Другие берега: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты: о себе воспоминания |
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты: очень красивый образец набоковщины |
||
Строка 5:
== Цитаты ==
{{Q|Первобытная пещера, а не модное лоно, ― вот (венским [[мистика]]м наперекор) образ моих игр, когда было три-четыре года. Передо мной встаёт большой диван, с [[клевер]]ным крапом по белому кретону, в одной из гостиных нашего деревенского дома: это массив, нагроможденный в эру доисторическую. История начинается неподалёку от него, с [[флора|флоры]] прекрасного архипелага, там, где крупная [[гортензия]] в объёмистом вазоне со следами земли наполовину скрывает за облаками своих бледно-голубых и бледно-зелёных соцветий пьедестал мраморный Дианы, на которой сидит [[муха]]. Прямо над [[диван]]ом висит батальная гравюра в раме из [[чёрное дерево|чёрного дерева]], намечая ещё один исторический этап. Стоя на пружинистом кретоне, я извлекал из её смеси эпизодического и аллегорического разные фигуры, смысл которых раскрывался с годами; раненого [[барабан]]щика, трофеи, павшую [[лошадь]], усаче́й со штыками и неуязвимого среди этой застывшей возни, бритого [[император]]а в походном сюртуке на фоне пышного штаба. С помощью взрослого домочадца (которому приходилось действовать сначала обеими руками, а потом мощным коленом), диван несколько отодвигался от стены (здравствуйте, дырочки штепселя). Из диванных валиков строилась крыша; тяжёлые подушки служили заслонами с обоих концов. Ползти на четвереньках по этому беспросветно-черному туннелю было сказочным наслаждением. Делалось душно и страшно, в коленку впивался кусочек [[орех]]овой скорлупы, но я все же медлил в этой давящей мгле, слушая тупой звон в [[уши|ушах]], рассудительный звон одиночества, столь знакомый малышам, вовлечённым игрой в пыльные, грустно-укромные углы.<ref name="Палата">''Владимир Набоков''. «Другие берега». — М.: Книжная палата, 1988 г.</ref>|Автор=}}
* Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. Разницы в их черноте нет никакой, но в бездну преджизненную нам свойственно вглядываться с меньшим смятением, чем в ту, к которой летим со скоростью четырех тысяч пятисот ударов сердца в час.
Строка 15 ⟶ 17 :
{{Q|Вместо этого был просиженный, пылью пахнущий [[диван]], мещанские подушечки, тарелки на стене, раковины на камине, и, на видном месте, ветхая [[пианола]] с грыжей, [[ужас]]ные, истошные и трудные [[звук]]и которой квартирная хозяйка позволяла и даже просила выдавливать в любой [[день]], кроме воскресений.}}
{{Q|Впрочем, [[наука]] выращивания младенцев сделала невероятные [[успех]]и: в девять месяцев я, например, не получал на обед целого фунта протёртого [[шпинат]]а, не получал сок от дюжины [[апельсин]]ов в один день: и тобою заведённая педиатрическая рутина была несравненно художественнее и тщательнее, чем всё, что могли бы придумать няньки и бонны нашего детства.<ref
== Источники ==
| |||