Пост. Спастись и сохранить

«Пост. Спастись и сохранить» — научно-фантастический роман Дмитрия Глуховского, вышедший в 2021 году как аудиокнига, которую читает сам автор на стриминговом сервисе Storytel.

Цитаты

Прости меня, Господи. У Лисицына был в руках его «ПС», с ним были еще трое. Зажгли свет. Рано еще было, дети просыпаться не хотели. Сбились, как щенята, вместе, спали клубком друг на друге. Иваков спросил, будить или так. Лисицын подумал, что вести их он никуда сейчас не станет. Стоял с пересохшим ртом, смотрел на них: дрыхли как убитые. Нянька сказала, что детей вчера помыли и переодели. Спросила, нужно ли им теплую одежду с собой. Лисицын скомандовал Ивакову вытолкать ее взашей. А Гончаруку — стрелять. Прямо тут, пока не проснулись. Гончарук вылупился на него, ствол нацелил и стоял. Нянька вой подняла. Сурганов это приказал. Сурганов и грех на себя взял. А Государь не отменил приказа. Сурганов сказал: всех. А детей? Всех. Голова взрывалась. Гончарук все мялся. Нянька визжала в коридоре, дралась там с Иваковым. Глухие дети ничего не слышали, спали. Лисицын вскинул руку и выстрелил в клубок несколько раз. Грохнуло невыносимо. Клубок пошевелился. Тогда только Гончарук тоже сделал что надо. Это Сурганов. Это приказ. Пришлось самому. Пришлось грех на душу… Лисицын скомандовал им убрать в камере, унести этих. Они взяли себе каждый на руки по одному, понесли их так, будто баюкали, спать укладывали. Две были девочки. Один казак своей даже голову поддерживал зачем-то, хотя там уже было все. На пол капало. Лисицын стоял умерший. Как лунатик. Прости меня, Господи.

Диалоги

Аркадий Михайлович: А насчет истории? Что историю Российской империи заново учить, что Соловьева читать требуют? На это есть жалобы? Лисицын: С этим меньше, но… Аркадий Михайлович: Эх. Ну да ничего, потерпите. Дворянство, офицерство и говорить правильно должны, и историю точно знать. С простого человека спроса нет, он легковерен, пойдет, куда позовут. А вот пастыри, пастыри его должны быть учеными.

- Шайтан его знает, что там впереди. - Да то же самое, что и тут, — начпоезда хмыкает. — Россия ж, брат, везде одинаковая, кроме Москвы. Не знаю, что вы и завоевывать-то там намылились. Тут бы вона сначала все причесали. — Не в свое дело рыло-то бы ты не совал! Мы должны обратно собрать все, что было потеряно. — Кому должны? — Отцам нашим! — Отцу ты своему должен только одно — пережить его, чтоб ему тебя хоронить не пришлось! — вздыхает начальник поезда. — А с этими завоеваниями-то смысл в другом. — И в чем же? — Да просто чтоб завоевывать. У России другого смысла нету, кроме как больше делаться. Все жертвы, все лишения — всегда ради этого и были. Чтоб только расти дальше. Зачем мы терпим? Чтоб отцам за нас стыдно не было, вона сколько они нахапали. А отцы куда ж столько хапали? Почему жизнь в голоде, в очередях? Чтоб дедам за них стыдно не было. А дедам зачем столько земли было? Зачем деды страх терпели, головы на фронтах клали, в лагерях гибли? Чтоб прадедам не было стыдно за них — при тех-то ого-го сколько земли взяли! Другого оправдания ж нет. Расти надо, и все тут, и пропади все пропадом. А на хуя, спроси вот хоть кого, нам столько земли? Что с ней делать? — Детям передать, — отвечает Лисицын. — Та вообще, что это за разговорчики! — Ну так я не военный человек, гражданский, мне свое мнение иметь не запрещается! Так вот… Дело не в детях, друг ты мой ситный. А дело в том, что как только мы жрать остановимся, оно сразу разваливаться начинает. Потому что такую жизнь можно терпеть, только пока смысл есть. А смысл такой, чтобы дальше пухнуть. Другого смысла нет.

Аркадий Михайлович: Этого нет! Не сметь клеветать на моего отца! Этого — ничего — не было! Лисицын: Я клянусь вам! Там было это! Люди в зверей от этого превращались! Друг другу сначала говорили что-то, а потом глотки рвали! Головы рубили! Там кровь везде! Там они распотрошенные лежат, в Ярославле! Кишками наружу! Там воронье! Они этим друг друга! Аркадий Михайлович: Нет! Не сметь! На святого! На монаршее… Лисицын: Это было! Это пришло! Аркадий Михайлович: Я решаю! Я буду решать, что было и чего не было! Ясно?! Я!

Аркадий Михайлович

Это, брат, и есть наш особый путь. И пусть нас за него хоть еще сто лет в блокаде держат, пусть хоть тысячу. Эта блокада нам во благо. Мы тут, да, за стеклом, но у них там холод, а у нас тут тепло. Мы в нашей теплице лучше примемся и быстрей окрепнем. Они нас технологий лишают, думают, это наказание. Что же — эти-то технологии их и развалят, растлят и разрушат. Мы-то хоть знаем, что тот мир, в котором мы живем, надежен — как предки наши жили, так и мы. А они там… Нравственное созревание у них за техническим прогрессом не поспевает. Растут, растут, а сами изнутри гниют заживо. Сгниют и лопнут, не дозрев.