Град обреченный: различия между версиями

[непроверенная версия][непроверенная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
→‎Цитаты: ОРФОГРАФИЯ {«е» →‎ «ё»}
→‎Цитаты: ОРФОГРАФИЯ {«е» →‎ «ё»}
Строка 92:
 
== О романе ==
{{Q|Ни над каким другим нашим произведением (ни до, ни после) не работали мы так долго и так тщательно. Года три накапливали — по крупицам — эпизоды, биографии героев, отдельные фразы и фразочки; выдумывали Город, странности его и законы его существования, по возможности достоверную космографию этого искусственного мира и его историю — это было воистину сладкое и увлекательное занятие, но всевсё на свете имеет конец, и в июне 1969-го мы составили первый подробный план и приняли окончательное название — «Град обреченный» (именно «обречЕнный», а не «обречённый», как некоторые норовят произносить). Так называется известная картина [[Николай Рерих|Рериха]], поразившая нас в своё время своей мрачной красотой и ощущением безнадёжности, от неё исходившей. <…>
После лета 1974, после «дела [[Михаил Рувимович Хейфец|Хейфеца]] — [[Ефим Григорьевич Эткинд|Эткинда]]», после того, как хищный взор компетентных органов перестал блуждать по ближним окрестностям и упёрся прямиком в одного из {{comment|соавторов|Бориса, проходившего свидетелем}}, положение сделалось ещё более угрожающим. В Питере явно шилось очередное «ленинградское дело», так что теоретически теперь к любому из «засвеченных» в любой момент могли ПРИЙТИ, и это означало бы (помимо всего прочего) конец роману, ибо пребывал он в одном-единственном экземпляре и лежал в шкафу, что называется, на самом виду. Поэтому в конце 1974-го рукопись была БНом срочно распечатана в трёх экземплярах (заодно произведена была и необходимая чистовая правка), а потом два экземпляра с соблюдением всех мер предосторожности переданы были верным людям — одному москвичу и одному ленинградцу. Причем люди эти были подобраны таким образом, что, с одной стороны, были абсолютно и безукоризненно честны, вне малейших подозрений, а с другой — вроде бы и не числились среди самых ближайших наших друзей, так что в случае чего к ним, пожалуй, не должны были ПРИЙТИ. Слава богу, всё окончилось благополучно, ничего экстраординарного не произошло, но две эти копии так и пролежали в «спецхране» до самого конца 80-х, когда удалось всё-таки «Град» опубликовать. <…>
Времена изменились настолько, и настолько изменились представления о том, что в литературе можно, а что нельзя…