Дворник: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
завидя согнутого в колесо дворника |
это хороший обычай |
||
Строка 3:
'''Дво́рник''' — человек, в обязанность которому вменяется поддержание чистоты и порядка во [[двор]]е и на [[улица|улице]]. В царской России дворник был не просто уборщиком территории, на него возлагались некоторые функции местной [[власть|власти]]. В частности, их обязанностью было следить за появлением на территории подозрительных лиц, задерживать [[нищий|нищих]], а также полотёров, [[трубочист]]ов и [[водопроводчик]]ов, не имеющих при себе необходимых опознавательных знаков ([[бляха|блях]]), также дворники не допускали игры во дворах на [[шарманка]]х. Дворники носили металлические нагрудные знаки и имели [[свисток|свистки]], которыми оповещали [[Городовой|городовых]] о нарушениях общественного порядка.
Похожая ситуация сохранялась и в советской России до середины XX века.
== Дворник в прозе ==
Строка 21:
— Это конгениально, — сообщил Остап Ипполиту Матвеевичу, — а ваш дворник довольно-таки большой пошляк. Разве можно так напиваться на [[рубль]]?
— М-можно, — сказал дворник неожиданно.<ref>[[Ильф и Петров|''Илья Ильф, Евгений Петров'']]. «Двенадцать стульев». — М.: Вагриус, 1997 г.</ref>|Автор=[[Ильф и Петров|Илья Ильф, Евгений Петров]], «[[Двенадцать стульев]]» (глава VI), 1927}}
{{Q|Вот вы, например, [[мужчина]] видный, возвышенного роста, хотя и худой. Вы, считается, ежели не дай бог помрёте, что «в ящик сыграли». А который человек торговый, бывшей [[купец|купеческой]] гильдии, тот, значит, «приказал долго жить». А если кто чином поменьше, дворник, например, или кто из [[крестьянин|крестьян]], про того говорят ― «перекинулся» или «ноги протянул».<ref>[[Ильф и Петров|''Илья Ильф, Евгений Петров'']]. «Двенадцать стульев». — М.: Вагриус, 1997 г.</ref>|Автор=[[Ильф и Петров|Илья Ильф, Евгений Петров]], «[[Двенадцать стульев]]», 1927 г.}}
{{Q|Как торопятся, ― сказала она, показав лорнетом на [[улица|улицу]], где дворники сметали ветки [[можжевельник]]а и [[ель|елей]] в зелёные кучи. ― Торопятся забыть, что был Тимофей Варавка, ― вздохнула она. ― Но это хороший обычай посыпать улицы можжевельником, ― уничтожает [[пыль]]. Это надо бы делать и во время [[Крестный ход|крестных ходов]].<ref>''[[Максим Горький]].'' Собрание сочинений. Том 20. Москва, «ГИХЛ», 1952 г.</ref>|Автор=[[Максим Горький]], «[[Жизнь Клима Самгина (роман)|Жизнь Клима Самгина]]» <small>(Часть Вторая)</small>, 1928}}
{{Q|Кончилось тем, что я, по робости натуры, звонил один раз и покорно ждал; гривенник заменил пятиалтынным; сам, вручая монету, произносил «[[спасибо]]», а Хома в ответ иногда буркал что-то нечленораздельное, а иногда ничего. Но не в этом суть: много характернее для охватившей империю огневицы (как [[солнце]] в капле, отражалась тогда империя в моем дворнике) было то, что Хома с каждой неделей становился все более значительным фактором моей жизни. Я ощущал Хому все [[время]], словно не удавшийся [[дантист]]у вставной [[зуб]]. Он уже давно не сочувствовал, когда у меня собирались гости: однажды позвонил в половине двенадцатого и спросил у Мотри, чи то не заседание, бо за [[пиво]]м не послали, и шо-то не слышно, шоб сливали, як усегда. В другой раз забрал мою [[почта|почту]] у [[письмо]]носца и, передавая пачку мне, заметил пронзительно:
| |||