Михаил Ларионович Михайлов: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты из произведений: невероятно красиво |
Khanaon (обсуждение | вклад) →Цитаты из произведений: какое описание лица - загляденье просто |
||
Строка 10:
[[Кровать]], стоявшая в углу означенной комнатки, скрипнула, тканьевое [[одеяло]] откинулось, и из-под него в одно [[мгновение]] ока возникла фигура, дотоле скрывавшаяся как бы под спудом. Хотя в комнатке было ещё довольно темно, однако всё же можно было различить на стуле, у самой кровати, некоторые главные статьи утреннего [[мужчина|мужского]] туалета. Воспрянувшая от сна фигура простёрла руки к стулу, потянула с него помянутые статьи и поспешила воспользоваться ими. В несколько секунд наряд, достойный времён буколических, превратился в одеяние более [[цивилизация|цивилизованное]], и фигура оказалась в сапогах и брюках. Солнце не замедлило появиться и обрадовать своего записного поклонника. При первом, матовом свете утра уже довольно ясно обозначился восставший от сна [[человек]].
Чтобы не томить более многоуважаемого мною [[читатель|читателя]], я вменяю себе в обязанность объявить ему, что сей любитель природы, столь рано покидающий сладостные объятия Морфея, был не кто иной, как сам достолюбезный [[герой]] моей правдивой повести — Адам Адамыч, наставник [[юношество|юношества]] вообще и [[дети|детей]] Максима Петровича Желнобобова в особенности.<ref>''Михайлов М.Л.'' Избранное <small>(Подготовка текста и примечаний Г.Г. Елизаветиной)</small>. Москва, «Художественная литература», 1979 г.</ref>|Автор=из повести «Адам Адамыч», 1851}}
{{Q|Вокруг [[стол]]а находилось больше дюжины [[стул]]ьев, и между ними возвышалось одно [[кресло]] довольно древнего [[фасон]]а. На этом кресле восседал сам сановитый хозяин дома, Максим Петрович Желнобобов. Широкий [[халат]] из какой-то азиатской материи с лихим глянцем облекал его низменную и коренастую фигуру. На голове у него красовалась вязаная ермолка с кисточкой вроде [[цветок|цветка]] трилистника. Ермолка эта служила не столько для согревания головы, сколько для скрытия от посторонних [[глаз]] совершенно голого и неприязненно лоснящегося [[череп]]а, в другое время таившегося под [[парик]]ом. Черты [[лицо|лица]] у Максима Петровича, казалось, находились в самых [[вражда|враждебных]] между собою отношениях. Левая бровь никак не хотела стоять наравне с правой и горделиво подымалась дюймом выше; глаза как-то неродственно расходились иногда в своих [[взгляд]]ах на [[вещь|вещи]]; [[нос]] неприязненно и насмешливо смотрел на нижнюю губу, как бы желая клюнуть и уязвить её; нижняя губа, с своей стороны, нимало не унывала и в ущерб своей верхней [[сестра|сестре]], которую, так сказать, совершенно затирала в [[грязь]], [[гордость|гордо]] лезла к носу и показывала вид, что нисколько не [[боязнь|боится]] его угроз. Довольно обширный [[подбородок]] господина Желнобобова, украшенный перелеском сероватых волос, и обнажённая его [[шея]] обрамлялись воротником красной [[рубашка|рубашки]], не кумачной какой-нибудь, а настоящей [[шёлк]]овой, без малейшей примеси [[шерсть|шерсти]] или [[бумага|бумаги]]. На ногах Максима Петровича надеты были красные казанские ичиги, которые ярко сияли новизной, когда владелец их мерно покачивал ножкой.|Автор=из повести «Адам Адамыч», 1851}}
== Источники ==
| |||