	Ещё перед войной своим верноподданническим усердием Швейк помогал подрывать устои Австро-Венгрии, хотя и несмело, так сказать в рамках закона.
	— Зденек Горжени, «Ярослав Гашек — журналист», 1983